- Не понимаю, как можно шутить такими вещами, - вздрагивает моя спутница и невольно прижимается ко мне.
- А над чем же еще шутить? Человек, сам того не желая, шутит над тем, что его окружает, а как вы сами заметили, нас окружает прежде всего насилие.
- Вы даже не предполагаете, в какой степени вы правы, - говорит мисс Грей таким тоном, что я настораживаюсь.
- Как это понимать?
Вместо ответа она предлагает:
- Зайдем куда-нибудь, где тепло. Я бы с удовольствием выпила чашку горячего чая.
"Горячий чай". В моей памяти тут же возникает кондитерская, куда однажды меня пригласил мистер Хиггинс, кстати, также жертва двух опасных сил: преступного мира и собственной продажности.
Короче говоря, мы заходим в старомодную кондитерскую, которая попадается нам по дороге в "Еву", и уединяемся в скромном уголке. Я заказываю чай для Линды, себе - кофе и тут же осознаю свою ошибку: принесенные нам чай и кофе почти одинаковы по крепости и даже по цвету.
- Последнее время у вас какой-то подавленный вид, - замечаю я, стоически отпивая глоток подозрительной жидкости.
- Неужели это заметно?
- Боюсь, что да.
- Ах, Питер, я в полной безысходности, - вздыхает Линда.
И чтобы я не ломал голову в догадках, поясняет:
- У меня был разговор с Дрейком. Очень долгий и очень неприятный разговор.
- На какую же тему?
- Тем было две. Первая была приправлена угрозами, вторая - посулами.
- Ясное дело. Ну а все-таки, о чем шла речь?
- Прежде всего он обвинил меня в невыполнении его указаний. Вместо того чтобы играть роль вашей надзирательницы, я стала вашей любовницей. И даже не удосужилась подать ему хоть какую-нибудь мало-мальски интересную информацию о вас.
- Надеюсь, это соответствует истине?
- Да. Однако он использовал это обстоятельство как повод припугнуть меня Марком, тем самым, в очередь к которому, по вашим словам, стоите и вы. "Дорогая, - сказал он мне, - за предательство у меня одно наказание. Возможно, мне недостает воображения, но до сих пор лучшего я не придумал. Не беспокойтесь, я не стану вас мучить. Я просто вас ликвидирую". А когда я спросила, в чем он видит мое предательство - вы ведь один из его людей, - он ответил: "В какой степени Питер мой человек и в какой - нет, как раз вы и должны были выяснить. Во всяком случае, если на этот счет у меня есть некоторые сомнения, я совершенно не сомневаюсь, что вы человек Питера".
Помолчав, она машинально отпивает глоток чая и продолжает:
- В сущности, это была только увертюра...
- А что последовало за ней? Вам предложили занять место Бренды?
Линда поднимает голову и вопросительно смотрит на меня:
- Откуда вы знаете?
- Что еще может захотеть такой человек, как Дрейк, от женщины, убедившись, что она не годится на роль доносчицы?
- Да, он предложил мне занять вакантное место интимной подруги. И не преминул намекнуть, что это единственная возможность избежать наказания.
- И вы, разумеется, признались, что любите меня...
- М-м... что-то в этом роде.
- На что Дрейк вам ответил: "И продолжайте его любить, кто вам мешает. Я не требую от вас любви, я хочу, чтобы вы со мной спали".
- Можно подумать, что вы подслушали наш разговор, - говорит Линда.
- Мне незачем подслушивать. Этот человек сидит у меня в печенках. Разбудите меня среди ночи и спросите: "Что бы сказал Дрейк по поводу того-то и того-то..." и я едва ли ошибусь.
- Питер, он всех нас держит в руках. Он впился в нас, он нас душит, как этот отвратительный лондонский туман, с той лишь разницей, что туман в Лондоне гораздо менее опасен...
Мисс Грей берет сигарету.
- И чем же закончилась ваша беседа? - спрашиваю я, щелкнув зажигалкой.
- Я объяснила ему, что мне надо подумать. И он проявил великодушие, дав мне маленькую отсрочку.
- Что же вы тогда повесили нос?
- Небольшую отсрочку, Питер. Совсем маленькую!
Я мог бы ей объяснить, что в некоторых ситуациях отсрочка, даже самая маленькая, может оказаться вполне достаточной, но воздерживаюсь от подобного откровения. И поскольку я вождерживаюсь, Линда шепчет:
- Мне страшно...
- Собственно, чего вы боитесь? В конце концов, у вас есть выбор: Марк или Дрейк... В подобных случаях человек всегда выбирает из двух зол меньшее.
- Как вы не понимаете. Да я просто не выношу его... я скорее соглашусь лечь в постель с саламандрой или крокодилом... я не желаю даже скрывать своего отвращения... не сумею этого сделать... так что все равно все кончится Марком...
- Не драматизируйте положение вещей, - говорю я ей. - Не стоит дрожать заранее. Может, все и обойдется.
- Не успокаивайте меня, - нервно перебивает она, - а если хотите хоть немного успокоить, сделайте что-нибудь.
- Но что я должен сделать? Убить Дрейка?
- Я сказала бы "да", если бы это было возможно. Но поскольку это невозможно... очень вас прошу, не оставляйте меня одну хотя бы несколько ночей, до тех пор, пока я не приму решение.
Мы уже почти дошли до ярко освещенного входа в "Еву", и я собираюсь повернуть обратно, чтобы заскочить в отель, как вдруг перед нами вырастает горилла Ал.
- А я за вами, сэр. Вас вызывает шеф.
Кивнув Линде на прощание, я направляюсь по коридору к кабинету директора. Дрейк расположился на фиолетовом диване, который некогда занимала грациозная Бренда.
- А, это вы, Питер, - лениво поднимает на меня глаза рыжий. Присаживайтесь.
Я опускаюсь в кресло и, воспользовавшись наступившей паузой, закуриваю. Шеф, похоже, не в форме. Лицо его как всегда пылает, глаза воспалены. Видно, он провел бессонную ночь.
- Ну, теперь-то вы, надеюсь, довольны, - произносит он наконец, стараясь придать своему тону как можно больше добродушия. - Пророчества древнего фараона больше не будут тревожить ваш сон...
- Что правда, то правда. И все-таки я не доволен.
- Вот как? - поднимает брови Дрейк. - Чем же?
- Думаю, мы поспешили с ликвидацией Ларкина...
- А что еще нам оставалось делать?
- Дезинформировать... Выиграть время...
- А если бы этот номер не прошел? Если бы у него появились свои источники информации? Вы представляете, сколько стоят десять килограммов героина? И чем я рискую в случае провала? В конце концов, за товар плачу я, а не вы!
- Я просто высказал свои соображения, сэр.
- Естественно. Все эти дни я тоже много думал. И вызвал вас для того, чтобы сообщить о результате своих размышлений...
Однако он не спешит с этим, а протягивает руку к бутылке и наливает себе двойную дозу виски. Пробует его и приступает к неизменному ритуалу с сигарой. И только закурив, изволит продолжать:
- Теперь, когда Ларкина нет среди нас, мы можем исполнить последнее его желание, мой друг. На этот раз ориентироваться на более солидную партию. Килограммов на десять-пятнадцать... Потому что вполне возможно вмешательство этих типов из ЦРУ. Нам нужно сорвать куш побольше, прежде чем они начнут нам мешать.
- А как быть с реализацией товара?
- Сбыт обеспечим потом. На такой товар всегда найдутся охотники, это вопрос времени. Самое главное - доставить груз сюда и укрыть его в надежном месте. Что вы скажете на это?
- Думаю, что нам ничего другого не остается.
- Большой куш, а потом - выждать! - бормочет себе под нос Дрейк. Подождем, сколько нужно. А когда все поутихнет, и эти типы забудут о нас, начнем все сначала.
- Все это чудесно, только вот зачем вам мое мнение, - вставляю я. - Я уверен, что вы уже заказали новую партию.
- Ах, проныра! - восклицает шеф с преувеличенным восхищением. - Ваше мнение, Питер, служит подтверждением моего. А это не мало.
Он наклоняется ко мне, с трудом преодолевая сопротивление объемистого живота, и доверительным шепотом сообщает:
- В сущности, я дал заявку еще в то время, когда Ларкин был жив. И, между нами говоря, по рекомендации самого Ларкина. Ровно на пятнадцать килограммов. Пятнадцать килограммов, вы понимаете?! И вы хотите, чтобы при такой колоссальной партии героина я бы позволил этому мерзавцу и дальше ходить по земле?
- В таком случае можно полагать, что прибытие товара в Болгарию не гарантировано...
- Вы угадали снова. Я располагаю уже точными координатами. И вызвал вас, Питер, для того, чтобы вы написали почтовые открытки.
Дрейк выливает в рот остатки виски и пустым стаканом указывает мне на письменный стол:
- Так что садитесь вон туда, достаньте открытки и чернила из ящика и беритесь за дело.
Выполняю его приказания. Обмакнув тонкое перо в пузырек с бесцветной жидкостью, спрашиваю:
- Что писать?
Шеф встает и медленно приближается к столу.
- Пишите: "Фрина", 23 октября, Варна.
Выполняю и это приказание, нанося текст миниатюрными буквами в предназначенный для марки квадратик.
Склонившись надо мной, Дрейк внимательно следит за моими действиями. Когда все пять открыток написаны, он замечает:
- Во всяком случае, должен признать, что вы, Питер, очень хитро все придумали.
