багровые пятна, в ушах стучало, и воздуха не хватало, чтобы сделать полноценный вдох. Животные тоже замедлились.
– Овцебыков приходится буквально заставлять передвигать ногами против их воли, – подал голос Ржавый.
– Продолжать движение, – стиснув зубы, приказал лорд-канцлер.
Мы все обливались потом, несмотря на ветер и холод, но упрямо шли вперед, следуя приказу командира.
– Ай! – почувствовала я, как что-то кольнуло в сердце.
В этот момент картинка, стоящая перед глазами сменилась: поплыло пространство, искажая собственные черты, и перед нами предстала уже не бесконечная равнина, что достигала самого горизонта и своей монотонностью вводила в отчаяние, а раскинувшаяся буквально в нескольких ярдах от нас бездна. Бездна, готовая принять в свои объятия любое подношение. Вот почему магия буквально кричала мне, что в этом месте нет жизни. Ее тут быть и не могло.
К моему ужасу не перед всеми пропасть раскрыла свое нутро. Хотя большая часть отряда остановила животных, послушных указам наездников благодаря магии, Граф, который и правда был графом, со злостью ударил пятками по бокам животного. Овцебык утробно завыл, но двинулся вперед. Я посмотрела на Ржавого в ожидании, что тот остановит движение, но маг хмурился и непонимающе смотрел на тех, кто остановился. Все это заняло лишь доли секунды.
Вот я кричу что-то и отчаянно пришпориваю овцебыка. Тот берет разгон, но прямо на ходу меня ловят чьи-то сильные руки и пересаживают к себе. Граф оборачивается на крики отряда, изумление появляется на его лице, и в то же мгновение воин исчезает в объятиях бездны, что приняла первую жертву. Следом падает мой овцебык. Я бьюсь в знакомых объятиях и о чем-то кричу, слышу разъяренный крик в ответ. Руки стискивают меня, обездвиживают и прижимают к бешено стучащему сердцу. Подбородок ложится на мою макушку, и я постепенно затихаю. Разворачиваюсь в объятиях, чтобы уткнуться носом в мундир, не видеть ничего и представить, что ничего страшного только что не произошло.
– Ты сума сошла? – прорычал лорд-канцлер. И сейчас, находясь в его крепких, чуть подрагивающих руках, я понимала, что он прав. – Следом сигануть захотела?
– Оно как-то само получилось, – испуганно икнула я.
Осознание участи, которой удалось избежать, накрыло волной, принеся с собой запоздалые реакции. Слезы хлынули из глаз. Воина и животных было жалко, я понимала, что даже моей магии не хватит при всем желании, чтобы исправить случившееся. «Непоправимо» – билось в мозгу единственное слово. Остальные шокировано молчали, и только Эдрик подъехал ближе.
– Как Мари? – обратился он почему-то к лорду Вестону.
– Как обычно: глупа и порывиста, но зато невредима, – со злой иронией ответил он. Я сжалась от неприятных слов.
– А как еще назвать твой поступок, Леди? – правильно понял он мою реакцию. – У меня сейчас вся голова поседела!
– Мари, это было действительно безумство, – согласился с командиром Эд. Его укоризненный тон подбросил поленьев в костер моего самобичевания.
В ответ я несчастно всхлипнула. И оказалась права. Мужчины тут же ринулись успокаивать меня, неловко бормоча утешительные слова. Хотя их правоту нельзя было не признать. Поступок, который я собиралась совершить, был откровенно безумным. Не знаю, что толкнуло меня на него. Глупость? Отчаянная самоотверженность? Все это не похоже на меня, ведь я не могла не понимать, чем такой порыв скорее всего окончится.
– Надо уходить отсюда, – вынес вердикт лорд-канцлер. – Не нравится мне это место. Ментальная магия, которой тут все пропитано насквозь, странно на нас влияет. Придется идти в обход, все равно перебраться через ущелье возможности нет. Мари, ты едешь со мной. Говори, куда там тебя предчувствия тянули.
– В ту сторону, – неуверенно махнула я рукой. – А как же ваш артефакт?
– Он указывает только конечную цель, а препятствия, возникающие на пути к ней, к сожалению, нет. Не вижу проблемы, если мы отклонимся от маршрута немного в сторону. Как мы убедились, твоим предчувствиям можно доверять.
Теперь я ехала вместе с лордом Вестоном впереди отряда. Ответственность за судьбы воинов давила на плечи, ведь от дороги, которую я выбирала, опираясь лишь на внутренние ощущения, зависели наши жизни. И еще исход войны. Но чем больше мы отдалялись от ущелья, тем легче мне становилось. Казалось, тиски, сковывавшие грудь, расслабляются и отпускают, в голове проясняется, а сердце больше не колотится в заполошенном ритме.
– Вы тоже чувствуете это? – обернулась я к лорд-канцлеру. Его лицо было совсем близко, и, кажется, мои короткие пряди все это время задевали его щеки и щекотали нос, но никаких возражений по этому поводу я от него не услышала.
– Да, – негромко ответил он. – На место была наложена сильная ментальная магия. Сначала я думал, что это сделано для того, чтобы помешать незваным гостям добраться до племени, отпугнуть их, но я ошибся, – на последних словах лицо лорд-канцлера потемнело, а я вдруг поняла, какая на нем лежит ответственность: за каждый опрометчивый выбор он вынужден расплачиваться жизнями своих людей. Не знаю, смогла бы я выдержать на его месте. – На самом деле ментальная магия отпугивает случайных путников и животных от того места, чтобы не подвергать их опасности. Тот, кто не ищет пути к поселению Авари, просто не дойдет до обрыва, свернет в другую сторону, считая это своим желанием.
Я выдохнула и продолжила прислушиваться к себе. Жизнь едва заметно звала вперед, мы следовали прямиком за этим пока еще слабым зовом, а внутри меня все успокоилось. Буря улеглась, и я поняла, что на этот раз все правильно. Настроение у всех было подавленное. Потеря Графа сильно повлияла на каждого, а то, что мы не смогли предать тело павшего воина земле, оставив на растерзание хищникам, точило изнутри. Про обед и привал никто и не вспомнил. Если бы не тихое напоминание Ритика о том, что настало время покормить животных, мы бы так и продолжали двигаться. А я настолько была погружена в себя, что даже не замечала, насколько близко сижу к лорду Вестону, и насколько нежно и бережно его руки обнимают меня. Все было так органично, так правильно. Его тепло и запах окружали меня, даря ощущение безопасности, я расслабилась, погруженная в собственные мысли. Очнулась только лишь когда наш овцебык остановился, и лорд Вестон как будто с лаской шепнул на ухо:
– Слезаем.
Мурашки не заставили себя ждать, воскрешая давно забытые ощущения. Я вздрогнула и повела плечами, сбрасывая с себя оцепенение. Нельзя поддаваться неуместным чувствам – я все еще помолвлена с Ирвином, лорд-канцлер – с роковой красоткой Мирано, а межкоролевский закон ни на йоту* не утратил своей силы (*йота – в мире Мари буква древнего тюсского
