Джон. Значит, по-Вашему, кто бы из родителей ни крутился ближе к ребенку, он сотрет и свои «границы», и поэтому, возможно, будет нуждаться в «починке» собственных «границ», за что возьмется человек, стоящий от родительских «трудов» немного в сторонке. А если и этот «упустит границы», ему поможет их вернуть еще кто-то, еще дальше отстоящий от ребенка. Но поскольку всего вероятнее, что мать будет ближе к ребенку на его ранних ступеньках, отец займется прояснением материнских «границ», а не наоборот.
Робин. Вот поэтому я и думаю, что нет ничего от дискриминации женской половины человечества в утверждении: отец и мать должны на разных этапах играть разные роли в родительской «труппе» ─ на благо ребенка.
Джон. По сути они «ведут» на разных этапах. В самом деле, женофобией уже не так отдает, если принимать родителей за членов «команды». Ясно же, смысл команды в том, что группируются разные люди разных возможностей, по-разному «бьющие» в общую цель. Что бы получился за футбол из команды вратарей или команды нападающих! Папа «плюс» мама «равно» председатель правления «плюс» директор-распорядитель. Один больше озабочен внешними связями, другая ─ внутренними делами. И оба одинаково важные люди.
Робин. Вам станет ясно позже, что уроки, которые затверживает «ходунок», сводятся к тому, чтобы научиться «играть» в команде.
Джон. Считаться с другими, запомнить правила, принять власть...
Робин. Верно. И если вы усвоили эти уроки и понимаете, как команда должна действовать, вы поймете, что папа и мама прекрасно «плюсуются», им незачем вступать в конфликт. Но тому, кто сам отстает, кто не сделал нужного шага вперед в «ходунках», тому не «сыграться», тот в действиях команды увидит борьбу за власть. А в моих рассуждениях ─ программу отъявленного женофоба.
Джон. Ловкий аргумент. Бьет рикошетом. Ничего, и у меня припасен аргументик. Все эти обязанности, которые Вы поручили отцу «ходунка»,─ вернуть себе маму, тверже, чем способна материнская рука проводить «границы», убедить ребенка, что мамочка не Господь Бог, обеспечить обратную связь менее «положительную», чем выходит у ослепленной любовью матери,─ все, кроме, разумеется, первой, доступны не только мужчине. Предположим, в семье нет отца...
Робин. Если мать совсем одна, «ходунку» будет действительно трудно усвоить положенные ему уроки. Но всегда найдутся дедушка с бабушкой, другие родственники, близкие друзья, соседи, учителя, люди, к которым прибегнет мать ─ и ребенок, чтобы отцовское «дело» не осталось не сделанным. И все пойдет хорошо, пока мать признаёт, что нуждается время от время в уточнении своих «границ»... в оговоренном нами смысле.
Джон. То есть требуется всего лишь кто-то, не втянутый в эмоциональный «водоворот», в котором находится мать с детьми. Это может быть другая женщина.
Робин. Да, часто ─ бабушка. Хорошая бабушка полезнее плохого отца, но, разумеется, любящий отец ─ самое подходящее лицо, которому следует поручить названные обязанности, ведь он годится и на иные важные роли в жизни ребенка и в жизни матери.
Мистер Хват
Джон. Значит, если отец исполняет отцовскую роль, «ходунку» в семье надают «руководящих указаний» с лихвой. А ему как раз и необходимо стукаться о «твердую власть». Я забыл, почему.
Робин. Потому что, если вам можно стукаться лбом о стену, возведенную родителями, вы научитесь двум вещам. Во-первых, вы испытаете себя на прочность, вас больше не будет пугать разрушительная ярость, вы узнаете, что способны взять ее под контроль и сможете воспользоваться ею, когда захотите. Следовательно, вы научитесь постоять за себя, присмотреть за собой, обеспечив свои нужды. Во-вторых, раз стены тверды, вы узнаете о нуждах других людей, об ограничениях, поставленных вашему «я» обществом. Следовательно, научитесь точно отображать мир на своей мысленной карте, которая содержит и вас самого ─ в верном масштабе.
Джон. О'кей. «Ходунок» выбрал верный масштаб. Что дальше?
Робин. Дальше он приучается правильно соотносить свои потребности с потребностями других людей. Ему жизнь не будет то и дело ставить подножку. Он учится разбираться в «механике» мира, узнает, где его место в мире и какой он в нем «величины», узнает, каким его видят другие. Постепенно он делается независимее, самостоятельнее и возьмет, что ему нужно, ведь он уже знает «все ходы и выходы». Он быстрыми шагами двигается вперед.
Джон. Усвоена наука «ходунковой» ступени...
Робин. Более или менее. Есть еще один важный аспект. Не забывайте, «ходунок» должен сделать скачок от отметки «в парочке с мамочкой» до отметки «папа не третий лишний». Должен стать членом команды вместо «самого-самого», неразлучного с мамою.
Джон. Усвоивший эти уроки будет успешно «играть» в команде.
Робин. Да. Такой легко войдет в любую группу, легко разовьется в группе.
Джон. Разовьется?! Нет, этого мне не понять. По-моему, группа сковывает. Ну, не сковывает ─ связывает. Наверное, я в «ходунках» не доучил уроки...
Робин. Я тоже. Но вспомните, вы же всегда можете позже подтянуться, если стремитесь не отставать. Во время войны в воздушных силах я подтянулся. Удивительно, но я обнаружил, что вопреки домашним «заготовкам» не чувствовал себя слабым или униженным, когда сержанты муштровали нас на плацу. Наоборот, обретал самоуважение, уверенность, а с ними ─ прекрасный «тонус». Учась составлять целое, подчиняться силе порядка, чувствовал себя сильнее. Думаю, этот опыт и помог мне разобраться с опытом «ходунка», когда я потом занялся детской психотерапией!
Джон. Вы хотите сказать, что если на вас жестко «наступают» ─ для вашей же пользы ─ вы обнаружите в себе запасы «наступательной» энергии, о которых не подозревали.
Робин. Которые, возможно, стесняли вас, пугали... А в результате вы окажетесь ближе к своему потенциалу.
Джон. Ну, я обычно стараюсь не делать того, что мне тяжело. Не беру Эверест, не встаю рано утром. Но если никак не выкрутиться... верно, сделаю ─ и необыкновенно радуюсь достижению. Наполняюсь уверенностью. В другой раз, кажется, уже легче... Только вот никак не встать рано утром...
Робин. Пройдя эту ступеньку, человек учится правильно воспринимать требования, предъявляемые к нему группой. Препятствия, понимаете, для того и «создаются», чтобы их одолевать ─ не для того, чтобы на них жаловаться. Становясь частью большой группы, человек становится сильнее, сообразительнее ─ по-настоящему «человеком умелым».
Джон. Все это мне очень интересно, ведь, честно говоря, я всегда «злоумышлял» против больших групп, то есть против власти, подозреваю, по той причине, что мой отец ─ любящий из любящих ─ не был со мной достаточно строг. Сквозь пальцы смотрел на мою «крепнущую» безответственность. Но в последние несколько лет кое-что для меня стало понемногу меняться, наверное, потому что пришлось принять некоторые обязанности ─ не хватило «умения» отвертеться. И если раньше я был за бунт, то теперь вижу: это путь «наименьшего сопротивления». Самый легкий путь, потакание своему «я». Фактически, я теперь тайно сочувствую тем, кто продолжает делать дело, засучив рукава, не зажимая носа. Впрочем, нужно знать правильный подход к власти. А правильнее всего, чтобы человека не толкали ни в бунтари, ни в конформисты, он должен сам подумать и оценить, хороша или плоха какая-то власть. Многие, наоборот, не раздумывают; скажут «да» или «нет» власти, в действительности не имея свободы выбора. Скажут с ходу, машинально.
Робин. Косность в отношении к Авторитету с прописной «А» для меня равнозначна незрелости. Власть, иерархия, организация ─ на этих «шарнирах» вертится мир. Все до одного посетители не могут сразу пройти во вращающуюся дверь. Да и на ровном месте сороконожка, подняв все до одной сорок ног, свалится. Нужна «подгонка», если механизм сложный, если «задействовано» много людей. Это как танцевать шотландский рил{12}: вы не сами по себе, вы должны знать положенные движения, чтобы вас приняли в хоровод, а в хороводе покружиться ─ настоящее удовольствие! Зачем вам своевольничать и портить всю музыку?
Джон. Да, верно. Господи, прости, я ненавидел данные Тобою «шарниры»! Я думал, Ты хочешь тем принизить людей. Но я всего лишь «ходунок» ─ несмышленыш. Однако, многие застряли на этом месте, многие не решили, как им относиться к верховной власти. Иначе зачем бы нам так усердствовать, освещая споры Джона Макенроу{13} с судьей. Пустячные споры ─ но иногда они идут вторым, третьим «номером» в теленовостях! Наверное, потому, что тут архетип «перепалки», которую ведет «бунтарь» с «властной фигурой». И каждый, кажется, имеет свое громогласное «мнение»: или решительно держит сторону Макенроу, как Вы, или не менее яростно поддерживает судью, как я. Эмоциональный потенциал растрачивается ─ так ведь? Мы приходим в возбуждение там, где, по сути, от нас требуются... убеждения.
