конференц-зале вообще нет окон. Тонкие оштукатуренные стены были возведены для того, чтобы обеспечить нечто близкое к уединению. Кто-то поставил здесь стол и несколько стульев.
Никакой заботы о комфорте.
Только самое необходимое.
Хотелось бы, чтобы Миллер взял пример с дизайнера, отбросил все лишнее и перешел к делу.
— Но, — наконец говорит Миллер, сцепив пальцы, — есть правила. Руководящие принципы. Это то, что отличает Redwood Prep от всех остальных школ. Мы стараемся делать все возможное, но даже у благотворительности есть свои границы.
Директор Харрис покачивает головой, закрыв глаза, словно слова Миллера — это кодекс, по которому он будет жить и умирать.
Речь Миллера проносится у меня в голове. Он только что назвал нас «благотворительностью»? Как будто мы собаки, разнюхивающие его мусор?
Мышцы Сола напрягаются. Я вижу, как он сжимает кулаки под столом.
Я бросаю взгляд на Серену. У нее на лице мрачная, лишенная юмора улыбка. Если бы она могла, то, наверное, щелкала бы зажигалкой, чтобы держать нервы в узде.
Мы обе знаем, что Миллер несет полную чушь, и эта речь ничем хорошим не закончится для одного из нас или для всех.
— Наша музыкальная программа была создана и уважаема задолго до того, как Джарод Кросс вложил в нее свои деньги. — Легкий наклон в сторону отвращения на краю его слов показывает, как сильно Миллер любит Кросса. — Но он внес большой вклад в развитие того, что уже было в Redwood Prep. А мисс Купер, — он ткнул в меня пальцем, — была выбрана специально для того, чтобы вернуться в эту программу.
— Вы можете просто перейти к делу? — Пробурчала я, устав от его речи.
Криста, должно быть, берет пример со своего отца. Они оба любят слушать, как говорят сами.
Директор Харрис наклоняется вперед, его глаза выпучиваются на потном лице.
— Каденс, прояви немного уважения.
Уважение нужно заслужить, а не получить.
Не думаю, что я не права, требуя от Миллера уважать наше время так же, как он ждет, чтобы мы уважали его.
— Я была занята чем-то важным. — Говорю я.
Конечно, игра на гитаре для работниц кафетерия могла не иметь значения для Миллера или директора Харриса, но это был еще один шаг в моем преодолении страха перед сценой. Еще один шаг к тому, чтобы я исцелилась от ужасных воспоминаний о том темном, пагубном месте.
Меня чертовски смущает, что именно Датч сделал шаг к свету, хотя сам он — воплощение тьмы, но я не позволю этому испортить мой праздник.
Не так, как это пытается сделать Миллер.
Я смотрю холодными глазами на отца Кристы, мои плечи сворачиваются до ушей. У нас с Миллером было взаимопонимание, но по его острым, расчетливым взглядом, который он продолжает бросать на меня, я чувствую запах предательства.
— Все в порядке. — Миллер успокаивает Харриса поднятой рукой. Его губы изгибаются почти с ликованием, когда он сообщает мне: — В музыкальной программе ограниченное количество мест. Как я уже говорил до того, как меня грубо прервали, это сделано специально. Redwood Prep — лидер во всех областях, но в музыкальной индустрии, просто светочь. Мы не занимаемся массовым производством. Мы готовим избранных, чтобы они продолжили наше наследие в мире.
Я изо всех сил стараюсь не закатывать глаза, но не знаю, сколько еще смогу продержаться.
— Директор Харрис?
Отец Кристы жестом приглашает его взять слово.
— Да, хорошо, — поджимает губы директор Харрис, — хотя вы все трое поступили в Redwood Prep на музыкальную стипендию, мы не можем позволить более чем двум из вас продолжить обучение на музыкальной программе.
— Что?
Спина Серены напряглась.
Сол смотрит и ничего не говорит.
Миллер снова перебивает ее.
— Изначально у нас было две стипендии. Но теперь из-за Джарода Кросса у нас трое. Мы не можем выделять средства на всех.
Я выдыхаю через нос.
— Вы хотите сказать, что собираетесь выгнать одного из нас из Redwood.
Миллер улыбается.
Мне хочется разбить ему лицо кулаком.
— Нет, нет, конечно, нет. — Директор Харрис бросает на Миллера быстрый взгляд, словно проверяя, все ли у него в порядке со сценарием. — Мы не хотели бы лишать кого-то из вас образования.
— Хотя если бы мы это сделали, то вы, как ученица, поступившая в Redwood последней, стали бы первой, мисс Купер. — Говорит Миллер.
Моя кожа внезапно становится плотной, как будто она уменьшилась в сушилке прачечной, и теперь мне слишком тяжело жить в ней.
— Но, — вклинивается директор Харрис, — мы решили исключить одного из вас из музыкальной программы.
— Почему мы? — Сирена сплюнула. — А почему не других учеников музыкальной школы, которые едва ходят на занятия и плевать хотели на свои оценки?
— А разве не вы обвиняетесь в поджогах в туалете, мисс Паркер?
Серена краснеет.
— А вы, — Миллер наклоняет голову, чтобы пригвоздить Сола к месту своим ледяным взглядом, — вы отсутствовали в начале учебного года. До этого вас исключили за порчу школьного имущества. Вам едва удалось проскользнуть обратно, но было бы неправдоподобно услышать, что вы не смогли завершить свою специализацию.
Выражение лица у Сола безучастное, но губы жестко очерчены. Он все еще не разжал кулаки.
— А вы, — переводит Миллер свой дерзкий взгляд на меня, — из-за ваших оценок лишились места в Redwood Prep, мисс Купер. Хотя проблема была исправлена, вы все еще являетесь кандидатом на эту корректировку.
Я чуть не фыркнула. Именно его дочь помогла Датчу и его братьям подтасовать мои оценки и втянуть меня в неприятности.
Правила, которые Миллер считает такими ценными, действуют не для всех.
— Конечно, если бы вы не пролезли обратно в Redwood, у нас не было бы этой проблемы. — Его улыбка жестока. — Но Джарод Кросс — ваш благодетель, и мы не станем трогать того, за кого он лично поручился. Это не меняет нашей дилеммы. Как видите, есть причины, по которым каждый из вас сидит здесь.
Директор Харрис плавно добавляет: — У вас троих есть выбор. Обсудите между собой и предложите кого-нибудь, кто согласился бы добровольно уйти. Это легкий путь.
— А что за сложный путь? — Спрашиваю я.
— Если администрация сделает выбор, мы поступим в духе справедливости. Вы все будете вынуждены остаться на второй год.
Новый год в Redwood Prep звучит хуже, чем смертный приговор.
