мы с Тори были нищими сиротами в мире смертных, раз уж мы соревнуемся в этой игре: ЧЬЯ ЖИЗНЬ БЫЛА БОЛЕЕ ЖАЛКОЙ, — сказала Дарси, поймав мой взгляд и заставив меня ухмыльнуться.
— Думаю, Джеральдин должна определить победителя, — решила я.
— Милостиво, но вся эта честь будет принадлежать мне! Награда: «Грустная Салли», конечно же, должна быть вручена величайшей неудачнице в каждой категории. Я буду созерцать это, как котенок в глухом переулке. — серьезно она кивнула, обдумывая это и явно не торопясь принимать решение.
Мы спустились по лестнице, температура по мере продвижения повышалась, и каменный Василиск снова встал на место позади нас.
На несколько ступенек нас окутала темнота, но когда лестница развернулась, пространство внизу осветилось оранжевым сиянием костра, маня нас дальше.
У подножия лестницы находился кирпичный коридор, освещенный факелами, закрепленными на кронштейнах вдоль стен. Несколько наших самых доверенных воинов стояли на страже перед каждой деревянной дверью, расходившейся от нас в обоих направлениях, а Уошер касался пальцев ног в дальнем конце коридора.
— Мои королевы, — поприветствовал он, и его потягивание превратилось в низкий поклон, который показался особенно странным в устах одного из наших профессоров.
— Не беспокойся об этом дерьме, — настаивала я, когда остальные повстанцы тоже поклонились, но никто из них меня не слушал.
— Королевы пришли допросить заключенных, — объявила Джеральдин, и мне стало интересно, планирует ли она с этого момента объявлять обо всем, что мы будем делать. Если бы она решила начать рассказывать миру каждый раз, когда мне что-то нужно, мне пришлось бы провести черту.
— С кем нам следует поговорить в первую очередь? — спросила я, взглянув на длинную очередь дверей и задаваясь вопросом, как долго мы собираемся здесь пробуждаться.
— У нас есть коллекция К.А.Н.Т., в пленниках, после нашей победы при дворе Солярии, и еще несколько скромных хвастунов, таких как предательница, которая когда-то была известна как директор этого прекрасного учебного заведения, — сказала Джеральдин, указывая на несколько дверей с ее рука.
— Тори!
Я обернулась на звук знакомого голоса, и улыбка расцвела на моем лице, когда я заметила Милтона Хьюберта, сбегающего по ступенькам позади нас.
— О, эй, — Меня прервало то, что он обнял меня, поднял с ног, затем закружил и крепко сжал.
Дариус зарычал, когда Милтон снова поставил меня на землю, и я засмеялась, отступив на шаг и отмахнувшись от собственнического Дракона.
— Вы, ребята, действительно спасли наши задницы, когда появились, — воскликнул он, широко ухмыляясь и Дарси.
— Клянусь, нас собирались съесть те монстры, которых прислал Лайонел, а потом бац! Ты просто входишь, как какой-то герой из темных веков, и рядом с тобой легенда, воскресшая из мертвых! — Ухмыльнулся он, посмотрев на Дариуса, затем она исчезла из-за выражения лица моего мужа, и я прочистила горло, когда Дариус продолжал молчать.
— Я рад, что ты не умер, — сказал он ровным тоном, за что я нахмурилась, хотя Милтон одарил его полуулыбкой.
— И я тоже.
— Дорогой Милтон, ты примчался сюда и дерзко кричал на Истинных Королев, как белка, высматривающая лису, или тебя просто охватила радость, увидев их возвращение? — спросила Джеральдин.
— О, э-э, да. Я слышал, что вы пришли сюда допрашивать заключенных, и мне нужно было вам кое-что сказать. Нова была Принуждена Тьмой из-за твоего… — он бросил взгляд на Дариуса, затем сменил тактику.
— Лайонел. Когда он пришел сюда, я прятался в чулане ее офиса и видел, как он это сделал.
Уошер позади нас ахнул от ужаса, и я взглянула на него, вспомнив, что его преданность нам, а Новы — Лайонелу стала причиной конца их отношений.
— Как думаешь, есть ли шанс, что она вообще не была на его стороне? — потрясенно спросила Дарси.
— Она действительно выглядела очень взволнованной нашим возвращением, когда мы впервые приехали в академию, — сказала я, обдумывая это.
— Может быть, она была верна нам с самого начала, но потом Лайонел напал на нее. Похоже, это то дерьмо, которое он мог бы вытворить. Где она, Джеральдин?
— Сюда. — Она направилась по коридору справа от нас.
Мы все начали следовать за ней, и я повернулась к Милтону.
— Что-нибудь еще произошло, пока нас не было?
— Мы сделали все, что могли, чтобы противостоять правилам сегрегации Ордена, — сказал Милтон.
— Мы даже саботировали визит Лайонела в академию.
— Это история, о которой я хочу услышать больше, — сказала я с любопытством, но прежде чем он успел уточнить, Джеральдин открыла дверь и провела нас внутрь.
— Предатели из этих стен ждут вашего суда, — сказала она, кланяясь нам через дверь.
— Тогда давай сделаем это, — сказала я, задаваясь вопросом, кто именно был схвачен.
Комната оказалась намного больше, чем я ожидала: левая сторона ее была заставлена ящиками с оборудованием для зелий и пыльными книгами, а в правой были установлены черные решетки, чтобы запереть группу Фейри внутри того, что, должно быть, было новообразованная клетка.
Внутри него на койках или стульях сидело около двадцати Фейри, и их плен выглядел вполне цивилизованным по сравнению с тем, чему, как я знала, Лайонел решил подвергнуть плененных им Фейри.
Я узнала Кайли Мейджор, скрючившуюся в дальнем углу, ее обычно нетронутые светлые волосы спутались в узелки, которые свисали вокруг ее лица. В камере были и другие члены ее отряда. тоже, и я заметила Маргарет, скрывающуюся возле решетки. Красивая рыжеволосая глубоко вздохнула, когда ее взгляд упал на Дариуса, и мои губы скривились.
Милдред Канопус оскалила на нас зубы из-за дальней стены и вскочила на ноги, когда ее глаза тоже встретились с Дариусом.
— Невозможно! — кричала она, бросаясь на решетку, хотя я отказывалась от них уклоняться. — Что это за подлый трюк?
— Моя жена не позволила смерти завладеть мной, — сказал Дариус, делая сильный акцент на слове жена, что заставило меня ухмыльнуться, а Милдред вытаращить глаза.
— Вы плюете в лицо своему происхождению, — прошипела она, и ее слова были покрыты рычанием, когда она ударила нас через решетку. — Если из этого куска мусора вы получите дворняг-полукровок, то…
Какую бы угрозу она ни собиралась высказать, она была внезапно пресечена, когда Дариус бросил на нее свою силу, швырнул ее через камеру и прижал к дальней стене толстой коркой льда, которая покрыла все ее тело, кроме носа и глаз, которые, как я заметила, были дикими и обрамлены красной каймой.
— Еще раз так заговоришь о моей королеве и пожалеешь об этом, — сказал он тихим голосом, от чего у меня по спине пробежала дрожь адреналина.
Никто не возражал против того, чтобы он оставил Милдред прикованной к месту, и я снова оглядела камеру, отмечая
