к чему вызывать у людей подозрения. Пава, дочь кузнеца, была доброй и работящей девушкой, но в далеком прошлом их семью постигла беда. Отец Павы уехал в город на ярмарку, а мать Павы вместе с дочерью, была занята хозяйством , поэтому младшие братья Павы были предоставлены сами себе и за печкой баловались с огнивом, да не углядели, искра скакнула под лавку на деревянный пол, а там начала тлеть, сразу этого никто не заметил. Мать Павы с детьми легла спать, да так во сне и угорела. Паву спасло что, ночью она захотела в туалет и вышла во двор. И когда возвращалась увидела огонь в избе, что уже разошелся в полную силу, облизывая деревянные стены дома. Она пыталась спасти своих бесчувственных родных и вытащить их, да только много ли силы было в семилетней крохе. Да еще и горящая балка упала на нее, чуть не убив. Подоспели соседи, что и вытащили ее из огня. Да только с тех пор лицо ее было обезображено следами жуткого ожога. А мать с братьями и вовсе погибли. Кузнец вернувшись чуть с ума не сошел от горя, да Пава его удержала от того чтобы не скатиться в безумие. Несколько дней я колдовала над лицом девушки, заставляя кожу генерировать новые клетки и убирая застарелые шрамы, отращивая брови и ресницы. Когда я закончила, то была несказанно удовлетворена результатом. Теперь на меня взирала хорошенькая девушка, с чистым лицом, соболиными бровями и длинными ресницами. Она осторожно поднесла руки к лицу и не найдя там рубцовой ткани, бросилась к медной пластине, что заменяла зеркало. А затем она беззвучно рыдала от счастья, повиснув у меня на шее. Реакция ее отца была противоположной. Войдя в дом, он мрачно глянул на дочь, затем на меня и жестко выдал: - Это жестоко!
- Что жестоко? – удивилась я.
- Показать моей дочери какой она могла бы быть, а затем вы уедете и ваша иллюзия рассеется. Как ей тогда дальше жить? Это как поманить умирающего в пустыне оазисом, а потом показать что это лишь мираж. Вы думаете я не обращался к магам целителям? Но все они как один отвечали, что шрамы полностью убрать не возможно. А вы хотите меня сейчас убедить, что маг недоучка смог сделать, то что дипломированные маги оказались не в силах сделать? Я не настолько глуп и доверчив, и понимаю, что это лишь иллюзия!
Он пытался говорить хладнокровно, но было заметно что он еле сдерживается, чтобы не наброситься на меня с кулаками, а на дочь он и вовсе старался не смотреть. Его слова были обидными, но не безосновательными. Больше двух дней я полностью расходовала весь свой немаленький магический резерв только на девушку. И кажется я поняла причину по которой маги-целители отшивали кузнеца. Брать с него особо было нечего, а резерва на лечение ушло бы очень много, жадность последних превысила сострадание. Поэтому сейчас аккуратно подбирая слова, я начала: - Горан, я ни в коем случае не хочу принизить компетентность тех магов-целителей к которым вы обращались, но сомневаюсь, что у них был такой же наставник, что и у меня. Профессор Брюм вот уже не один десяток лет лечит монаршие семьи нашего мира, - по округлившимся глазам кузнеца я поняла, что слухи о чудо-целителе дошли и до этого захолустья.
- И ты хочешь сказать, что маг Брюм твой наставник? – недоверчиво переспросил он.
- Да, - ответила я.- К тому же если вы подозреваете меня в том, что я навела иллюзию на вашу дочь, потрогайте ее лицо. Ведь иллюзия работает только на оптическом плане, а на тактильном все остается как есть.
На что кузнец согласно закивал головой, это была прописная истина, которую всякий знал. Он повернулся к Паве, все еще боясь посмотреть на ее лицо, и девушка сама шагнула к нему на встречу, взяв его руку и положила себе на щеку. В отличие от отца она ни минуты не сомневалась, что я исцелила ее, ведь она чувствовала сам процесс восстановления тканей.
- Отец, прошу, не оскорбляй Дентею неверием, она великая магиня, - прошептала ему тихонько Пава.
Тут уж Горан, нежно провел рукой по атласной коже дочери и теперь внимательно всматривался в ее лицо, такое новое, но такое родное для него. Затем повернувшись ко мне внезапно охрипшим голосом произнес: - Простите госпожа магиня меня, дурака старого! – и низко поклонился.
И вот так вышло что сейчас я еду в его телеге, счастливо жмурясь от солнца, вдыхая свежий запах лесного разнотравья. И тут внутри меня словно дернулась какая-то струна, и словно сквозь толщу воды в голове прозвучало: - Прими!
Я обратила свой взгляд внутрь и увидела, как едва заметный лучик силы пытается пробиться ко мне, но какие то неизвестные нити пытаются опутать его и оттянуть назад. Я потянулась к нему своей магией расчищая крохе дорогу, и разрывая непонятные мне силки, что удерживали силу Анты. То что это она я поняла сразу. Это сработал тот якорь который она просила поставить на нее.
- Принимаю! – ответила я. В тот же миг ручеек силы старой ведьмы потянулся ко мне словно ласковый котенок, робко и аккуратно, будто боялся что я отвергну его и он развеется в эфире этого мира. А у меня в уголках глаз блеснули слезы, по старой Анте, второй лесной светлой ведьме лично встреченной мной. – Да будет добра с тобой Богиня, Анта!
Горан, словно почувствовав мое изменение настроения, ехал молча, лишь изредка понукая лошадей. Когда солнце уже стояло высоко, кузнец решил сделать привал, необходимо было дать небольшой отдых лошадям и напоить их.
- Госпожа, - обратился он ко мне уважительно, хотя я просила называть меня по имени,- к вечеру мы доедем до Зареки. Это самая большая деревня на северной границе, но умоляю вас не ходите там в лес. Это у нас все спокойно и безопасно, а там шибко гиблое место. Местные давно живут лишь с урожая со своих полей, а в лес никто в здравом уме не ходит.
- Почему? – удивилась я.
- Так там и зверь лесной лютует, и ни грибов, ни ягод нет. Да все равно не смотря на все предостережения каждый год, кто-то из детишек в лес убегает и все! Ни одного еще не нашли!
- Ужас какой! – только и смогла произнести я, уже решив, что
