убито, а двенадцать получили пощаду.
Все остались очень довольны его рассказом и хвалили Сигурда Буисона за находчивость. Каждый обсуждал эту историю с соседом через стол, и все признали, что Вагну и Сигурду сопутствует удача. Орм сказал Сигурду:
— Мне и Токи много непонятно в том, что ты сейчас поведал, ибо нас долгое время не было в стране. Где теперь Вагн и что с ним случилось после того, как ему была дарована жизнь? Из всего, что ты поведал, мне показалось, что он обладал куда большей удачей, чем кто-либо другой, о ком я слышал.
— Никто, — ответил Сигурд, — не останавливается на половине пути. Мы были в большом почёте у ярла Эйрика, а спустя некоторое время он разыскал дочь Торкеля Глины, которая показалась ему ещё более красивой, чем он себе представлял. Она была покладиста и даже вызвалась помочь ему исполнить оставшуюся часть обета. Он взял её в жёны, и они живут в довольстве и достатке. Он подумывает о том, чтобы вернуться в Борнхольм и взять её с собой. Последнее, что я слышал о нём, он всё ещё остаётся в Норвегии и сетует на то, что пройдёт много месяцев, прежде чем он возвратится домой. Ибо он стал владельцем стольких красивых домов и больших участков земли, когда взял её в жёны, что не так-то быстро их удастся продать за надлежащую цену. Не в привычках Вагна продавать что-либо дешевле, если он не вынужден этого делать.
— Меня интересует одно в этой истории, — промолвил Токи. — А именно: ларцы с золотом твоего отца Буи, которые он прихватил с собой, когда прыгнул за борт. Ты выловил их, прежде чем покинуть Норвегию? Или кто-то опередил тебя? Если они всё ещё лежат на дне моря, то я знаю, что бы я делал, когда достиг бы берегов Норвегии. Я бы обшарил всё море за ларцы с сокровищами, ибо у золота Буи великая судьба
— Не только норвежцы, — сказал Сигурд, — но и те люди Буи, что уцелели, долго пытались выловить золото. Многие пробовали подцепить его крюками, но ничего не вытаскивали. Один человек из Вика нырнул за ним, обвязав себя верёвкой, и никто его больше не видел. Тогда все мы решили, что Буи был из тех викингов, что держат свой клад при себе даже после смерти и не пощадит никого, кто покусится на него, ибо он был могущественным человеком и любил богатство. Мудрые люди ведают, что те, кто прибывает в Высоких Чертогах,[16] становятся ещё могущественнее, чем они были при жизни. Может, так случилось и с Буи, хотя он и не обитает в Высоких Чертогах, а лежит глубоко, на морском дне, рядом со своим золотом.
— Жаль, что пропало так много золота, — вздохнул Токи. Но, как ты говорил, даже самые смелые из людей не желали бы оказаться на дне морском, в крепких объятиях Буи.
На этом второй день празднования закончился.
На следующий день король Харальд пожелал услышать о том, что приключилось со Стирбьёрном в Стране вендов и Курляндии. Но Стирбьёрн сказал, что он плохой рассказчик. Тогда один исландец из его дружины вызвался поведать историю. Его имя было Бьёрн Асбрандсон, и, кроме того, что он был знаменитым воином, он был и великим скальдом в придачу, как многие выходцы из Исландии. Вопреки тому, что он был уже пьян, он умудрился тут же сложить несколько искусных вис во славу короля Харальда. Они были сложены размером, который назывался теглаг. Это был самый новый и самый сложный размер из всех, что выдумали исландские скальды. И его стихи были так хитро построены, что было трудно понять, о чём в них говорилось. Но все выслушали их и понимающе закивали, ибо человек, не понявший скальдическую песнь, считался никчёмным воином. Король Харальд похвалил висы и подарил скальду золотое кольцо. Токи опустил голову на руки и печально вздохнул. Он проворчал, что это стоящие висы, а он никогда не сможет складывать стихи, за которые получают в дар золотые кольца.
Другой исландец, которого некоторые люди называли Бьёрн Победитель людей из Брейдафьорда и который был уже два лета в дружине Стирбьёрна, также вызвался поведать истории о походах Стирбьёрна и обо всём примечательном, что с ним приключилось. Он был хорошим рассказчиком и говорил несколько часов, не прерываясь. Все знали, что всё, что он рассказывает, было правдой, ибо Стирбьёрн присутствовал здесь. Он привёл много примеров смелости Стирбьёрна и его великой удачи, а также поведал о богатой добыче, которую они захватили. Закончил он тем, что упомянул древнюю песнь о предках Стирбьёрна, начав её с богов и завершив его дядей, Эйриком, который теперь правил в Уппсале. К этой песне он приделал от себя несколько строк, в которых говорилось:
На север вскоре, за первородством, направит Стирбьёрн полсотни стругов. И, пьян победой, повеселится в чертогах предка с дружиной храброй.
Эта виса была встречена с шумным одобрением, и многие повскакали на свои скамьи и пили за удачу Стирбьёрна. Стирбьёрн приказал наполнить дорогой кубок и пожаловал его скальду, промолвив:
— Это не та награда, исландец, которую ты получишь, когда я буду сидеть на троне в Уппсале. Там хватит добра каждому из моих дружинников, ибо мой дядя, Эйрик, очень алчен и скопил столько, что нам остаётся лишь открыть его ларцы. Когда наступит весна, я поплыву на север, дабы сделать это, и буду рад всем, кто пойдёт со мной.
У многих людей короля Харальда и короля Свейна воспламенилась кровь от подобных речей, и они вызвались идти с ним в поход, ибо молва о богатствах Эйрика ходила по всему северу. Кроме того, набеги на Уппсалу не совершались уже со времён Ивара Широкие Объятья. Ярд Сибби с Малых Островов был уже пьян, и ему было тяжело держать одновременно и кубок и голову, но он
