– А как я туда попаду? – и Даша поняла, что сделала выбор.
– Я уже все придумала, – обрадовалась Полина, – Леха, иди сюда! Чего ты там сидишь?
Втроем они свернули за угол и Полина вытянула руку.
– Вон, бугор – там не очень высоко получается. Мы подсадим тебя, а там спрыгнешь.
– Ты с ума сошла!.. – Даша испуганно замотала головой, но Полина грубо поймала ее подбородок и уставилась прямо в глаза. Писатели называют подобные сцены кульминационными, но Леха не знал таких умных терминов – ему показалось, что сейчас девчонки подерутся.
– Даш, – вкрадчиво произнес он, – ну, купи билет.
Секунд пять обе смотрели на него, как на инопланетянина, и вдруг, вспомнив анекдот, принялись хохотать. Это была та самая разрядка, которую писатели игнорируют, чтоб сохранить напряженность сюжета.
– Даш, – Полина обняла подругу, – сделай это. Для себя. Для меня. Для Лехи, блин! Мы тоже хотим верить в силу, которая нам помогает!.. – ее глаза излучали такой восторг и надежду, каких Даша не видела за все годы их дружбы, и поняла, что должна перелететь эту чертову стену, иначе любовь останется пустым звуком, и ни у кого никогда не будет счастья – а у нее самой, в первую очередь!..
– Давайте, – Даша подошла к стене.
– Туфли сними, – посоветовал Леха, – а то ноги поломаешь, когда будешь прыгать… Давай, Полин… Дашка, сколько в тебе?
– Да я, пушинка, – Даша засмеялась и почувствовала, как, действительно, обретает удивительную легкость.
23.40 того же дняОля вышла на балкон. Теплый ветерок был таким нежным, что она с удовольствием подставила ему лицо. Вдали, там, где проходила трасса, весело бежали навстречу друг другу огоньки, похожие на новогоднюю гирлянду. Оля тут же придумала себе развлечение, пытаясь угадать, какая пара огоньков вырвется из ряда и свернет к поселку.
…Хотя не так все быстро, – подумала она, – за десять минут он не доедет. И это ж он позвонил, что выезжает, а там «посошок», «стременная» – знаю я их!.. – она не только не злилась, но даже не обижалась, понимая, что муж, скорее всего, таким образом наказывает ее за вчерашнюю истерику. …Значит, надо терпеть – сама виновата. Он, наверное, проверяет мою реакцию, – усмехнулась, – а я, вот, ничего не скажу, ведь бухать – это с девками шляться… Оля склонила свою мудрую голову… и у самых ворот увидела такси.
– Не поняла… – она достала телефон и вызвала охрану, – Слав, что там за тачка у ворот?
– Ольга Владимировна, – послышался голос в трубке, – какие-то две девицы. Сказали, что к Михаилу Михайловичу.
– Молодые девицы?
– Лет восемнадцать-двадцать. Одна наглая такая – Михаил, говорит, нас ждет. Ну, я, само собой, послал их. У них еще бутылка с собой была.
В это время над забором возникла голова, а за ней и вся худенькая фигурка.
– Слав, она лезет через забор, – испуганно сообщила Оля.
– Да вы что?!..
Оля видела, как свет из двери сторожки озарил площадку перед воротами.
– Эй, там! – раздался окрик Славы, – а ну, слезайте!
При этом он включил фонарь. Мощный луч превратил силуэт в девушку в коротенькой юбке, и Оля узнала девицу из боулинга. Теперь она ни в чем не обвиняла мужа – конечно, эта шлюшка сама вешалась ему на шею. …Их тут, охотниц за чужим добром!.. Дочь кого-то… да хоть президента!.. Я вас всех отважу раз и навсегда!..
Девушка поднялась в полный рост, но фонарь слепил глаза, и она испуганно озиралась, пытаясь сориентироваться. Наверное, она чувствовала себя, как заяц, пойманный в свет фар (Оля слышала, что есть такой вид охоты, признанный варварским, но она-то не охотится – она защищается, и ей позволено все!..)
– Слава, стреляй… – прошептала она в трубку.
– Ольга Владимировна, вы что?! – испугался охранник.
– А за что тогда мой муж тебе платит? Не видишь – к нам лезут грабители.
Девушка, с трудом балансируя на узкой плоскости, повернулась, видимо, собираясь спрыгнуть обратно, за забор…
– Я тебя уволю! Стреляй! – в ярости крикнула Оля.
Девушка, похоже, тоже ее услышала; вскинула голову, на секунду потеряв равновесие, и в этот момент прогремел выстрел. Его звук вонзился в упругий воздух, эхом прокатившись над поселком, и сразу все пришло в движение – залаяли собаки, завыли сигнализации, по ту сторону забора послышались крики, у такси вспыхнули фары, и машина резко сорвалась с места.
– Слав, ты попал в нее?
– Ольга Владимировна, – охранник засмеялся, – за кого вы меня держите? Я ж в воздух!..
– Почему в воздух?..
– Потому что я не убийца! Была б берданка с солью, я б ей, может, по жопе и всадил, а то ж, боевое оружие!
– Ну, хоть так, – убедившись, что на заборе больше никого нет, Оля вернулась в комнату и закрыла дверь. Ее мир остался в неприкосновенности, а остальное было уже не важно.
Даша не успела понять, откуда возник грохот – она только чувствовала, что падает, взмахнув руками, словно крыльями. …Вот и вся любовь… Но забор оказался не слишком высоким для долгих философских размышлений, и никакие другие мысли посетить ее не успели. Потом был удар о землю и гул в голове, переходящий в недоступные человеку частоты. Даша хотела вздохнуть и не смогла.
Вторник 10.30Сознание пробудила тупая ноющая боль, а еще через минуту Даша пришла к выводу, что таким образом ощущает свое тело. Говорят, если умереть, ничего подобного не происходит, и душа уносится сквозь светящуюся трубу, за которой находится неизвестность. С одной стороны, возвращение к жизни безусловно радовало, но в еще плохо соображавшей голове, сразу возникло множество вопросов, на которые не хотелось отвечать. …Вдруг я останусь калекой? Как тогда жить, и зачем?.. А если оклемаюсь, то мамка сама покалечит, как пить дать… А что Миша подумал обо мне?.. Хотя, какая теперь разница?.. Он может и в тюрьму меня упрятать за незаконное проникновение в жилище… как в кино… Интересно, Полинкин отец возьмется защищать меня?.. Хотя ему-то, наверное, все равно, кого защищать, только даст ли мамка на это денег?.. А если меня, и правда, посадят в тюрьму?.. Или я уже в тюрьме, иначе б Катька должна быть где-то рядом… Вопросы переполняли голову и уже не могли поместиться в пугающей темноте незнания. Осторожно открыв глаза, Даша увидела больничную палату. Рядом сидела мать и задумчиво смотрела в окно. Видение было, и успокаивающим, и пугающим, одновременно.
– Мам, я больше никогда так не буду, – прошептала Даша. Детские слова почему-то вспомнились ей раньше всех взрослых, именуемых доводами и аргументами.
Мать повернула голову и вдруг улыбнулась.
– Доченька, – она осторожно погладила ее по голове, но сквозь бинты Даша этого не почувствовала, а только увидела, – все будет хорошо…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
