ее языком еще нужно поработать, — он с вызовом приподнимает на меня брови, как будто провоцируя меня сказать что-то в ответ.
Кингстон издает отвратительно надменный смех.
— Я не чудотворец, Чарльз. Ты должен дать мне немного времени на это.
По тому, как громко смеется мой отец, можно подумать, что мой парень выступает в стенд-апе.
Думаю, Кингстон чувствует, что я вот-вот сорвусь, потому что он берет меня за локоть и направляет к лестнице.
— Пойдем. Тебе нужно многое искупить, прежде чем мы уедем утром.
Чарльз на это разражается хохотом.
Как только мы оказываемся в машине, я набрасываюсь на него.
— Тебе повезло, что я так чертовски хорошо тебя понимаю, иначе ты бы получил быстрый удар по яйцам за то, что так со мной разговаривал! — я бью его по руке. — Придурок!
— Господи, — бормочет он, потирая место, которое я только что ударила. — Успокойся, блядь. Ты прекрасно знаешь, почему я это сделал.
— Ты мог бы предупредить меня заранее.
Кингстон выезжает с подъездной дорожки.
— Правда? Когда бы я мог это сделать? До или после того, как мы договорились скрыть убийство?
Я скрещиваю руки на груди.
— Я все еще злюсь на тебя.
— Ну, тогда мне просто придется вытрясти это из тебя, когда мы вернемся ко мне домой.
— Неважно.
Кингстон протягивает руку и сжимает мое бедро.
— Ты закончила дуться, и мы можем поговорить о том, что там произошло? Должен сказать, ты справилась со всем этим удивительно хорошо. Я ждал, что ты начнешь паниковать в любой момент.
Я отпихнула его руку, все еще раздраженная.
— Разве плохо, что я не чувствую себя расстроенной из-за этого? Типа, вообще? Я имею в виду, видеть его в таком состоянии было отвратительно, — вздрогнула я. — Но я воспринимала это со странной отстраненностью. Как будто… Я смотрела фильм или что-то в этом роде.
Он смотрит на меня краем глаза.
— Я вижу это. Как только я преодолел боль сочувствия, я почувствовал то же самое.
— Что Чарльз сказал тебе, когда я пошла за своими вещами?
— Он забирает Мэделин и Пейтон в их дом в Вейле до нового года, чтобы дать им время прийти в себя. Затем он предложил мне сделать то же самое с тобой, и тогда я рассказал ему о нашей поездке в Дисней, он добавил что-то вроде — не разочаруй меня, сынок, а затем поинтересовался, как я планирую держать твой рот на замке, если с тобой будет трудно.
— О, я бы с удовольствием послушал, как ты на это отреагировал.
Кингстон пожимает плечами.
— Я говорил неясно, но в основном подразумевал, что при необходимости накажу тебя для покорности.
Я усмехаюсь.
— Хотела бы я посмотреть, как ты попытаешься.
Он ухмыляется.
— Жесткий пас. Я предпочитаю, чтобы мои яйца были целы, спасибо большое.
— Вот мой вопрос. Как кто-то вообще смог затащить Лукаса в комнату Пейтона и не быть пойманным? Он же большой парень. И если Чарльз и мисс Уильямс были в доме, когда это произошло, как они могли этого не слышать? Лукас должен был кричать о кровавом убийстве. Буквально.
— Твое предположение так же верно, как и мое, но мой первый выбор — какой-нибудь быстродействующий бензо— или паралитик. Кляп с кольцом помог бы справиться с шумом, особенно если они запихнули Лукасу в рот что-то еще, прежде чем скормить ему его собственный член.»
— Вау… это даже пугает, как быстро ты ответил на этот вопрос. И что ты знаешь, какой тип кляпа они использовали, — я потираю виски, пытаясь понять, действительно ли меня беспокоит или возбуждает девиантная сторона Кингстона. Думаю, и то, и другое. — Мне неприятно это говорить, но я чувствую облегчение от того, что он мертв. Я рад, что месть свершилась, Кингстон. Я чувствую себя немного обманутой, что не была свидетелем его страданий. Каким, черт возьми, человеком это меня делает? Я ничем не лучше плохих парней.
— К черту все, — рычит он, загоняя машину в гараж и глуша двигатель. — Я больше никогда не хочу слышать от тебя подобных слов. Ты не похожа ни на одного из этих людей.
— Как ты можешь так говорить? — бросаю я вызов. — Я хотела, чтобы он умер. Я счастлива, что он мертв.
Кингстон берет меня за подбородок и поворачивает к себе.
— Твои чувства оправданы на сто процентов, Жас. Лукас Гейл жестоко избил, ударил ножом и пытался изнасиловать тебя. Он нападал на тебя несколько раз. Если бы кто-то не пришел и не увел его прошлой ночью, он бы, скорее всего, успел изнасиловать тебя. Не может быть, чтобы ты была его единственной жертвой.
— Я не сомневаюсь, что если бы Лукас был жив, от его рук пострадало бы больше женщин. Тот, кто ведет себя так без зазрения совести и с такой решимостью, — чертов психопат. Лукас напоминал мне наших отцов, поэтому он мне никогда не нравился. Знание того, что за маской скрывается человек, только доказывает, что мои инстинкты относительно него были верны.
— У тебя одно из самых больших сердец из всех, кого я когда-либо встречал, Жас. Ты никогда не должна сомневаться в том, кто ты есть, особенно из-за этой ситуации. Такие люди, как Лукас Гейл или наши отцы, не заслуживают твоего сочувствия.
— Возможно, ты прав, — вздохнула я. — Может быть, я просто приучена верить, что насилие — это плохо, несмотря ни на что.
— Никаких может быть, — Кингстон качает головой. — Эй, если ничего другого не остается, считай, что у нас стало на одну проблему меньше. Счастливого нам Рождества.
Уголки моих губ приподнимаются.
— Счастливого гребаного, Рождества нам.
19. Кингстон
— Счастливого Рождества, малышка, — Бентли обнимает Жас, когда заходит в домик у бассейна.
Мои глаза сужаются, когда его руки скользят слишком близко к ее идеальной попке в форме сердца.
— Следи за руками, придурок.
Бент смеется.
— Я понятия не имею, о чем ты говоришь.
— Конечно, не имеешь. Клянусь Богом, он специально делает это дерьмо, чтобы поиздеваться надо меня.
— Бентли, перестань настраивать его против себя, — упрекает Жас.
Видимо, я не единственный, кто понял, что Фицджеральд — говнюк.
— Все в порядке, детка, — говорю я. — Чем больше Бентли нажимает на мои кнопки, тем больше у меня будет возможности попозже поиздеваться над твоей задницей.
Жас бьет Бентли по груди тыльной стороной ладони.
— Теперь ты действительно должен остановиться. Кингстону не нужен дополнительный стимул, чтобы вернуться к своей неандертальской сущности.
— Ладно, ладно, — мой тупоголовый друг поднимает руки вверх. — Я буду вести себя хорошо.
— Посмотрим, как долго
