Может быть, в чём-то Алия права. Моей девочке всего двадцать два, а мне скоро стукнет сорок один год.
В таком возрасте хочется утащить любимую в берлогу и не давать вылезать ей из постели сутками, чтобы поняла, как сильно она нужна мне…
Только она одна.
— Да, я согласна с тобой встречаться, — радостно говорит Диана. — Ты задолжал мне конфетно-букетный период, поздние ночные прогулки и приятные сюрпризы.
— Я хочу наградить тебя сюрпризом. На безымянный палец.
— Не так быстро, Хан… — игриво отвечает Диана.
Я окончательно дурею с неё. От кокетливых интонаций, от жаркого голоса с томным придыханием, от второго шанса, щедро подаренного ею.
— Ты — моя. С кольцом и со штампом или пока без них, запомни одно: ты — моя…
— Мы ещё даже не встречаемся…
— Эта мура для сопливых и не уверенных в себе и своих желаниях. Я знаю, чего хочу. Поэтому говорю прямо, как есть. И ты с этим согласна.
— Тиран! — заявляет Ди, но слишком уж довольным тоном. — Мой большой и грозный тиран.
— Нет, маленькая. Твой Хан.
— Хорошо, мой Хан. Тогда увидимся?
— Увидимся. Давай сегодня?
— Сегодня не могу, — вздыхает Диана.
— А что так? — напрягаюсь. — Гуляешь с кем-то? С кем?!
— С чего ты решил, что я гуляю, Хан? Я хочу обновить интерьер в доме отца. Особенно, одну из спален. Догадываешься, какую?
Вероятно, ту, где я с Люськой спал. Не говорю ни слова. Но Ди довольно заявляет:
— Я там всё разгромила! — говорит с гордостью и очевидным счастьем.
Как же у неё всё просто и легко уничтожается дурное. Активная, воздушная, непоседливая…
В ней так много энергии, что я даже немного завидую её лёгкости на подъём и начинаю переживать: потяну ли я быть с ней на уровне?!
Вдруг коза меня потащит на какие-нибудь молодёжные развлекушки, чтобы хорошенько помариновать и наказать за прошлое? А я там буду выглядеть пенсионером…
— Но мы говорим о вечере, Ди!
— Да.
— На вечер у тебя какие планы? — требовательно спрашиваю.
— Хан, ты на меня давишь! Не буду говорить…
— Советую дать мне чистосердечное, а то я и ремень в ход пустить могу…
— Ты не станешь меня пороть. У тебя рука тяжёлая.
— Стану. Выпорю, у меня на этот счёт такие фантазии…
— Вот так всегда, — отвечает с придыханием. — У тебя фантазии, а я потом не знаю, как на месте усидеть. К тебе хочется…
— И мне, маленькая. Не томи меня. Хочу в тебя. Глубоко.
— Не сегодня, — отвечает с лёгким стоном. — Хорошо, я признаюсь. Готовлю тебе сюрприз.
— Какой?
— Не скажу. Вот насчёт сюрприза я тебе точно не скажу. Но я снова чувствую себя счастливой… Вопреки всем сложностям. Спасибо…
— Да мне-то за что спасибо?! Ди!..
Она отключается.
Я жму пальцем на повторный звонок, но коза отключила телефон. Не могу сосредоточиться на чём-то, кроме разговора с Дианой. Не могу! Не получается.
Ди меня завела разговором. Но дело не в нашем флирте на грани, который в любой миг грозит превратиться в секс по телефону.
Что-то другое меня цепануло и беспокойно жалит…
— Хан?
Отрываю взгляд от кружки, в которой зелёный чай успел не только завариться, но и остыть.
— Алия?
— Тебя долго не было. Я спустилась. У тебя всё хорошо?
— Хорошо, Алия. Очень. Чай будешь?
— Наверное, уже нет. И извини за моё поведение. Больше не повторится. И вообще, я думаю, что нам с детьми нужно уехать. Как можно дальше. В другой город. Или… Или в другую страну.
— Не пори горячку, Алия.
— Нет, ты не понимаешь. Насколько мне сложно. Пока тебя не было, я всё решила. Насчёт фирмы Карима — тоже.
— И что же ты решила? — хмурюсь.
Дурное предчувствие у меня на этот счёт. Как так можно быстро мнение поменять? Несколько минут назад Алия сказала, что всё остаётся по-прежнему, но сейчас уже говорит о толковом, взвешенном решении?!
— Не нравится мне это! Не пори горячку, Алия. Поезжай к себе, к детям… Отдохни. Потом поговорим.
— Нет. Мы поговорим именно сейчас! — прямо и холодно смотрит мне в глаза. — Тебе легко говорить: отдохни и останься, живи дальше, а я рядом с тобой не живу, а душу травлю тем, что для меня недоступно. Поэтому я решила все связи оборвать. Все. Бизнес, в том числе. Прошу передать лично мне все дела в течение суток. Дальше я сама решу, что делать и кого назначить на управление.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Дело твоё, Алия. Поступай, как знаешь. Завтра с утра я начну дела готовить.
— Хорошо. Буду ждать. Чай можешь сам выпить, — улыбается. — Говорят, зелёный чай успокаивает.
Алия уходит, оставив меня в недоумении.
Что она имела в виду? Все эти фразочки, намёки, холодные улыбки. Сердце сжалось от нехорошего предчувствия и какого-то гадливого ощущения.
Как будто я всё время считал Алию безобидным домашним ужом, а она оказалась ядовитой коброй, которая уже подобралась невозможно близко.
Пока не знаю, всерьёз она говорила насчёт бизнеса или нет. Но знаю другое — я заебался жить жизнями других людей и нести за них ответственность.
Для себя пожить хочу.
Быть счастливым и в любви купаться. Ведь она у меня есть. С небольшими сложностями и колкостями, но оттого лишь острее и слаще любить свою девочку.
* * *
Раньше я никогда не заморачивался в отношениях с девушками.
Всегда получал горячий перепихон без заморочек и долгих хождений вокруг желанной цели.
Мне давали, я брал. Всю жизнь так было.
Однако сейчас я вступаю в новую эру отношений и при этом чувствую себя закостенелым. Почти как мамонт, млять.
Но надо себя разгонять и перестраиваться на новые рельсы. Не то вся жизнь перед носом просвистит, а я итак не могу похвастать тем, что в запасе у меня дохуя времени.
Резко по башке осознанием этого шибануло и не хочется тратить зря ни одну секунду.
Хочется порадовать Диану, я выбираю ей цветы в подарок.
Так долго я ещё ничего в жизни не выбирал.
Какие ей цветы подарить?!
Не один раз замечал у Ди брошь на одежде в виде бутончика розы. Значит, розы ей нравятся.
Но цвет?! Какие розы выбрать?
Красные? Алые? Бордовые? Белые? Розовые? Жёлтые?! Жёлтые, вроде, к разлуке…
К тому же Диана любит синий цвет…
Голову ломаю. Но всё же нахожу синие розы и отсылаю Диане с курьером.
Хотелось бы видеть лицо Дианы в момент, когда она получит мой презент. С трудом заставляю себя притормозить и жду ответной реакции, нарезаю круги возле телефона, чуть ли не до трясучки переживаю: вдруг прогадал?
Но Диана присылает мне фото в зеркале, и судя по её открытой, широкой улыбкой, я угодил своей девочке.
«Они прекрасны. Люблю…»
По венам бежит кипяток.
Оказывается, в предвкушении тоже что-то есть — волшебное, будоражащее. Таких крутых виражей я ещё не испытывал и ощущаю себя заново родившимся и открытым для новых впечатлений!
Однако радость какая-то колкая и невозможно острая.
Пронзает насквозь, добираясь до самого сердца. Прожигает до мяса, а потом внезапно кожа покрывается мурашками, спину холодит от неясного предчувствия.
Вечер плавно перетекает в поздний, Тимур уже отправляется спать.
Неясные ощущения заставляют сердце сжиматься…
Внезапно я прошу няню остаться дома, с ночёвкой, приглядеть за Тимуром, а сам уезжаю. Срываюсь из дома.
Я взбудоражен, на душе неуютно. Словно я кругом виноват, до сих пор виноват, хоть и развёл по разным углам проблемы.
Кружу по городу, сжигая бензин, и неожиданно для себя решаю заехать к Климу на кладбище.
Мы много говорили с ним. Даже перед его кончиной. За несколько дней до смерти я с ним созванивался, а он уже едва говорил и сказал, мол, прости меня за прошлое.
Только сейчас до меня дошло, за что он извинялся. За ложь и подлог теста ДНК на отцовство?
Тогда я этого не понял.
И ведь какой упёртый мужик был, всегда на своём стоял! Намертво. Даже перед лицом смерти не захотел открыться мне.
Диана в него своим упрямством пошла.
