времени не теряет». И отправился во дворец.
Шах сидел у себя темнее тучи. Когда ему доложили о моем приходе, он даже не пожелал выходить. Но я знал, что это недолго продлится. Если он не потребовал казнить меня сразу, рано или поздно непременно сменит гнев на милость. И, действительно, спустя минут десять меня провели прямо к нему в опочивальню, где я уже бывал во время нашего славного расследования пропажи фоторужья. Шах сидел прямо на полу, на подушках и смотрел в пол. С минуту я стоял возле двери навытяжку, пока наконец он не соизволил поднять на меня глаза.
— Предатель, — сказал он. — Все русские — предатели.
— Ваше величество знает, что я жизнь за вас отдам, — отвечал я.
— Жизнь? — он хмыкнул. — Где ты был все эти дни, когда мне так нужна была твоя помощь и поддержка?
— Я ротмистр Персидской казачьей бригады, у меня есть служебные обязанности… — начал было я, но он только рукой махнул.
— Не ври мне — сказал он. — Ты не появляешься там неделями. Думаешь, я ничего не знаю про твою английскую мадемуазель?
Я наклонил голову, сделав самый покаянный вид.
— Я мужчина, а мужчина нуждается в женщине. Кому как не вам знать это, ваше величество.
Он заулыбался и погрозил мне пальцем, потом опять помрачнел.
— Мои пограничники с туркменами ничего сделать не могут — сказал он. — Регулярная армия недалеко от них ушла. Могла бы помочь ваша казачья бригада, но русский посланник упирается. Ваш белый царь не хочет ссориться с туркменами. Их только что присоединили к России, если бригада выйдет против них, получится, что русские воюют сами с собой. Нет, говорит ваш посланник, это никак невозможно. И вот я, великий государь, тень Аллаха на земле, не властен даже над своей собственной границей.
Я покачал головой, поцокал языком, состроил печальную физиономию, но Насер ад-Дин прекратил мои метаморфозы.
— Хватит возводить очи горе — сказал он раздраженно, — я не за этим тебя позвал. Я знаю, что ты умен, как шайтан, и всегда умеешь что-то придумать. Вокруг меня полно хитрецов, но мозги у них работают, только если надо чего-нибудь украсть. А у тебя государственный ум, ты всегда знаешь, что делать.
Я посмотрел на шаха с симпатией. Нет, он совсем не дурак, наш дорогой царь царей, и иногда это сильно облегчает дело. Если бы он был еще хоть чуть-чуть последовательным. Но, впрочем, требовать от перса последовательности смешно. Какая может быть последовательность, если на улице жара, а дома тебя ждет кальян и гарем? Ну, раз у меня напрямую попросили совета, совесть моя чиста и юлить нечего.
И я рассказал, что, по моим сведениям, в Персии есть прекрасная и вполне боеспособная армия, ну, или, по меньшей мере, бригада. Это трехтысячное войско Зили-султана, которое он собрал у себя в Исфахане и которое готовили немецкие инструкторы. Вот это самое войско, возглавляемое Зили-султаном, и нужно отправить в провинцию Туркмен-Сахра, чтобы сокрушить непокорных туркмен с той стороны границы. За мой план говорит еще и то, что Зили-султан был губернатором этой провинции и знает ее лучше кого бы то ни было.
Султан слушал внимательно, под конец моей речи на устах у него заиграла улыбка.
— Ты прав — сказал он, — это хорошая мысль. Зили-султан пусть бьется с туркменами, заодно и посмотрим, чего стоят немецкие инструкторы. Если он победит, что ж, отлично. Если нет — это собьет с него спесь. Ты ведь наверняка знаешь, что он втайне мечтал стать моим наследником, хотя решение принято, и на трон после меня воссядет Мозафареддин.
Я вежливо наклонил голову — не выражая, впрочем, явного предпочтения ни Мозафару, ни Зили-султану.
— Знал бы ты, какая докука быть султаном и иметь кучу сыновей, — пожаловался шахиншах. — Даже отпрыск от последней наложницы хочет сменить меня на троне. А что в итоге? В итоге возникают партии разных наследников, эндерун и государство раздираются усобицами. Это так неприятно, просто не знаю, что мне делать.
— О, это очень легко, ваше величество, — отвечал ему я. — Они борются за трон? Прекрасно. Значит, вам нужно сделать так, чтобы трон не становился свободным.
Шах посмотрел на меня с интересом.
— И как же этого добиться? — спросил он.
— Не умирать, — отвечал я. — Ну, или по крайности объявить, что вы не собираетесь делать этого в ближайшие тысячу лет. Не думаю, что кто-то осмелится вам возражать.
Шах улыбнулся каким-то своим мыслям.
— Ты знаешь — сказал он, — они такие дураки, что я не удивлюсь, если это средство подействует. Правда, ненадолго. Им ведь будет скучно просто сидеть и наслаждаться жизнью, им непременно надо плести интриги. Но, впрочем, ладно… Ты подсказал мне хороший план действий, и мы его используем.
— Я лишь зеркало света мудрости шахиншаха… — начал было я, но Насер ад-Дин замахал на меня руками.
— Иди-иди! Ты так поднаторел в лести, что еще немного — и мне придется назначить тебя премьер-министром — сказал он ворчливо.
С почтительнейшими поклонами я покинул опочивальню шаха и устремился домой. Точнее, не домой, а к Элен. Впрочем, уже какое-то время ее дом де-факто был моим, так что я не оговорился. Конечно, мне бы следовало жить у себя, но с тех пор как Ганцзалин попал в тюрьму, некому стало обустраивать мой холостяцкий быт. Брать персидского денщика или слугу я не хотел, и потому просто переехал к Элен. Разумеется, после того, как она меня пригласила.
Правда, меня несколько смущало, что дом этот принадлежал ей с братом на двоих.
— А ты хоть раз видел здесь моего брата? — полюбопытствовала Элен. — Или хотя бы следы его пребывания тут обнаружил?
— Это тоже меня смущает, — отвечал я. — Отчего он никогда не бывает дома?
— Опомнись, мой милый, — засмеялась моя нереида. — А отчего ты никогда не бываешь дома? Или, по-твоему, мой брат — евнух?
Я почувствовал, что краснею. Почему же мы используем дедукцию только в расследованиях и интригах, а в обыденной жизни ведем себя как дети малые?
Мы с Элен прекрасно провели время в моей любимой чайхане. Кофе, плов и кебабы здесь были отличные. Конечно, шампанского тут не подавали, но шампанское мы прекрасно могли выпить и дома. Элен щебетала, как птичка, и почти не язвила меня своим жалом.
— Куда ты спрятал Газолина? — спросила она между прочим.
— Есть одно укромное местечко, — отвечал я. — Пусть посидит, пока о нем не забудут.
Элен хмыкнула и заявила, что ждать в таком случае придется долго. Я возразил ей: после того, как Газолин
