с другой стороны.
Она открыла дверь с пассажирской стороны и знаками показала мертвой девушке, чтобы та выходила. Затем Несса провела гостью через дом к дивану в гостиной. Когда девушка села, Несса увидела, что ее учили сидеть с прямой спиной, сведя колени вместе и скрестив лодыжки. Свою маленькую черную сумку она держала на коленях, сложив на ней руки. Впервые на шее у девушки Несса заметила золотую цепочку, такую тонкую, что ее почти не было видно. Под скромным вырезом платья был спрятан кулон. Несса предположила, что это крестик.
Ее глаза следили за Нессой, словно ожидая чего-то. Несса села напротив гостьи и открыла блокнот для набросков.
– Я стараюсь, – заверила она, надеясь, что это хотя бы что-то значит. – Я новичок во всем этом, и это гораздо труднее, чем я думала.
Девушка просто сидела, вежливо, но уверенно. Она напомнила Нессе ту девушку, которой она сама когда-то была.
– Твоя мама, наверное, с ума сходит, – продолжала Несса. – Пока мы ее не найдем, оставайся здесь со мной.
Карие глаза призрака не отрывались от Нессы, пока та рисовала контуры ее лица. Она казалась любопытной.
– Не надейся на особенно красивый портрет, – предупредила Несса. – Я не самый лучший в мире художник, но посмотрим, что я смогу изобразить.
Когда она закончила, то показала девушке свой рисунок. По мнению Нессы, сходство было очевидным, лучше, чем те, что она набросала по памяти. Так будет гораздо легче найти семью девочки. Призрак ничего не сказал, но по тому, как ее взгляд задержался на странице, Несса поняла, что она узнала себя. Когда Несса показала девушке наброски, сделанные ею с двух других жертв, ее глаза потухли. Было ясно, что она никогда не видела их раньше.
В пять часов утра Несса разложила свои рисунки на обеденном столе и закрыла блокнот. С рассветом она наконец заснула.
Она проснулась в полдень, точно зная, что ей нужно сделать. Приняв душ и накрасившись, она взяла телефон и набрала номер Франклина. Когда он взял трубку, она услышала шум на заднем плане и, не спрашивая, поняла, что он на обеде.
– Извини, что беспокою, но не мог бы ты зайти, когда будет возможность? – попросила она. – Хочу тебе кое-что показать.
Он не спросил, что это. Не отмахнулся от нее и не сказал, что придет, когда сможет.
– Я буду у тебя через пять минут, – пообещал он.
Она ждала его приезда у окна. Когда Франклин подъехал к дому, она почувствовала, что рада его видеть и это неправильно. У нее участился пульс, когда дверь машины открылась и он показался во весь рост. С того дня, как она встретила Джонатана, обаяние других мужчин разбивалось о невидимую защиту. А теперь в ней появилась брешь. Несса не знала, где, но знала, что уязвима. Однако это не помешало ей спешно поприветствовать его.
– Ты в порядке? – спросил Франклин, поднимаясь по выложенной камнем дорожке к ее двери.
Она не была уверена, что ей стоит отвечать на этот вопрос.
– Заходи, – сказала она вместо этого.
Несса провела Франклина через весь дом в столовую, где на столе были разложены портреты трех погибших девушек.
– Что это? – спросил он.
Несса провела пальцем по портрету девушки в голубом платье.
– Это девушка, которую я нашла в мусорном мешке на пляже Данскаммер. – Тут она перевела палец на два следующих рисунка. – А вот этих девочек я тоже видела там. Они стояли в воде. Я вернулась, чтобы зарисовать их вчера.
– Значит, девушек было три, а не две? – уточнил Франклин. – Несса кивнула. – Это меняет дело. Это Мэнди Уэлш? – Франклин коснулся портрета бледной девушки со светлыми волосами и веснушками.
– Да, – ответила Несса. – Я не знаю, кто третья девушка. Но ее тело погребено рядом с телом Мэнди в воде у пляжа Данскаммер.
– И ты видела их всех во сне?
– Это был не сон. Они были там в тот день, когда мы нашли первую девочку. То, что я видела – и нарисовала, это призраки трех девочек.
– Призраки, – повторил Франклин, и она кивнула. Похоже, все шло не так так хорошо, как она надеялась.
Чувствуя себя под ударом, она боролась с желанием убежать:
– Ты думаешь, что я сумасшедшая, не так ли?
Франклин фыркнул в ответ:
– Может, ты и способна видеть призраков, Несса, но мысли читать ты не умеешь.
Несса всегда помнила, что влюбилась в своего мужа на раз-два. Раз неожиданно произошел в тот вечер, когда она обнаружила красивого молодого полицейского, молящегося над телом ее мертвой пациентки. Этот удар сбил ее с ног, но она встала и отряхнулась. Если бы Господь счел нужным разлучить их тогда, она могла бы жить дальше. Второй удар последовал через несколько недель, когда Несса наконец набралась смелости рассказать ему о своем даре. Эта дилемма терзала ее несколько дней. Джонатан был полицейским. Он потребует доказательств, а у нее их нет. Но она знала, что не может скрывать что-то от мужчины, в которого влюбляется. К тому времени, как собралась все рассказать, она подготовила ответы на все вопросы, которые он мог задать. У нее были фотографии бабушки и альбом, переданный по наследству, в котором были бабушкины наброски, наклеенные рядом с вырезками из новостей о найденных ею телах. Однако Нессе не понадобилось ничего из этого.
После того как она рассказала ему обо всем, Джонатан просто сидел рядом.
– Хорошо, – произнес он.
– И это все? – удивилась она. – «Хорошо»? У тебя нет никаких вопросов?
– У меня их много, но мы можем вернуться к ним позже. Все это ничего не меняет. Я знал, что ты особенная, с того самого дня, как встретил тебя.
В этот момент Несса поняла, что обратного пути нет.
– Ты веришь мне насчет призраков? – спросила Несса, и Франклин кивнул.
Он сделал длинный вдох, давая понять, что у него тоже есть история, которой он хочет поделиться, и присел на край стола.
– В детстве, когда я жил в Бруклине, мне приходилось каждый день переходить канал Гованус, чтобы попасть в школу. Однажды утром я шел по мосту Кэрролл-стрит и увидел женщину, которая стояла посередине него и смотрела вниз на воду. По ее лицу я понял, что что-то не так. Я уже собирался пройти мимо, когда она схватила меня за рубашку и подтащила к перилам. Она указала вниз на канал и спросила, вижу ли я ее. Я смотрел и смотрел, но там никого не было. Но женщина на мосту настаивала. Она была в истерике. Она повторяла: «Там внизу в воде мертвая девушка!» Я сказал ей, что ничего не вижу, и
