Д. П. Ознобишин
Чудная бандура
Гуляет по Дону казак молодой; Льёт слёзы девица над быстрой рекой. «О чём ты льёшь слёзы из карих очей? О добром коне ли, о сбруе ль моей? О том ли грустишь ты, что, крепко любя, Я, милая сердцу, просватал тебя?» — «Не жаль мне ни сбруи, не жаль мне коня! С тобой обручили охотой меня!» — «Родной ли, отца ли, сестер тебе жаль? Иль милого брата? Пугает ли даль?» — «С отцом и родимой мне век не пробыть; С тобой и далече мне весело жить! Грущу я, что скоро мой локон златой Дон быстрый покроет холодной волной. Когда я ребенком беспечным была, Смеясь мою руку цыганка взяла И, пристально глядя, тряся головой, Сказала: «Утонешь в день свадебный свой!» — «Не верь ей, друг милый, я выстрою мост, Чугунный и длинный, хоть в тысячу верст; Поедешь к венцу ты — я конников дам; Вперёд будет двадцать и сто по бокам». Вот двинулся поезд. Все конники в ряд. Чугунные плиты гудят и звенят; Но конь под невестой, споткнувшись, упал, И Дон ее принял в клубящийся вал… «Скорее бандуру звончатую мне! Размыкаю горе на быстрой волне!» Лад первый он тихо и робко берет… Хохочет русалка сквозь пенистых вод. Но в струны смелее ударил он раз… Вдруг брызнули слезы русалки из глаз, И молит: «Златым не касайся струнам, Невесту младую назад я отдам. Хотели казачку назвать мы сестрой За карие очи, за локон златой». Апрель 1835
Ф. А. Кони
Чудная арфа
Когда-то жил в Англии царь удалой — Так слышал я, птичка мне пела! — Имел он двух дочек, красавиц собой, А роща цветами пестрела. Белее, чём день, была младшая дочь, Сестра же смуглее, чем бурная ночь. И старшая младшую манит тайком: «Пойдём, погуляем на бреге крутом». И черён был моря покров гробовой, И пеной украшен был берег крутой. «Взгляни: ты, как волны, сестрица, смугла, А я молодая — как пена бела!» Вскипела смуглянка, и, гнева полна, Сестру свою в море столкнула она. И волны взыграли, завыли леса… «Спаси меня, друг мой, — молила краса. — Не кинь меня в жертву сердитым водам! Тебе я мой пояс златистый отдам». «Когда тебя Нек в свой чертог поведёт, Твой пояс златистый мне стан обовьёт». «Спаси меня, друг мой! Отцу и царю Скажу, что венец мой сестре я дарю». «Венец по наследству достанется мне, Когда захлебнёшься в холодной волне». «Спаси меня, друг мой! Спасись от греха! Тебе уступлю я кольцо жениха». «С твоим молодым, удалым женихом Сам царь нас обручит жемчужным кольцом». «Спаси меня, друг мой! Волна холодна. Земля ж так привольна и жизни полна!» «Не бойся, красотка! Круты берега, На божию землю не ступит нога!» «Снеси же поклон мой к родному отцу, Скажи, что меня ты одела к венцу! Скажи при поклоне родимой моей, Что свадебный кубок я пью средь морей. Скажи жениху молодому в тоске, Что ложе стелю я на белом песке». И невод рыбачий в безлунную ночь Прекрасную вытащил царскую дочь. Гусляр шёл дорогой из чуждой дали, И поднял он труп безмогильный с земли. И сделал он арфу из чудной красы, Чтоб смертных пленять в золотые часы. Он взял для станка белоснежную грудь, Чтоб грустному радость и негу вдохнуть. Отрезал он стройные девы персты, И крепкие сделал из них он винты. И струны насучил из русых волос, Чтоб арфа звучала, как песни богов. Украшен цветами высокий алтарь, Ликует за свадебной трапезой царь. И юный гусляр стоит у ворот: «Послушай, невеста, что арфа споёт!» На первый удар завопила струна «В мой пояс златистый сестра убрана». Бледнея, невеста на барда глядит, В руке ее кубок заздравный дрожит. Удар повторился, и струны, как гром: «Сестра обручилась с моим женихом!» И дурно невесте — туманится взор, И девы с невесты снимают убор. Но третий аккорд застонал по струнам: «Сестра отдала меня в жертву волнам!» В чертогах смятенье, и вопли, и плач! И грозно секирой сверкает палач. Во вторник невесту венчал сам отец — А в среду убийца сложила венец. (1838)
