Часть 5
Поворот к трансформации (1962–1964)
1962 год
Выступление в Минске
В этот раз Новогодний прием организовали в огромном банкетном зале Кремлевского Дворца съездов, гостей туда пригласили больше обычного, благо помещение позволяло. Но само празднество прошло непривычно вяло, отец плохо себя чувствовал, сопливился, с тостами не выступал и ушел почти сразу после полуночи. Вслед за ним «рассосались» и остальные.
Из-за болезни он отложил намеченную на самое начало января поездку в Белоруссию. В Минск он выбрался только 10-го. Там он сходил на приуроченную к его приезду выставку разнообразной техники республиканского производства, провел совещание в узком кругу в ЦК, затем выступил на многолюдном собрании сельхозактива Северо-Запада.
Выставкой отец остался доволен, особенно ему понравились 27-тонные карьерные самосвалы и 12,5-тонные полуприцепы для перевозки зерна, а вот все остальное…
«Назову некоторые цифры, — начал он свое выступление, — Белоруссия по плану 1961 года обязалась произвести 3,3 миллиона тонн зерна, а получила всего 2,2 миллиона тонн. Производство льна вместо запланированных 179 тысяч тонн составило 86,7 тысяч тонн. Обещали собрать 14,7 миллионов тонн картофеля, а фактически вышло 10,8 миллионов тонн. Нет продвижения и в животноводстве. Правда, если сравнить с 1953 годом, то есть определенный рост. Но мы живем, товарищи, не в 1953 году. Сейчас 1962 год. В стране выросло население, вырос спрос на продукты…» и так далее. Отец говорил о Белоруссии, но похоже, не лучше обстояли дела и во многих других регионах.
Той зимой, кроме Белоруссии, отец больше никуда не поехал, отказался от ставшего уже привычным и ему, и местному начальству предпосевного инспекционного объезда страны. Его визит в Минск скорее относился к «недоимкам» 1961 года, чем «обязательствам» 1962-го. Прошлый год отца многому научил. Он провел почти четыре месяца в разъездах на машине, в поезде, в самолете, собирал совещания, рассказывал о новых технологиях, увещевал, ругал, стращал, смертельно устал, а толку — чуть. Конечно, секретарей обкомов он подраскачал, энтропию немного подразогнал, но перелома не произошло. Отец окончательно пришел к убеждению: реформы 1953 года выработались, исчерпали себя так же, как и целина. Без решительных перемен ни Америку не догонишь, ни людей не накормишь. В общем, новый год начинался с того, чем закончился предыдущий.
План преобразований у отца еще не выстроился. Ему нравились предложения Худенко, но довериться ему отец пока не решался — рано, пусть попробует, поэкспериментирует, а там посмотрим. Пока же отец решил собрать Пленум, послушать людей знающих, поспорить, сообща подумать, попытаться нащупать ту точку опоры, которая позволит развернуть экономику, в том числе сельское хозяйство в правильном направлении. Вот только бы знать, какое направление правильное. Отец интуитивно понимал, что требуется выделить один-два параметра, манипулируя которыми государство сможет управлять всей экономикой. Опыт последних лет еще раз подтвердил: из центра, из Москвы, за всем не уследить, бить, если позволено употребить такое слово, следует кулаком, а не растопыренной пятерней. Только что такое в нашем случае этот кулак?
Как наполнить закрома?
В докладе открывшемуся 5 марта 1962 года в Кремле привычно многолюдному, со множеством приглашенных, Пленуму ЦК отец подводит итоги 1961 года, но больше говорит о будущем.
Сиюминутный резерв, позволяющий увеличить заготовки сельскохозяйственной продукции, он видит в чистых парах, в незасеянных полях, отдыхающих от прошлогоднего урожая. Согласно теории, их следовало занять люцерной, ее корни набирают азот из воздуха и так восстанавливают плодородие, но на деле пары зарастали бурьяном. Отец подсчитал: под парами и травами ежегодно «простаивает» 52 миллиона гектаров, на 20 миллионов гектаров больше, чем распахали на целине. Дальше он подробно цитирует академиков Прянишникова и Тулайкова, ссылается на опыт Запада, где «урожаи подняты до высоты 28 центнеров с гектара без участия травополья». Отец предлагал сохранить травяной севооборот, с обязательной люцерной и клевером только в засушливых и иных проблемных районах на 5 — 10 миллионах гектаров, где без чистых и прочих паров не обойтись, а остальные 40 миллионов использовать для приращения урожая, распахать, засеять кукурузой, бобовыми, сахарной свеклой. Начать необходимо без раскачки. Уже в этом, 1962 году, «освоить» первые 22 миллиона гектаров. Семена он найдет. При урожайности в 10 центнеров с гектара получалась прибавка к урожаю в 50 миллионов тонн, столько, сколько зерна заготавливается в среднем по стране за год. В результате удастся не только удовлетворить возрастающие потребности все увеличивающегося населения страны, пополнить оскудевшие государственные резервы, но и наконец-то разрешить «неразрешимую» проблему кормов для животноводства. Однако за расставание с травопольем придется заплатить. В новых условиях приличные урожаи могли обеспечить только минеральные удобрения, а их в 1962 году, произвели всего 22 миллиона тонн, не более 300–400 килограммов на гектар пашни, в несколько раз меньше, чем в США, не говоря уже о Европе. Отец сказал, что они в Президиуме ЦК уже договорились собрать специальный Пленум и принять план быстрейшего увеличения производства удобрений.
Возможно, и следовало повременить с отказом от травополья, дождаться пока выстроят новые химические заводы, а уж тогда… Такая последовательность формально логична, но ни один реформатор не следовал формальной логике. А тот, кто следовал, никогда не становился реформатором. Не следовал, да и не мог следовать ей и отец. Времени на ожидание у него не оставалось, дополнительное зерно, хлеб, корма требовались немедленно.
С весны 1962 года началось повсеместно наступление на травополье. Сопровождалось оно бесконечными сражениями, и с той и с другой стороны выступали ученые с громкими именами, я уже называл Наливайко с Бараевым. Как всегда в России, не обошлось и без перегибов. В одних регионах ретивые местные начальники распахивали любую заросшую травой пустошь. В других — активные сторонники традиционно-травопольного землепользования откровенно саботировали указания центра, ожидая, когда в Москве пошумят и успокоятся.
Отец одергивал слишком ретивых, подталкивал ретроградов, в общем, с головой погрузился в новую кампанию, обещавшую, как ему казалось, скорый успех.
Отказ от травополья — лишь эпизод в реформировании сельского хозяйства. Прав ли был отец или его оппоненты-традиционалисты, не берусь судить, я не специалист. Среди критиков отца тоже преобладают не агрономы-специалисты, а люди далекие от земли. Кто только не высказывался в пользу травяного севооборота, у всех, от поэтов до дипломатов, на этот счет имеется свое суждение. Я же могу только повторить: отец, приняв сторону одной из школ, как и прежде, отталкивался от опыта европейских и американских фермеров, давно покончивших с черным переделом. Он считал: что хорошо для Германии и Америки, принесет успех и Советскому Союзу. Вот только с удобрениями не следует затягивать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
