Со мной не было Несси, но я легко представлял её в этой обстановке. Казалось, она тут, пробует мягкость дивана и крутится на барном табурете, открывает шкафы и восторженно смотрит на чудо навороченной техники, смонтированной в кухонном острове. Как выглядывает в окно с видом на Вашингтон парк, открывает створку и полной грудью вдыхает дождливый воздух, зажмурившись от удовольствия.
Я забылся, что в доме один, и мысленно пропускал девушку вперёд в каждую дверь и спрашивал, нравится ли ей цвет обоев в гостевой, дизайнерская плитка в ванной и чуткость фотоэлементов, включавших свет.
Вместе с воображаемой — но такой для меня реальной — Несси мы поднялись на второй этаж и прошлись по трём спальням. Девушка выглянула в окно каждой и, конечно же, выбрала для себя ту, окна которой открывали вид на сквер. Она и живя у меня любит смотреть на Центральный парк, сидя на подушке у панорамы с бокалом безалкогольного коктейля или чашкой кофе.
Здесь не было панорамы, но по моей просьбе дизайнер устроил уютное мягкое местечко вместо подоконника, куда Несси сможет забираться с ногами и смотреть в окно. И даже спать, если захочет. И моя воображаемая спутница сейчас с детским восторгом именно это и сделала — забралась на ложе и с удовольствием потянулась.
А я всё время улыбался, как идиот, держа в руке розу и мысленно смешивая ее тонкий аромат с ароматом волос моей чаровницы.
Я поставил цветок в длинную узкую вазу, похожую на колбу, и устроился с ногами на мягком основании у окна. И сидел, потеряв счёт времени, глядя, как сползают по стеклу капли, собираются в дорожки, барабанят, срываясь с карниза…
И вот так же глухо во мне нервоточило понимание, что однажды в этом доме зазвучит детский плач, и не моя Несси будет качать ребёнка и целовать другого мужчину. Может быть, они даже будут спать на этой кровати…
Эта мысль вызвала глухой стон. Я хотел бы быть тем, чей дух будет присутствовать здесь всегда, напоминать обо мне. Эта спальня должна пропитаться ароматом секса со мной хотя бы пока она будет здесь одна.
Я закрыл глаза и положил ладонь на восставший член. Желание чувствовать мою Несси завладело воображением. Зверь сегодня весь день держался достойно, будто понимал, что не время нападать и заявлять права на девчонку — всё то, что я сегодня ей рассказал о себе, и то, как она приняла подарок, не могло закончиться сексом.
Я хотел её, но это желание, сконцентрировавшись в паху, держалось махровым комком и не растекалось жаром, позволяя мне трезво мыслить. Казалось, я был близок к недосягаемой тишине и спокойствию. Но не здесь. И не сейчас.
Моя воображаемая девочка запрыгнула на мои ноги и потянулась к молнии джинсов, и я приподнялся, позволяя стащить их с бёдер. Когда наша ладошка обняла член и скользнула к основанию, а потом и к головке, огладив её пальцем, я застонал протяжно и умоляюще, прося маленькую распутницу «Ещё… ещё…»
Я потерял границы реальности. Чувствовал, как её тёплые губы касаются напряжённого навершия, как ласковый рот вбирает меня глубоко во влажное тепло, как нежно скользят пальчики по набухшим венам…
Стонал, вторгаясь в её милый ротик, и шептал её имя. Её запах коснулся обоняния, волосы защекотали лицо, а губы накрыли мои. Я сходил с ума от её нежности и ласки, чувствовал, как маленькие ладошки оглаживают мои плечи и грудь, скользят по шее и щеке, зарываются в короткие волосы и прижимают мою голову к её груди.
Я чувствовал вкус девичьей кожи, твёрдость её черешенок и мокрую тугую плоть, когда она насадилась на член, опускаясь мучительно медленно. Я умолял «ещё… ещё…» и задвигал бёдрами навстречу, ощущая, как нарастает горячее предвкушение, и стонал под ней, понимая, как чувства к ней рвут мою грудь и стремятся к ней…
Я кончил сильно и бурно, застонал от наслаждения её телом и чувствами ко мне, и обнял…
…приходя в себя и понимая, что хватаю руками воздух и сижу со спущенными штанами, измазанный своей спермой.
И нет здесь никого, кроме меня. И сам я здесь первый и последний раз.
Огляделся в поисках чего-нибудь, чем вытереться, вытащил из-за спины маленький валик и снял с него чехол. Вытер руки, бросил в сторону тряпку и повернулся к окну. Стекло запотело. Я подышал на него и написал:
Я знаю тебя.
Я вижу тебя.
Я чувствую тебя.
Я люблю тебя.
* * *
— Никита?!
Я повернулся на знакомый голос, который когда-то действовал на меня почти гипнотически.
— Наоми…
Неожиданная встреча. Эта женщина на восемь лет старше, и когда-то она не выпускала меня из своей постели. И не меня одного. Она была первой медсестрой в клинике Рассела, и мы оба трахали её. Ненасытная, страстная, не закомплексованная красивая женщина с совершенной фигурой. Наш с ней первый секс был фееричным. Я тогда только выбрался из депрессии, а Расс принял предложение моего отца работать в клинике, открытой для него.
«Надеюсь, мой подарок вам понравится, — подмигнул отец, когда мы с другом провожали его в Вашингтон на частном аэродроме. Он обнял нас обоих и шепнул мне на ухо: — Ни в чем себе не отказывай». После аэродрома мы поехали в клинику, и в приёмной кабинета Расса увидели это чудо.
Она поднялась из-за стола, мы ощупали её взглядом с макушки до ноготков на ногах и переглянулись в немом вопросе: «Кто первый?» Но она ответила на него сама. Подошла к нам, окинула таким же изучающим взглядом и сказала: «Предлагаю познакомиться поближе, — протянула между нами руку, наклонившись и выставив упругую попу, повернула ключ в замке, выпрямилась и добавила: — Я ваш подарок. Раздевайтесь».
Следующие сорок минут она нас трахала, потом приготовила кофе и бутерброды, навела порядок и положила Рассу на стол медкарты его пациентов, записанных уже на следующий день.
С тех пор так и повелось: днём её трахал мой друг, вечером она трахала нас обоих, а потом я увозил её в свою квартирку на улицу Ферман, и она учила меня всем нюансам секса. Нам с Рассом казалось, мы оба её любим. Она лишь улыбалась.
Спустя полгода мы решили, что хотим жить с ней втроём. Она улыбнулась и сообщила: «Разве что две недели. Мой контракт заканчивается, и я возвращаюсь в Вашингтон». Оказалось, она любовница моего отца.
Всё это пронеслось в памяти, пока Наоми переходила улицу.
— Никита, какая встреча!
— Согласен — неожиданная. Наоми, ты как всегда шикарна. Все ещё балуешь моего старика?
— Тело к мастеру стремится, — улыбнулась она. — Торопишься?
— Не особо.
— Зайдём посидим тут за углом?
— С удовольствием, — мне стало любопытно, что эта женщина делает в Нью-Йорке.
Я предложил ей руку, и мы направились в ресторан японской кухни «Ramen Takumi». Обычное заведение средней руки, большой выбор блюд, приятная обстановка, быстрое ненавязчивое обслуживание. Устроились у окна и заказали по кружке зелёного чая.
— Каким самолётом занесло?
— Ник, ты же знаешь, меня куда положат, там я и лежу, — она широко и лукаво улыбнулась.
Политика не делается в белых перчатках, и методы достижения целей, особенно в предвыборную пору, далеко не невинные. Наоми не просто любовница отца, эта женщина умеет очаровывать, пленить, доставлять наслаждение, подсаживать на секс с ней как на высококлассный наркотик, а потом…
А вот что потом — всегда индивидуально. Единственный её недостаток — такая же болезнь, как и у меня: она нимфоманка. Но её это никогда не беспокоило.
Она и сейчас сидела и смотрела на меня таким порочным соблазняющим взглядом, что тело отзывалось само. Но после того как я узнал, что они с отцом любовники, желание трахать её пропало.
У Рассела тоже. Поэтому я, глядя в глубины серых глаз ослепительной красавицы, игнорировал порывы зверя сделать на неё стойку.
Ощупав меня взглядом и получив твёрдый безмолвный отказ, она кокетливо улыбнулась и добавила:
— На самом деле приехала продать свой ресторанчик. За ним надо следить, а я, сам понимаешь, далеко. Да и неинтересно мне это уже.
