…Надо работать! – Леша мотнул головой, возвращаясь в мир стиральных порошков и чистящих паст.
– Можно, Алексей Викторович? – в дверь просунулась голова Лены. На работе она обращалась к нему подчеркнуто официально. Это выглядело немножко смешно, потому что для всех остальных он давно уже стал просто «Лешей».
– Конечно.
Лена закрыла дверь и только тогда улыбнулась.
– Милый, сегодня ты даже еще не пожелал мне доброго утра, – сказала она без тени обиды, но Леша почувствовал, что совершил непростительный промах. Действительно, как он не догадался подойти к ней, ведь всегда можно найти повод, чтоб лишний раз коснуться щекой ее волос, будто разглядывая что-то на экране, вдохнуть запах духов…
– Шучу, – Лена засмеялась, – все правильно. Мы на работе, и совсем не обязательно, чтоб о нас трепалась вся контора.
Она положила на стол выписанные накладные, и пока Леша подписывал их, ласково погладила его по голове.
– Милый, я ужасно соскучилась, – произнесла она задумчиво, словно взвешивала, правильно ли определила свое настроение, – представляешь, вчера сидела одна и читала книгу.
– Какую?
– Не скажу, – Лена снова засмеялась, – ты таких не читаешь.
– А твой не появлялся? – Леше хотелось задержать ее любой ценой, хоть на несколько секунд.
– Нет. А что это ты про него вспомнил?
– Не знаю. Мне иногда кажется…
– Пусть тебе ничего не кажется. Я ж сказала, что видеть его не желаю, так с какого перепуга он должен приходить ко мне? – голос ее стал жестким, и Леша на мгновение представил, как именно, она это произносила. Внутри все невольно сжалось, вроде, слова эти относились уже к нему. Не дай бог!..
– От тебя я не уйду. Я решила, что буду с тобой всегда. Не возражаешь? – Лена хитро прищурила глаз.
– Нет, конечно!
– Тогда подумай, чем мы займемся вечером. Все. Я пошла работать, – наклонившись, она чмокнула его в щеку, – помаду сотри, а то все сразу обо всем догадаются, – взяла со стола бумаги и направилась к выходу.
До дверей было всего три шага, и Леша не успел придумать очередной глупый вопрос, когда дверь уже закрылась. Достал носовой платок, плюнул на него и потер щеку. Зеркала, чтоб оценить результат, под рукой не было, поэтому пришлось довольствоваться тем, что на платке остался чуть заметный след.
…Мне тоже пора работать! – приказал он самому себе, – у нас впереди весь вечер…
В течение дня Лена бессчетное число раз заходила в кабинет, но ее появление больше не сопровождалось утренним, почти интимным настроением. Она не гладила Лешу по голове, не смеялась, а выясняла, почему количество прокладок «Натали» в компьютере не соответствует фактическому остатку на складе. Откуда он мог это знать? Но все равно, один вид ее раскрасневшегося лица доставлял ему удовольствие.
Склад закрывался в четверть шестого, и к пяти поток клиентов иссяк. Леша помассировал уставшие глаза. В последнее время он стал замечать, что от постоянного созерцания экрана к концу дня начинали болеть не только они, но и вся голова наливалась тяжестью, а любое резкое движение отдавалось в затылке, будто туда вбивали металлический штырь. Но искать из-за такой мелочи другую работу, было просто смешно. Да и где в наше время найдешь такую, чтоб хватало, пусть не на шикарное, но вполне достойное существование?
Экран погас. Леша потянулся; обвел взглядом кабинет, прощаясь с ним, прежде чем отправиться в другую, такую долгожданную жизнь. …Все-таки день здорово прибавился. А скоро лето, и светло будет аж до одиннадцати… Мысль о лете, в соответствии с уже давно сложившимися ассоциативными цепочками, вновь вела к Лене.
Леша быстро поднялся, и на ходу застегивая куртку, вышел в опустевшую комнату менеджеров. Ее безжизненность не удивила и не расстроила его; все происходило по уже отработанному в последние месяцы сценарию. Лена почему-то считала некорректным, если они будут уходить вместе, ведь все знают, что живут они в совершенно разных районах. Она предпочитала ждать на остановке, провожая остальных и объясняя им, что маршрутки слишком забиты, поэтому лучше ехать на следующей; потом снова «на следующей». Леша потешался над такой конспирацией, но не возражал, не видя в ней ничего, кроме глупой прихоти. Собственно, какая разница, по средствам каких уловок они окажутся в уютной комнате с красноватым светом?
Леша вдруг вспомнил, что не придумал никакой программы на вечер, но сейчас делать это было поздно – он уже видел Ленин силуэт в длинном кожаном плаще, обращенный лицом к киоску, пестревшему журнальными обложками. Никого из сотрудников на остановке не осталось; лишь чужие люди, абсолютно не интересовавшиеся их личной жизнью, толпились у края тротуара, норовя первыми втиснуться в подходящий транспорт.
Леша подошел и обнял Лену. Она не испугалась, потому что это тоже являлось своеобразным ритуалом. Повернулась, заранее прикрыв глаза и подставляя лицо для поцелуя. Леша коснулся ее губ, словно пробуждая спящую царевну, и она, действительно, рассмеялась; прижалась к нему.
– Я всегда чувствую, что это ты, – сказала она весело, – ты еще только выходишь на улицу, а я уже знаю.
– Ты ж у меня ясновидящая, – Леша стиснул ее плечи.
– Да. Я – колдунья. Скажи честно, ты ж раньше не замечал меня, да? А я решила, что ты мне нужен, и все получилось.
Разговор на эту тему периодически возникал, но Леша ужасно не любил его. По стандартной мужской логике выбор всегда делает мужчина, и только он может владеть ситуацией… хотя, если быть откровенным до конца…
Видя, как Леша пожал губы, Лена рассмеялась слишком громко, и какая-то бабка осуждающе посмотрела в их сторону.
– Ладно, шучу, милый. Так, какие планы у нас на вечер?
– Ты есть хочешь?
– Вообще-то, хочу… – Лена задумалась, – знаешь, дома есть блинчики с мясом, так что, если хочешь…
– Хочу! – во-первых, это предложение снимало ответственность за организацию вечера, а, во-вторых, он, действительно, больше всего хотел поехать к ней. Какой смысл болтаться по промозглым улицам, или сидеть в кафе, тайком лаская ее руку в промежутках между блюдами, или целоваться в кино под аккомпанемент чужой любви?.. К тому же любое культмассовое мероприятие ставило под сомнение перспективы близости, потому что не позже половины одиннадцатого Леша должен был быть дома, иначе Гектор, без вечерней прогулки, разнесет всю квартиру.
Раньше Леша больше всего любил, устроившись в кресле, гладить короткую плотную шерсть, глядя в вечно печальные собачьи глаза; Гектор тогда водружал на подлокотник свою доберманью морду, и Леша постукивал его по длинному носу. Звук получался, будто стучали в пустую деревянную коробку. Сейчас ласки в основном предназначались Лене, и общение с Гектором свелось до необходимого минимума, заключавшегося в прогулках и кормлении. Леша не задумывался, чувствовал ли пес смену настроений хозяина – теперь у него появились более приятные темы для размышлений, ведь наконец в его жизни появилась девушка, которая могла задержаться в ней надолго.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
