В 1909 году в селах Брежном, Малая Уря, Заозерном крестьяне раскрывали соломенные крыши, затем солому мыли, мелко резали, посыпали остатками отрубей и кормили скотину. А крестьяне в Ужурской и Березовской волостях самовольно вскрывали запасные хлебные магазины и уносили зерно по домам (Сибирские вопросы. — 1910. — № 28–29. — С. 46). И снова люди оказывались в долгах как в шелках. Местная власть, чтобы погасить недоимки, принудительно стала взыскивать подати. Для погашения задолженности крестьяне были вынуждены продавать коров и лошадей в 5 раз ниже их базарной стоимости.
В 1910 году управляющим Казенной палатой назначили Михаила Васильевича Чарушникова. К сожалению, отыскать его биографию пока не удалось. Есть сведения, что вместе с губернатором Я. Д. Бологовским они были ярыми приверженцами политики Столыпина. В 1911 году губерния могла принять 100 000 переселенцев обоего пола (Всеподданнейший отчет енисейского губернатора за 1911 год. — [Б. м.], [б. г.] — С. 5).
Однако на переселенческих участках разместились 33 тысячи 500 переселенцев, в Россию же возвратились всего 1300 человек. Продолжалось и строительство дорог. За год строители в среднем прокладывали от 150 до 180 верст, не забывая при этом необходимость обводнить переселенческие деревни. Многие семьи получали безвозвратные пособия. Усиленно шло строительство водяных мельниц, хлебозапасных магазинов, больниц, школ, церковных приходов. Для покупки сельхозорудий в губернии сумели создать специализированные склады с 32 отделениями для разного сельского инвентаря. Жатвенные машины, ручные сепараторы, косилки, паровые котлы поставлялись в Красноярск английской фирмой «Лайборн, Поппам и К°».
Бологовский в своем отчете подчеркивал, что переселенческие поселки, образованные 7–10 лет тому назад, «во многих случаях уже могут почитаться вполне прочно обосновавшимися селениями» (там же, с. 6).
К 1913 году переселенческое дело, как и все сельское хозяйство губернии, сделало значительные успехи. Статистика показывала, что если в России на 100 жителей в среднем приходилось всего 25 лошадей, в Донецкой области — 55, то в Енисейской губернии — 104 лошади, а в Ачинском и Минусинском уездах — 133–152 лошади. Если в России 100 жителей в среднем имели 32,6 головы крупного рогатого скота, то в Енисейской губернии — 110 единиц. Аграрная политика правительства, несмотря на некоторые шероховатости и издержки, начинала приносить свои реальные плоды.
Глава шестнадцатая
Управлять — значит предвидеть
Справедливо упрекают нас, русских, что мы меньше всего знаем свою родную землю, меньше всего изучаем ее и описываем.
М. Загоскин
Контуры нашего современного промышленного потенциала уже четко стали вырисовываться в начале XIX века. С 1823 года в губернии начал работать стекольный завод Коновалова, под Ачинском купец Родионов делал первые удачные попытки производства бумаги, продолженные в 1860-х годах в Енисейске, старейший Ирбинский железный рудник успешно выпускал чугун. В конце XIX века в Минусинске на Ивановском свекольно-сахарном заводе Гусевой вырабатывали сахар. Северный морской путь открывал широкую дорогу для торговли с Англией (см. Приложение №).
Наиболее образованные купцы стремились установить торговые связи со странами Запада. Однако в нашем краеведении вопросы истории становления экономической жизни губернии и роли Енисейской Казенной палаты в управлении этим сложным процессом вообще еще никем не затрагивались.
В этой небольшой главе мы коснемся лишь фрагментарно некоторых вопросов из этой сложной темы.
К крупным промышленным предприятиям губернии до середины XIX века относился и Троицкий солеваренный завод, за работу которого отвечала Казенная палата. История этого старейшего предприятия Сибири началась в 1764 году. Завод находился в Канском округе, на правом берегу реки Усолки, в селе Троицком Тасеевской волости. По подсчетам губернатора Степанова, он мог в год производить до 100 тысяч пудов первоклассной соли (Степанов, А. Енисейская губерния / А. Степанов. — Красноярск, 1997. — С. 53).
Три четверти самых тяжелых и опасных работ на нем выполнялись ссыльными. Очень часто из-за тяжелейших условий труда рабочие устраивали побеги с завода. В мае 1823 года под предводительством Михаила Маскалева, Родиона Федорова, Максима Андреева в тайгу ушло 18 человек. С собой они прихватили 10 казенных топоров, 7 ножей. Украли продукты питания, одежду и сукно. Ревизоры Казенной палаты подсчитали, что эта банда нанесла предприятию ущерб на сумму почти в 50 рублей (ГАКК, ф. 160, оп. 3, Д. 3, л. 306 об.).
Воровство, разбой в те годы в Енисейской губернии были очень часты. На вопросы пострадавших, когда наконец полиция наведет в губернии порядок, чиновники отвечали откровенно: «На то и Сибирь! Надо же ворам и разбойникам где-нибудь жить» (Сибирь в составе Российской империи. — М., 2007. — С. 281).
В 1837 году были упорядочены оклады чиновникам и принято новое штатное расписание. Управляющий заводом и еще 9 его служащих вошли в новый штат Енисейской Казенной палаты. Управляющий заводом стал получать 1500 рублей в год. Пристав при соляных и запасных магазинах — 1 тысячу рублей. Его помощник — 500 рублей. Даже учитель, работающий при заводе, имел самую высокую в губернии заработную плату — 500 рублей в год.
В Казенную палату часто приходили сигналы о тайной продаже в магазинах контрабандной соли, поступающей чаще всего из Китая и с южных соляных озер нашей губернии. Борьбой с такими подпольными продавцами занимался всего один смотритель, должность которого была введена в штат Казенной палаты в 1837 году. Постоянным местом его прописки стал Троицкий солеваренный завод. Но смотритель большую часть времени проводил в разъездах, контролируя работу соляных магазинов Приенисейского края. На эти расходы палата выделяла 200 рублей в год (ГАКК, ф. 796, оп. 1, д. 4182, л. 15).
Добываемая соль на Троицком заводе развозилась в основном в два оптовых магазина: Яковлевский и Яновский. К каждому из них был прикреплен пристав и два вахтера. Они несли полную ответственность за обеспечение солью близлежащих сел и деревень.
На севере края самым крупным соляным магазином считался Туруханский. Кроме того, еще две соляные стойки находились в селах Кежемском и Инбатском. Продавцы этих торговых точек, так называемые сидельцы, сами привозили соль, сами продавали и сами ее охраняли, получая за свой скромный труд семидесятирублевое годичное вознаграждение (ГАКК, ф. 796, оп. 1, д. 4182, л. 15).
В первой половине XIX века Троицкий солеваренный завод вместе с его подсобным хозяйством журналистами Сибири назывался образцовым. «Но самой лучшею порою заводской деятельности, — писала «Сибирская газета», — были 1840-е годы, когда у руля правления этого сибирского предприятия стоял чиновник Титов. Старожилы завода называли его человеком, «в высшей степени гуманным и честным» (Сибирская газета. — 1888. — № 52). Еще до вступления Титова в должность недалеко от села жители открыли богатейшее месторождение железной руды и тотчас же приступили к ее выплавке. С этого времени и была устроена железоплавильня. С 1827 по 1851 год на берегах реки Усолки сибиряки выплавили 249 370 пудов 20 фунтов железа, причем кричного (самого высокого качества) было получено 86 597 пудов.
Если в 1820-х годах на заводе вываривали 100 тысяч пудов соли, то в 1849 году ее производство увеличили в 1,5 раза — до 160 тысяч пудов. В архиве сохранилась опись строений этого уникального предприятия. Неизвестный чиновник Казенной палаты, составлявший этот исторический документ, внес в него даже размеры построек. Благодаря этим деталям мы и сегодня в своем воображении можем себе представить всю масштабность этого крупного фабричного производства XIX века в Сибири. Так, магазин, построенный для хранения соли на этом заводе, имел длину 9 саженей 23/4 аршина, высоту с крышею — 3 сажени 23/4 аршина, ширину — 4 сажени 21/2 аршина. Заводня имела длину 5 саженей 3/4 аршина, ширину — 3 сажени 13/4 аршина, высоту — 1 сажень и 2 аршина. Каменная денежная кладовая была квадратной, имела одинаковую длину и ширину — 3 сажени 21/2 аршина и высоту 31/2 сажени. Самым большим зданием был дом управляющего заводом. Его длина составляла 111/2 сажени, ширина — 9 саженей и высота — 4 сажени. Заводская контора по своим размерам значительно уступала дому управляющего. Кроме того, на территории завода располагалась казарма для инвалидов. Вместе с пекарней казарма для рабочих, рядом с которой находились баня, амбар, кухня, сарай для хранения припасов. Отдельную усадьбу занимал полицеймейстер, внутри которой — его дом, амбар, кухня, заводня и конюшня. Рядом находились отдельные дома для пристава, лесничего, священника, отрядного командира. В отдельных домах жили служащие завода и полиции.
