— Не имею привычки вступать в контакт с незнакомками.
— С каких это пор? Неужто триппера наловил? Или чего покруче? Жорж…
— Оставим в покое мою медицинскую карту, — ответил Зубов. — Контакт с незнакомками в прошлом.
— Долго ли познакомиться? Я — Мирослава.
— Да, — вспомнил Жорж. — Действительно, Мирослава. Именно так было подписано послание на салфетке. Женщина с этим именем однажды заявила, что я был паршивым любовником и бесполезным другом, которому ни в чем нельзя доверять. На той же салфетке мне рекомендовалось навек забыть ее имя.
— Не надо! Я никогда не утверждала, что ты паршивый любовник, не надо искажать смысл. Я написала, что в качестве любовника ты мне не нужен. А другом ты мне попросту не был. Мне хотелось бы считать тебя другом, но ты не позволил. Так что не обижайся. Нельзя оценить то, чего не имеешь. Ты не старался стать моим другом, Жорж, ты старался мне покровительствовать, но твое покровительство не решило ни одной из моих проблем.
— Послушай, красотка!.. — сказал Жорж и обернулся к графине. — Я знаю, что люди иногда надоедают друг другу. Я понимаю, что иногда они высказывают друг другу претензии и выясняют отношения, но не на гостиничных салфетках! Мне бы хотелось, чтоб ты усвоила навсегда: салфетка для этого не подходит! Мне казалось, я заслуживаю большего уважения!
— Ты прав, Жорж! В следующий раз ты получишь все, что заслуживаешь на гостиничной простыне. Хочешь, прямо сегодня? Все, что пожелает фантазия!..
— Бессовестная! А если я соглашусь?
— Пойдем.
Жорж поднял мяч и задумался, прежде чем катить тележку к дороге.
— Всю душу ты мне вытоптала, Мирослава! Жить с тобой невыносимо. Любить тебя невозможно. Компаньонка из тебя никакая…
— Тогда посылай меня к черту!
— Послал бы, да жаль тебя, дуру!
— Тогда жалей.
— Что тебе нужно на этот раз?
— Просто поговорить… За жизнь. Попробуем еще раз стать друзьями, если большего не дано.
— За жизнь? У нас с тобой разное понимание жизни.
— Это причина, чтобы не говорить?
— У меня миллион причин держаться от тебя подальше. Еще больше причин изолировать тебя от общества. Я перестал себя уважать, когда связался с тобой.
— И я, — согласилась Мира, — я тоже перестала тебя уважать, когда ты со мною связался. Я всегда говорила, что ты достоин большего, чем я могу предложить. Гораздо большего! Но ты жаждал адреналина и получил свою порцию. Жорж, тебе всю жизнь не везет с бабами! Заметил? Одна другой гаже. Так, может, дело в тебе?
— Что у тебя за проблемы на этот раз?
— Вот… и в сообразительности тебе не откажешь. Золото, а не мужик!
— Мне известно о твоих приключениях в форте, можешь без предисловий.
— И мне известно о твоих приключениях. Все твои карточные долги за прошедший год висят на стене позора. Кредиторы в раздумье: вызвать тебя на дуэль или так прибить. Палач наточил инструмент и не может дождаться…
— Мира, я хочу, чтобы ты поняла: форт — большая игротека…
— Понимаю!
— …а ты паршивый игрок. Форт — экспериментарий человечества. Туда приглашают отпетых экстремалов, а ты заигрываешься там, где игрой не пахнет. Иногда сильно заигрываешься, потому что не видишь разницы между жизнью и партией в дурака. Ты путаешь свою роль в игре. Не понимаешь, что в форте ты будешь только пешкой и никогда не займешь места за игровым столом.
— Но я…
— Однажды форт прибьет тебя. Сама не заметишь, как… А я не смогу тебя выручить.
— А сейчас? Выручишь меня, Жорж? Мне нужна твоя помощь.
«Имел ли право человек распоряжаться природой? — спрашивал Яков Бессонов попутчика. — Рубить лес, чтобы рабочие мануфактуры крошили его и варили в котлах бумагу, на которой человек напишет роман. Простит ли ему Господь за роман погубленный лес?» Яков Бессонов негодовал по поводу человеческой самонадеянности, но его оппонент не разделял негодования: «Разве человеку не для того даны руки, чтобы творить? Разве не для того дана голова, чтобы дерзать? Разве не для того Господь ограничил жизненный срок, чтобы позволить своему творению ошибаться? Он просто не знал, как делать бумагу, поэтому создал разумное существо и пустил его в лес с топором». «Нет, — спорил Яков, — Бог создавал человека подобного самому себе. Если б он знал, к чему приведет изгнанье из рая… Если мы победим природу и напишем свои законы, мы приблизим свой ужасный конец, и не будет нам прощения на страшном суде». «Миллион лет на земле растут папоротники, — ответил Якову собеседник. — Миллион лет они тянутся к свету по одним и тем же Богом данным законам. За эти миллионы лет они ни разу не преступили закон. Если человек не одумается в своем стремлении повиноваться законам, разве он будет отличаться от папоротника? Его жизнь будет столь же богоугодной, сколь и бессмысленной. Разве это не ужаснее любого конца? Разве не страшнее самого страшного приговора?»
— М… да, — сказал Жорж, — выслушав цитаты. — Если Бог желает человеку безумия, он посылает Привратника его опекать. Не знаю, что делать. Ни в каких анналах не сказано, как вернуть ум сумасшедшему Ангелу. Но чтобы задачу такого уровня ставил перед собой человек…
— А если подумать, Жорж? Если на минуту представить, что задача имеет решение, каким оно может быть?
— Мертвый Привратник любит побродить по свету, поучить людей помешательству, благо, что ему ничего за это не будет. Побродит-побродит, да и кончит свой век в приюте для идиотов. Ему проще доживать на острове, а уж образ юродивого при монастыре — что может быть лучше. Верни его туда, где взяла.
— Неправильное решение. Попробуй еще раз, Жорж. Яшка написал: человек может все! Представь себе… Поверь, что мы самые сильные твари мироздания. Мы можем то, чего не могут Ангелы. Или Валех тебя по-другому воспитывал? Или ты до сих пор продолжаешь верить всему, что сказал Валех? Он не Мертвый Ангел, Жорж! Он жив, здоров и охотно поучает нас всему, во что сам не верит. Подумай не его, а своей, человеческой головой. Я знаю, что решение должно быть! Только не знаю, какое.
— Никогда не слышал, чтобы проклятье, наложенное на Ангела за предательство, можно было как-нибудь снять, — сказал Зубов и взял в руки Стрелы. — Нигде не сказано, что это возможно. Однако нигде не сказано и о том, что человеку эта миссия не под силу. Может быть, потому, что само собой разумеется?.
— А может?..
— О том, что человек может получить в подарок Стрелы Ангела — тоже нигде не сказано. Я бы сам не поверил. Однако нельзя отрицать, что событие имело место, — Жорж посмотрел на графиню сквозь кристаллы Стрелы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
