Вмешаться в работу транспондера, не говоря уже о том, чтобы заставить его молчать, серьезное нарушение правил полетов Человеческого Сообщества. По крайней мере, так было последние восемьдесят лет. Сейчас кто-то сильно рисковал. Кто-то готов пойти на риск, чтобы никто не знал, кто они такие и чего хотят.
Для офицера Космофлота это немногое говорило о многом. Политики, расположившиеся по саду, не слезающие с телефонов, вряд ли понимали, что это значит.
– Корабли выстроились в линию, – продолжила тем временем капитан эсминца, – летят к Вардхейвену с постоянным ускорением в один g. Если предположить, что где-то на полпути они развернутся и начнут тормозить, прибудут к Вардхейвену через девяносто шесть часов.
– Изображают боевой порядок? – уточнила Крис.
– С виду именно так, – кивнула коммандер Сантьяго. – Датчики сообщают, что на всех шести кораблях установлены двойные реакторы класса GE-6900.
Присутствующие закачали головами, кто-то даже присвистнул. На огромных пассажирских лайнерах тоже используются двойные реакторы, но их мощность не превышает 2200 единиц. А тут сразу шесть кораблей, каждый с двумя генераторами каждый мощностью в 6900 единиц, предназначающихся для выработки большой массы плазмы, ускорения большой массы и выработки огромного количества электричества для лазеров.
– Линкоры, – предположил кто-то из разведчиков. – Класса «Президент»
– Или «Великолепный».
– Это земные корабли.
– Вряд ли земные корабли воспользовались бы Бета-точкой. И у нас был бы отчет об эскадрилье земных линкоров, патрулирующих миры Кольца, – не согласился офицер разведки.
– Ну, кто бы то ни был, – сказала Сэнди, – он только что прошел через Бета-точку и требует, чтобы мы капитулировали.
– Капитулировали, – эхом пронеслось по толпе. От этого слова у Крис голова пошла кругом. Вардхейвен никогда не капитулировал! Не мог капитулировать.
– Еще кое-что интересное, – продолжила Сэнди. – Мой старпом – любитель истории. Он заметил в ультиматуме кое-что знакомое, так что провел небольшое исследование. Могу спорить, разведка заметила бы это весьма быстро, – сказала она, улыбнувшись, – но слова, которые они передают, требуя нашей капитуляции, почти те же самые, которыми мы пользовались, требуя сдачи Турантик, когда сражались с ними. Потом Единство положило конец всем спорам с Кольцом.
– Пытаются вернуть нас в старые времена, когда миры Кольца нападали на миры Кольца ради контрибуции? – удивилась Крис.
То был Темный Век, тогда миры сражались с другими мирами по любой выдуманной причине.
– Я сказала, почти, – заметила Сантьяго. – Формулировка осталась прежней до того момента, когда мы приказывали Турантик сдаться и выплатить контрибуцию. Эти же требуют, чтобы мы сдались, отказались от всех союзов и согласились на оккупацию.
Крис потребовалось время, чтобы это переварить. Фил присвистнул.
– Они хотят нас. Со всеми потрохами, – заключила Крис.
– Похоже на то, – кивнула капитан эсминца.
Крис, у меня кое-что есть.
Не сейчас, Нелли.
– И что мы со всем этим будем делать? – спросил Фил.
– А что мы можем? – спросила в обратную Сэнди. – Мой корабль единственный в порту. Ваши патрульные катера, даже если предположить, что смогут противостоять линкорам, всего лишь холодное оружие. Даже если временное правительство что-то и прикажет, я не знаю, что можно сделать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Сколько времени нужно вернуть наш флот? – спросил Фил.
– Быстро не выйдет, – разведчик покачал головой. – Ситуация на Бойнтоне не очень хорошая. Если наш флот отступит и полетит домой, даже прямо сейчас, они рискуют потерять планету только для того, чтобы по прибытии обнаружить Вардхейвен отброшенным обратно в каменный век.
– Что можно сделать здесь? – спросила Крис, мысленно перебирая сотню разных вариантов.
– Так они там пустое место, – по саду разнесся папин крик. Ну, не такой уж и громкий.
Пока Сантьяго рассказывала ситуацию, струнный квартет успел закончить мелодию и больше не играл. Томми и Пенни присоединились к группе флотских, собравшихся вокруг капитана эсминца, прекратив разговоры со своими семьями.
– Это же бесхребетное сборище старух в поношенных пальто. Я всегда говорил, что у оппозиции нет ни одной дельной мысли с тех пор, как на свет появились их бабушки. Но нет, Пандори надо доказать перед всей планетой мою правоту.
Крис стало интересно, сколько в этом папином пассаже передачи политического курса, а сколько просто выпущенного пара. Судя по все краснеющему лицу, все слова можно отнести к выпуску пара.
Возвращаясь из сада с цветами, он пнул стул, отбрасывая его в сторону. Это его явно не успокоило.
– Пандори только что стал достоянием общественности! Вышел с публичным заявлением о том, что у его правительства к приближающимся линкорам нет никакой стратегии. Ничего нет, ни за, ни против капитуляции. Ему, видите ли, нужно немедленно собрать кабинет, чтобы определиться. Человек из разряда дилетантов! Любой партийный новичок знает, что никогда, никогда не расскажет СМИ о том, что ты не знаешь, что делать. У тебя всегда должно быть мнение. Люди выбрали тебя, значит, ты должен отвечать за все. Может потребоваться несколько консультаций, исходя из уникальности обстоятельств, но ты всегда должен знать, что делаешь. – Папа стукнул кулаком по ладони. – Он фактически признал, что не имеет ни малейшего представления, что делать с этими боевыми кораблями и требованием о сдаче.
– Он не может сдаться, – сказал Хонови.
– Естественно, он не может сдаться. Вардхейвен никогда не сдается. – Крис знала, что это сказано специально для присутствующих. Вокруг отца собрались люди, и чуть не каждый снимал его на телефон. Его речь вот-вот окажется в сети. Пандори, может, и не знает, в чем должна заключаться его политика, но папа определенно знал, в чем заключается его.
Что может быть не так уж хорошо. Если он не будет осторожен, сможет загнать премьер-министра конкурирующей команды в угол и тогда разгорится драка, как раз тогда, когда к планете подлетят линкоры и уничтожат все, что есть на орбите Вардхейвена. Оставят шрамы в городах. Хонови подошел к отцу так близко, стараясь уединиться, насколько позволяли обстоятельства. Но их окружали записывающие происходящее телефоны.
– Пап, если мы не можем сдаться, как нам сражаться?
– Вот в этом и проблема, сынок. Пандори вверг нас в затруднительное положение. Мы не можем защитить себя. Сдаться тоже не можем. Поэтому он хочет влезть в это милое, уютное заседание кабинета министров и болтать с приятелями о том, какой беспорядок я для него устроил, но ни разу не увидит, что он сам его для себя устроил. Нет, сынок. Чтобы решить эту проблему, нам нужна полноценная сессия парламента.
