Я глубоко поклонилась Волку, повернулась и покинула Обитель. Раз уж меня напутствовали так щедро, буду действовать достойно.
Тысячелетний турэу не оставил мне выбора, однако сумел подарить свободу.
"Возможно, когда-нибудь я вернусь сюда", — подумала я, исчезая из одной точки пространства-времени, чтобы реализоваться в другой. И добавила: "Когда пожелаю".
— Приветик. А почему ты не в Обители?
Я поглядела на Эмо, выразив взглядом искреннее недоумение.
— Разве?
— Судя по тому, что я вижу тебя у ворот замка, ты находишься довольно далеко от неё.
— Вопрос точки зрения, — кротко заметила я. — Ты должен знать: расстояние не имеет особого значения. И состояние — тоже. Стоит завернуть за угол, как окажется, что я по-прежнему Пою, стоя лицом к Основателям.
Глаза Эмо (все три, поскольку в данный момент его тело не было гуманоидным) сверкнули.
- {Докажи!} — потребовал он.
— Пусть доказательствами дети балуются, — ответила я, подчиняясь императиву и одновременно игнорируя его.
И тогда Эмо улыбнулся.
15 июня — 8 сентября, 27 октября 2008 г.
Гастроли без правил
1
Она хорошо сохранилась. Консервирующая жидкость постаралась. Если бы не лёгкая муть, можно было бы рассмотреть покойницу в мельчайших деталях.
Недлинные светлые волосы развеваются клубком водорослей. Немигающие светлые глаза неопределённого цвета не то наполовину закрыты, не то наполовину открыты — кому как больше нравится. Губы синие, словно от холода. Щёки полные. Слишком узкий и крупный нос плохо подходит к почти квадратному лицу. Никто не потрудился её раздеть, поэтому она плавает в смеси, как есть: в синем свитере и синих же штанах особого покроя… как их… а, "джинсах". Универсальная одежда! ЗДЕСЬ такую носят мужчины и женщины, дети, подростки и старики, богачи и нищие. Хотя марки выпускаемых джинсов, ясное дело, разные. И фирмы, занимающиеся их пошивом, тоже. И цены на почти одинаковые во всём, кроме "лейблов", предметы…
Впрочем, это касается не только "джинсы".
— Значит, "фабричное производство" позволяет дёшево шить одинаковые вещи?
— Именно.
— А зачем?
— Как — зачем? Потому что так выходит дешевле.
— Не вижу смысла. Почему люди готовы ходить в одинаковых поделках?
— Причин уйма, — "и все они совершенно не относятся к делу".
От нарочито "громкой" мысли я чуть не поморщилась. И сменила тему:
— Хотя бы детей у неё не было?
— У неё никого не было, — оскалился рослый широкоплечий хлыщ, по милости которого я торчала рядом с могильным аквариумом, мысленно примеряя на себя его содержимое.
Ну ладно, ладно. Хлыщ с замашками великого телепата, с самого момента знакомства нагло пытающийся залезть в мой разум как можно глубже — вовсе не главная причина браться за это задание. И даже не главная причина заранее хмуриться, преисполняясь недовольства пополам с дурными предчувствиями.
— В каком смысле — никого?
— Прямом. Прямее не бывает. Солла Виэнаф — приютская дочь, замкнутая, боязливая. Ни мужа, ни хотя бы постоянного бойфренда. Типичный интроверт. — "Прямо как ты, дикарка". — Только и достоинств, что талантлива в своей узкой области… была.
— А я смогу её изобразить? Чужой талант подделать — не внешность скопировать.
— Это не понадобится. Вам не надо продвигать её исследования или даже выполнять её работу. Надо выяснить, не причастен ли к её смерти кто-то со стороны. И вообще, её "талант", если меня правильно информировал Странник, числится среди ваших… хм… навыков.
— Спасибо на добром слове. И всё же — что за талант?
— Хирургия.
— И только-то?
Хлыщ не изменился в лице (у многих генетических псионов КИПИС с мимикой туго), но счёл возможным послать мне очередную оскорбительную мысль. "Глупая натуралка!" После чего объяснил так многословно, что это тоже могло сойти за оскорбление:
— Сделайте поправку на специфику континуума. Когда глубина доступного пси стремится к нулю, для многих категорий больных хирург становится единственной надеждой на выздоровление. Когда глубина пси почти нуль, хирургу приходится заучивать уйму разных сведений, чтобы не ошибиться при планировании операции. Неправильный разрез никто не исцелит, верное направление разреза не выйдет просто почувствовать. И так далее.
— Ясно.
На наглость, с какой хлыщ пытался меня читать, я отвечала равнодушным пренебрежением. Каковое задевало его больше, чем могла бы задеть ответная — как правило, бессильная — злоба.
Не в последнюю очередь раздражение хлыща объяснялось сбоем в нормальной (для него) системе отношений. Он привык, что функционалы КИПИС — Коллегии Интеллектуальной Портальной Иридосети — элита из элит. Столетия направленных мутаций и тщательного отбора, которому подвергались доноры генного материала, использовавшегося для создания его и таких, как он, с последующими прижизненными модификациями возносили хлыща в собственных глазах на недосягаемую высоту. Кое-какие основания для самодовольства у него были. Благодаря имплантатам и активному М-интерфейсу его мозг мог такое, о чём и мечтать не смели рядовые граждане с нефорсированными мозгами. Вдобавок активная практика дознавателя в Седьмом отделе, практика, длившаяся раза в полтора дольше жизненного срока того самого рядового гражданина, довела сенсоиндекс хлыща до отметки 15,3. Но ни симбиоз с микротехникой предпоследнего поколения, ни личная сверхчувствительность не помогали ему пробиться сквозь второй слой моих мысленных щитов, укрывающий память и ядро личности. Напряжённые усилия хлыща позволяли ему прочесть в моём сознании не больше, чем я сама позволю.
Я, натуралка из дотехнического мира, которой следовало бы трепетать от почтительного восхищения при виде бессмертного властелина, окружённого сверкающим облаком — наполовину "умной" тканью, наполовину силовым полем класса С5 — имела наглость сразу после знакомства выкинуть из головы даже имя этого властелина.
Как он перед тем выкинул моё. Око за око!
— Что ж, приступаю.
Хлыщ уставился на меня с растущим недоумением. Обычно словом "замерла" обозначают полную неподвижность. Я замерла гораздо качественнее — вплоть до полного отсутствия электрической активности в коре мозга, которую он тоже мог отслеживать без использования дополнительных сенсорных кластеров. А вот плавающий в консервирующей жидкости (формалин с добавками) труп, напротив, шевельнулся… и полностью открыл оказавшиеся серыми глаза, и уставился на хлыща сквозь прозрачную преграду стеклопласта.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
