Приятно было посмотреть. (Младшая Парапара предпочла провести первый день школьных каникул на детской вечеринке, намекая тем самым, что в десять лет ее уже волнует эротическая атмосфера, которой по возрасту она еще не в состоянии разделить.) – Эхой! – воскликнул Тераи. – Бросайте якорь поплаваем!
Младшие обменялись взглядами.
– Если ты, папа, настаиваешь… – откликнулся Рану с неловкостью. – Но мы бы хотели на берег. Мы намеревались… во всяком случае, я думаю, что нам лучше…
Тераи ухмыльнулся. «Чего еще следовало ожидать? В таком возрасте и восьми часов плавания с древним, по их мнению, старцем хватит с избытком. Веселье было и кончилось, теперь все нуждаются в уединении, чтобы заняться любовью».
– Ну, как хотите, – ответил он, помахав рукой, чтобы показать, что нисколько не задет отказом. – Я останусь здесь – ненадолго – а вы отправляйтесь куда вам вздумается.
– Папа, а ты уверен в том, что поступаешь разумно? – спросила Мари.
Тераи подплыл ближе.
– Моя дорогая, – крикнул он из воды. – Я и сейчас могу побороть каждого из твоих братьев три раза из трех; а Хити довезет меня домой, если я устану.
«Еще я могу как следует повеселить вашу мать; но сперва так хочется вволю поплавать. Слишком далеко был я от дома».
Он ездил на электоральный съезд представлять свое племя уривера.
Королева состарилась, и здоровье уже подводило ее, а в эти бурные времена разумный заранее обсудит, кого почтить возведением на трон; конечно, сила монарха теоретически была весьма ограниченной, однако на практике производила могучий эффект, когда король или королева обращались к мана 64 – моральной силе своего ранга. Тераи прежде неоднократно отвергал требования старейшин, уговаривавших его в качестве магната представлять уривера в парламенте. Тогда ему пришлось бы оставить флот, не имея при этом склонности к политиканству, а тем более к формальной политике консенсуса, привычной в столь консервативной цивилизации, как маурайская. Однако он считал себя в долгу перед своим племенем, забывая о том, что уже отдал всей стране в целом.
Рану расхохотался.
– Ну что ж, завтра с утра можно будет и побороться, – сказал он. Ладно, папа, лодку я оставлю у причала. Но мы, наверное, не придем на обед.
– Хорошо, иначе я бы разочаровался в вас, – ответил Тераи, и суденышко отправилось дальше под взрыв общего веселья.
«Хорошие ребята, – подумал он. – Только, по-моему, у них ничего не выйдет, разве что у Рану с Алисабет – молодежь всегда жаждет разнообразия, прежде чем утихомириться – но я бы не возражал против брака любого из моих детей с нынешним приятелем или приятельницей. – Он наморщил нос. – Эти, кажется, не из тех, которых я часто встречал в городах».
«Почему? – подумал он, быть может, в тысячный раз. – Зачем они рвут со старыми нормами; как обезьяны, копируют иноземцев, бурчат «о моральном падении мира, замкнутого в клетке износившихся институций»… а поступление рекрутов во флот уменьшилось до небывалых, пугающих цифр… Ах да, Энергетическая война потрясла всех; она и мне самому доказала – мы не ангелы. Но нас вынудили – разве не так? И если мы намереваемся передать чистую и безопасную планету тем самым детям, которые ныне жалеют ее… Но, Лесу Харисти, война ведь закончилась двадцать лет назад!»
Прикосновение клюва Хити вывело его из задумчивости. Тераи ощутил благодарность. Задумчивость была чужда его природе, тем более когда мысли ранили. Вместе с дельфином Тераи направился в бухту. В ней было полно лодок. Заметившие его экипажи подступали поближе, чтобы приветствовать. Возле рифа он нырнул, прибегнув к помощи спутника, чтобы восхититься подводными глыбами и яркими рыбами. Сегодня он смог остаться под водой лишь около трех минут, но ведь он попросту освежал в памяти сцены, изученные с аквалангом.
Что за дивный, таинственный и многоликий мир!.. И насколько душераздирающе уязвима наша планета!
Чуточку утомленный нырянием, Тераи взобрался на спину Хити и последний километр ехал верхом до причалов. Поднявшись на борт опустевшей яхты, он обнаружил нарезанную ветчину – угощение для своего «коня», вытерся полотенцем, надел рубашку, брюки, сандалии. Сейчас ничто не волновало плоть Тераи: ни молодость, ни нагая кожа. Быть может, подумал он, начинают сказываться годы – не только в седине и морщинах…
***
Небольшой городок в основном жил торговлей, было в нем несколько небольших фабрик… подобно жителям отдаленных островов и в отличие от нозеланнеров люди племени уривера обычно предпочитали жить семьями на земельных участках, разбросанных по обширной территории; земледелие в значительной мере обеспечивало их существование как непосредственно, так и в производстве продуктов для торговли. Переехавшие сюда из отечества отдавали тяжкий и долгий труд свой горстке предпринимателей.
Легкие дома, украшенные причудливой резьбой, выстроились вдоль вымощенных кирпичом улиц, круто поднимавшихся кверху. Дети играли с животными, музыкальные инструменты и голоса пели на верандах, хохот наполнял таверну, на площади плясали. Деревья раскинули ветви над его головой: пальмы, каури, матаи, ивы; в ветвях перепархивали певчие птицы; цветы и лианы окружали почти каждый дом; вечернее благоухание цветов и соблазнительные запахи кушаний говорили – ты дома.
Повсюду канаки и вахины приветствовали Тераи… приглашали к себе в гости поболтать, выпить, но он вежливо отклонял предложения. Тераи стремился домой, его ждал тодди с ромом, жена и постель; нужно было порадоваться маленькой Парапаре, когда та вернется домой… а потом – обед перед камином, и пусть огонь пляшет на бревнах, весело потрескивая. Конечно, приглашения радовали его: иные из старинных семей утеряли связь с простым народом, безусловно, Лоханнасо в этом были иными. Вот и сам он, несмотря на занятость офицера морской разведки, сумел не растерять друзей своего детства.
Его дом мало чем отличался от прочих жилищ. Да, он возвышался над великолепным видом и пышным садом, но, за исключением размеров, был таким же, как остальные; постройки, где обитали слуги – по большей части родственники – имели свои точные копии на многих фермах и ранчо.
Возле жилищ были стойла и конуры, а еще – мастерская, где Тераи услаждал свою душу творчеством, изготовляя разные поделки. Но богатыми эти сооружения не назовешь. Под кров свой, подобно сороке, он успел натаскать коллекцию предметов со всего мира, но и это тоже было обычным в Маурайской Федерации, рассыпавшей свои корабли по всему миру. Он вошел в открытую парадную дверь. Соломенные циновки, кленовые панели… широкие окна наполняли прихожую светом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
