уже клонилось к ночи, а сумерки так и не наступали. Я удивленно крутила головой, пока Ритик жестами не пояснил, что для севера это норма. Летом их солнце лишь ненадолго ныряет за горизонт, а после начинает светить с новой силой. Для себя я решила, что север – прекрасный, хоть и суровый край. Если варвары победят и завоюют все семь королевств, сбегу жить сюда – вряд ли холодный климат придется захватчикам и их ручным драконам по нраву.
Для ночевки поставили палатки, приобретенные в Трисии. Три треугольных шатра, укрытых шкурами неизвестных мне животных, были призваны сберечь нас от холода и непогоды.
– Я сплю с Ритиком, – поспешила я заявить, после ужина на скорую руку, состоящего из каши и куска сыра.
– В моей палатке, под моим присмотром, – ответил лорд Вестон не терпящим возражений тоном. Сначала я задохнулась от возмущения, но быстро поняла, что палаток сильно меньше, чем людей, поэтому придется потесниться и вытерпеть более чем одного соседа.
– А я согрею нашу Леди и ребенка магией, – поспешил застолбить за собой последнее место Эдрик.
Было видно, что лорд-канцлер не очень доволен подобным соседством, но возразить ему было нечего – все ради удобства женщин и детей. Так мы и оказались вчетвером в одной палатке. Мужчины делили место рядом со мной, пытались положить посередине, но я молча легла между Ритиком и стеной и тут же отключилась – снотворное работало без нареканий.
Ближе к утру мне казалось, будто кто-то нежно гладит меня по щекам и шепчет едва слышно, обещает, что вскоре все исправит и даже остановит войну. Моя грудь часто вздымалась под тяжелым плащом и хотелось воочию убедиться в том, что это мне не снится, шепнуть согласие в ответ, но быстро вынырнуть из навеянной травами мари никак не удавалось.
Проснуться получилось только к тому моменту, как завтрак уже был готов. Я выползла под белое холодное солнце и прищурилась. Ветер утих, костер весело трещал поленьями, в котелке исходила дымком каша, и каждый из нашего отряда был занят делом. Только мне было нечем заняться. Никто не загружал меня работой, и в какой-то момент даже начало закрадываться сомнение в необходимости моего участия в этом походе. Пока что оправдать свое присутствие я могла лишь прихотью лорда Вестона. И это нервировало.
Под немигающим взглядом последнего воин, который был за повара у нас сегодня, положил мне двойную порцию и протянул металлическую миску:
– Легкого утра, Леди, – приветствовал меня.
– Спасибо, Шершень, – откликнулась я, вспомнив позывной, данный видимо за могучую комплекцию, которую не удавалось скрыть даже под просторным плащом. – И вам легкого.
Я быстро умылась у речки, попискивая от жгучей воды, что жалила кожу и заставляла неметь пальцы, вернулась в лагерь и приступила к каше. Выпила укрепляющий настой, без которого не обходился каждый день моей новой жизни. Под внимательным, не упускающим ни единой детали взглядом лорд-канцлера делать это было не очень уютно, но Эдрик отвлекал беседой, поэтому стараниями принца мне было на что переключить внимание. Он рассказывал забавные истории из детства, что-то о дворце, но слушала я вполуха. Остальные воины тем временем разбирали шатры и складывали в специальные сумки, которые крепились по бокам овцебыков.
Животные плотно поели вечером и потом с утра, поэтому переход нас ждал длительный. Овцебыки по привычной местности передвигались ловко и быстро, словно не замечая тяжелых наездников и их поклажи. Мили сменяли друг друга (*как и в предыдущей книге, здесь использована английская система мер: 1 миля равна 1,6 км), и весь пейзаж слился в моей голове в бесконечную череду холмов, зеленых равнин, обязательно разрезанных какой-нибудь речушкой, низкого тяжелого неба и карликовых деревьев. По сравнению с последними я чувствовала себя великаншей. Дикие животные совершенно не обращали на нас внимания: главного хищника – человека – они совершенно не боялись. Олени спокойно паслись, когда мы проезжали мимо, зайцы и бараны провожали заинтересованными взглядами, но это, подозреваю, заслуга Пастуха, который легкой ментальной магией способен был влиять на диких животных. Во всяком случае, глаза его горели оранжевым, я видела это точно. Еще в пользу моей догадки говорил тот факт, что ни одного по-настоящему опасного хищника мы не встретили.
Благодаря магии Эдрика я не мерзла, но разговаривать на скорости, которую взяли овцебыки, было неудобно. Отряд заметно скучал, кроме тех членов, что были заняты делом и магичили. Местность сменилась на болотистую, наша скорость заметно снизилась, и я принялась крутить головой, пытаясь выцепить что-нибудь интересненькое. Вдруг откуда-то издалека до нас донесся странный звук. Необычная смесь утробного протяжного мычания с хрюканьем свиньи.
– Что это? – вырвалось у меня?
– Овцебыки, – тут же ответил Ритик, но лицо его почему-то было напряжено.
– Почему наши так ни разу не кричали? – волнение мальчишки неожиданно передалось и мне.
– Потому что они при нас ни разу не рожали, – пришел на помощь принц, так как Ритик начал что-то быстро и нервно лопотать на своем языке, а я не понимала ни слова.
– Рожали? – глупо переспросила я. Хотя разгар лета – самое время для потомства диких животных, это я, как коренной житель леса хорошо знала. Правда в наших краях это происходит примерно на месяц раньше, но тут, на севере, лето короче, а значит, и наступает позднее. – А мы ее не спугнем?
– Постараемся быть аккуратнее, – пообещал приблизившийся к нам лорд Вестон.
Я благодарно кивнула и на этом разговор прекратила. Гораздо важнее в тот момент для меня было прислушиваться к звукам, что с каждым новым разом становились все пронзительнее. Мне чудилось в них отчаяние и безнадежность. Ритик потемнел лицом, но отказывался говорить после того, как лорд-канцлер скомандовал продвигаться вперед. Спустя три четверти часа рев животного стал только громче – очевидно мы проходили совсем близко к нему.
– Ему совсем плохо, да? – не выдержала я. – Может быть, мы можем чем-то помочь?
– Каждая минута задержки здесь – это десятки потерянных жизней там, у нас в Королевстве, – мотнул головой лорд Вестон, хотя было видно, что и его эта ситуация не оставила равнодушным.
Он, конечно, был прав, и оспорить его слова я не могла. Что такое страдания животного по сравнению с жизнями тех, кто прямо сейчас защищает рубежи Александрии и всего континента? «Мы не можем позволить себе этой задержки» – повторяла мысленно я, когда стоны несчастного животного достигли пика. Мое сердце сжималось от горя, а на глазах Ритика я заметила слезы. Но страшнее всего стало, когда звуки стали затихать. Животное теряло силы и больше не
