человек, но он до смерти напугал Лукаса. Эта было очевидно.
Я хмурюсь, переваривая услышанное. Это занимает у меня минуту, но внезапно кусочки головоломки начинают складываться в единое целое. Если Лукас — первоначальный нападавший Жас, то это должен быть тот, о ком говорил мой отец в видео с Пейтон. Мой папа сказал, что если комнатная собачка Пейтон снова нападет на Жас, он заставит его заплатить. Мой отец — тот самый таинственный человек? Но откуда ему знать, где была Жас или что происходило в то время?
Черт.
Почему все чертовы ответы приводят к еще большим вопросам, когда в деле замешан мой отец?
Жас двигает своим телом, и мой член реагирует на трение. Я пытаюсь отстраниться, но она прижимается ко мне, спутывает наши ноги и трется об меня более целенаправленно.
— Жас.
Я чувствую, как ее нежные пальцы тянутся к полотенцу на моей талии.
— Кингстон, пожалуйста. Мне это нужно.
Я стону, когда она ослабляет полотенце и начинает поглаживать мой член по всей длине.
— Детка, тебе следует попытаться немного отдохнуть.
— Я так и сделаю, — Жас прижимается губами к моей ключице, в то же время ее большой палец проводит по сперме, вытекающей из моего кончика.
— После того, как я покатаюсь на тебе.
Она встает на колени и снимает полотенце, в которое была обернута. Ее стройное, красивое тело сидит передо мной, готовое для того, чтобы его взяли. От ее бронзовой кожи до изящно вылепленных мышц живота и идеальных, умоляющих моего внимания сисек. Мои пальцы проводят по двум горизонтальным отметкам на торсе Жас, оставляя мурашки по коже. Шрамы стали намного светлее, они больше не выглядят приподнятыми и сердитыми. Очень скоро будет казаться, что их никогда не было.
— Они так хорошо заживают.
— Кингстон, я не хочу сейчас говорить. Я просто хочу чувствовать тебя внутри себя. Пожалуйста, не заставляй меня умолять.
Я пытаюсь не воспользоваться уязвимым состоянием Жас, но это чертовски сложно, когда она выглядит так, будто хочет съесть меня заживо. Мне знакомо это чувство, потому что я никогда не хотел ничего и никого так сильно, как ее. Жас наклоняется вперед, ее длинные влажные волосы щекочут мои руки, когда наши губы встречаются. Я втягиваю ее полную нижнюю губу в рот, сжимая зубы, когда она стонет. Она засасывает мой язык в рот, и мой член подрагивает, представляя, как она так же обращается с ним.
Жас садится на меня сверху ко мне, пока мы целуемся, поглаживая своей влажностью мой член, вверх и вниз, вниз и обратно, пока я не начинаю думать, что не смогу больше сдерживаться. Если мы собираемся сделать это, я должен убедиться, что о ней сначала хорошо позаботятся, а этого не произойдет, если я выплесну свой заряд еще до того, как смогу войти в нее.
Я касаюсь ее бедра своей неповрежденной рукой.
— Сядь мне на лицо, — когда она колеблется, я добавляю: — Что случилось? Ты хочешь остановиться?
— Нет, — она решительно качает головой. — Просто… Я просто вспомнила кое-что, что он мне сказал. Он хотел опуститься… сказал, что обычно не делает этого, но для меня он сделает исключение.
Я мысленно считаю до десяти, стараясь сохранять спокойствие. Я не знаю, как правильно поступить. Я знаю, что ей нравится, когда мое лицо находится между ее бедер, но меньше всего мы оба хотим, чтобы она сейчас думала о своем потенциальном насильнике.
— Детка. Не чувствуй себя обязанной делать это. Делать что угодно. Я просто хочу, чтобы тебе было хорошо. Если тебе нужно время, я пойму.
Она мягко улыбается мне.
— Я знаю, что не обязана ничего делать, Кингстон. Не с тобой. Но я хочу этого. Если я позволю этому ублюдку разрушить то, что мне так нравится, он победит, а я не позволю этому случиться.
Жас поднимается по моему телу и проводит рукой по моим волосам, паря надо мной, расположив колено по обе стороны от моей головы. Она издает проклятие, когда я поднимаю голову с подушки и провожу языком по ее складочкам.
— Хорошо?
Жас кивает.
— Очень хорошо.
— Тогда опустись, детка. Позволь мне съесть эту красивую киску. Позволь мне сделать тебе еще лучше.
— Боже, — стонет она, когда я провожу кончиком языка по ее клитору.
После нескольких неуверенных лизаний, чтобы убедиться, что она все еще согласна с этим, я поглощаю ее скользкую плоть, облизывая и посасывая, наслаждаясь каждым хныканьем и восклицанием, вырывающимся из ее рта. Я стону вместе с ней, когда ее сладкий оргазм взрывается на моем языке. Жас впивается когтями в изголовье кровати при каждом оргазме, выкрикивая мое имя снова и снова.
После того, как я заставляю ее кончить в четвертый раз, Жас, задыхаясь, падает на бок. — Больше нет… так хорошо… но слишком чувствительно.
Я использую полотенце, которое было вокруг моей руки, чтобы вытереть лицо. К счастью, кровотечение остановилось, но мои больные костяшки пальцев распухли до чертиков.
Я переворачиваюсь и целую ее в бедро.
— Значит ли это, что ты закончила со мной на эту ночь?
Она тянет меня за плечи, побуждая двигаться вверх по ее телу.
— Нет, черт возьми. Просто больше никаких действий с любовной кнопкой.
— Любовная кнопка? — смеюсь я.
Жас дарит мне теплую улыбку, от которой у меня перехватывает дыхание.
— Войди в меня, Кингстон.
Я втягиваю ее сосок в рот и провожу языком по кончику, когда отстраняюсь.
— Как скажешь, моя королева.
— Королева? А что случилось с принцессой? — Жас задыхается, когда я уделяю внимание ее другому соску.
Я приподнимаюсь на руках, чтобы посмотреть ей прямо в глаза.
— Моя королева. Ничья больше.
— Ничья больше, — Жас прижимает обе стороны моей челюсти, повторяя мои слова. — Никогда.
Я смотрю на нее в течение нескольких секунд, никто из нас не хочет заполнять тишину. Мы совершенно довольны, просто наслаждаясь близостью тела друг друга. Это чувство внутри меня, то, которое заставляет мою грудь расширяться, должно было стать моей первой подсказкой о том, насколько я боготворю эту девушку. Какой бы хреновой ни была моя жизнь, когда я вот так, с Жас, я искренне счастлив. Я живу ради этих маленьких украденных моментов.
— Я люблю тебя, — шепчет она.
Я ухмыляюсь.
— Конечно, любишь. Я такой хороший парень, чего же тут не любить?
Жас трясется от смеха, из ее глаз текут слезы.
— Ты не хороший парень. По крайней мере, большую часть времени, — она притягивает меня ближе и покусывает мочку уха. — Но ты мой. А теперь поцелуй меня.
Я стону ей в
