– Эроса, – любезно пояснила говорящая статуя. – Это то, что вы у себя здесь по недоразумению именуете любовью. Хотя любовь – это Лада, и это совсем-совсем иное… тебе вряд ли доступное. – Мальчишка оскорбительно засмеялся.
– Ничего не понимаю… работало же… – Красавица, помедлив, направила прибор на себя, коротко простонала, закрыв глаза, а когда открыла их, во взгляде была только злость. – Ну что ж, – прошипела она, бросая прибор на стол у стены, – если не этот путь, то другой. Куда более неприятный… для тебя, маленькое животное!
На столе стоял другой непонятный прибор, похожий на радиоприемник, и лежали мотки проводов со всевозможными наконечниками: пластинки, шарики, гроздья разнокалиберных зажимов, полоски толстой свинцовой фольги… «Полевой генератор, что ли?» – подумал Андрей, если честно, слабея от вновь нахлынувшего страха. Но внешне он остался спокойным…
По приказу госпожи один из андроидов начал закреплять все это на теле мальчишки. Андрей невольно начал крутиться под мерзкими прикосновениями холодных искусственных рук, но помешать киборгу не мог. Когда он закончил, госпожа Буррас подошла, глядя на него с ненавистью и вожделением сразу. Она часто и глубоко дышала, ее глаза лихорадочно блестели.
– Сейчас, – процедила она, сжимая в ладони другой маленький пульт, – ты, дикарь, познаешь новые измерения страдания и боли. Когда все это закончится, ты будешь умолять меня о смерти – напрасно!
Она нажала на кнопку. В тело ударила неожиданная, ослепительная боль, и Андрей, выгнувшись, заорал так, что в дальних коридорах отозвалось эхо.
* * *
Когда вагон нырнул в туннель, стало темно. Заливающий салон холодный, голубоватый и слабый свет длинных ламп падал на плитки облицовки, мелькавшие за стеклом всего на расстоянии ладони. Они слились в серую пелену из-за скорости, но шума почти не было – лишь убегавшая назад гладкая стена показывала, что они едут. Да еще вздрагивание сидений. Эта ветка явно делалась на совесть.
Игорь сидел совершенно неподвижно, направив пистолет на Бренца, и его рука не дрожала, словно каменная. В душе, словно раскаленная игла, пульсировала боль Андрея – она все длилась… и длилась… и длилась, и мальчишка уже боялся представить, как его друг выносит все это. Он пытался вобрать часть ее в себя и даже не сознавал, что у него получается… Только бы сознания не потерять… не потерять бы сознания…
Они ехали всего минут десять, миновав несколько пустых маленьких станций, от каждой вел единственный коридор, перекрытый серой дверью из стали. Потом вагон мягко остановился на одной из них, совсем крохотной – в сущности, просто комнате с глухими стенами, облицованными золотистой плиткой. В них темнела единственная литая, массивная дверь.
– Это здесь, – сказал Бренц. Выглядел он очень бледным – казалось, его сейчас стошнит от страха.
– Открывай, слизняк, – приказал Игорь. Ему уже было противно дышать одним воздухом с этой трусливой тварью.
Они вышли из вагона на низкий бетонный перрон. Подойдя к стене справа от двери, Бренц нашел в ней маленький люк, открыл его и пробежался по рядам едва светящихся прозрачных кнопок внутри. Мягко зашипев, массивные створы разъехались. Свет за ними не горел, но выбирать было не из чего.
– Ступай вперед, – велел Игорь. – И не пробуй убежать – я застрелю тебя в спину, на звук.
– Я не пойду туда, – вдруг зашипел мьюри с храбростью отчаяния. – Встревать в бой с дюжиной киборгов – это самоубийство!
– Значит, в этом бою мы умрем. – Мальчишка молча шевельнул стволом, и Бренц пошел вперед, как по мановению волшебной палочки.
Передернув плечами, Игорь нырнул в темноту – и броневые двери закрылись за ним.
* * *
Словно слепые, они побрели вниз по покатому склону.
– Не убирай оружия, – неожиданно предупредил Бренц Игоря, словно союзника. Да, пожалуй, сейчас они и были союзниками, как ни странно и ни дико… – Хотя тут киборгов быть не может, рисковать не следует.
После столь бодрой фразы Игорю стало неуютно. Спуск кончился. Теперь Бренц поворачивал то вправо, то влево – Игорь не представлял, как мьюри выбирал путь. Было так темно, что воздух казался черной жидкостью, и дыхание выходившего из боковых проемов теплых, влажных сквозняков отзывалось на коже мурашками. Его преследовали странные звуки – шепот, какие-то вздохи – словно подземелье было полно призраков, и это тревожило. Он невольно жался к мьюри, каждую секунду ожидая, что на них вдруг бросится нечто невообразимо страшное. Хотя у него был гаусс-пистолет с почти полной обоймой, шансов отбиться во тьме, наугад, было очень немного, а мьюри тут был все-таки свой. Кажется, и тот ощущал нечто похожее…
Неожиданно Бренц замер, и Игорь вздрогнул, налетев на него. Пробурчав что-то в ответ, мьюри зашарил по стене. Зашуршал рукав, тихо щелкнуло, лязгнуло, и Игорь увидел призрачно-зеленоватый прямоугольник прозрачных кнопок. По ним скользили быстрые тени – пальцы мьюри. Каждое их движение сопровождалось попискиванием.
Вдруг донеслось гудение, рокочущий лязг, и Игорь прищурил глаза, увидев низкий звездообразный зал. Проемы других выходов, перекрытые зелеными стальными плитами, прятались между сходившихся клиньями стен. Над каждым горела маленькая лампа, заливая подземелье тусклым красноватым светом. Здесь к ним с пугающей быстротой – да что там «с быстротой», мгновенно! – обернулось несколько громадных черных фигур, закованных в титан и металлокерамику.
«Тихо.– Рука легла на плечо Игоря, вторая перехватила запястье руки с оружием. Игорь дернулся и пораженно воззрился в выпуклые фасеточные глаза боевой маски витязя. –Очень тихо, очень спокойно.– Слова звучали не в воздухе, слова звучали в мозгу. –Ты молодец, мальчик, а мы успели вовремя, и сейчас все кончится. Подожди».
«Там Андрей…» – начал Игорь.
«Подожди», – ответил витязь и, отпустив мальчишку, как ни в чем не бывало потащил окончательно одуревшего от страха Бренца за собой словно щенка.
В центре зала стоял массивный цилиндр с венцом индикаторов и крохотных экранчиков. Понятливый Бренц открыл в нем маленькую неприметную дверцу, набрал код и нажал на черную рукоятку. Одна из плит, слева, сдвинулась, открыв просторный коридор, бледно освещенный розоватыми лампами. Он оказался гораздо длиннее, чем ожидал Игорь, – метров пятьдесят, с десятком железных дверей. Одна из них была открыта, и из нее уже наяву летел крик Андрея.
Все остальное произошло мгновенно. В коридоре с десяток боевых андроидов мьюри синхронно повернулись, но сделать уже ничего не успели: РАПы в руках витязей полыхнули огнем – и дымящиеся обломки биороботов отлетели в другой конец коридора. Ни броня, ни скрытые проекторы силового поля не удержали смертоносную мощь земного оружия.
Витязи миновали коридор пугающими, невероятно огромными прыжками – только что были здесь, миг – и они уже внутри комнаты. Там хлопнуло еще несколько выстрелов, вдруг взвился – и сразу прервался – пронзительный женский визг, потом наступила могильная тишина.
На ватных, неожиданно непослушных ногах Игорь вошел в эту комнату. Он увидел сразу все – обугленные обломки еще двух андроидов, стол с мерзкими инструментами, красивую женщину в сумасшедшем наряде – она скорчилась в углу, молча хватая ртом воздух и с ужасом глядя на витязей совершенно безумными глазами – и Андрея, голого, опутанного проводами, распяленного на каком-то жутком стенде – он громко всхлипывал-дышал широко открытым ртом. Мальчишка ошалело замер, не зная, что делать, но его помощь тут и не требовалась.
Один из витязей протянул руку к стенду – провода отлетели, толстый металл начал корежиться, рваться, ломаясь с протестующим скрежетом, и вдруг Андрея вырвало из этой груды лома и швырнуло прямо в объятия витязя. Тот моментально уложил парнишку на пол, провел над ним руками – того снова выгнуло, но тут же Андрей обмяк, а его взгляд сделался осмысленным.
– Все, парень, успокойся, – уже вслух сказал витязь, и Игорь с крайним изумлением узнал Цесаревича. Но с другой стороны – не мог же тот остаться в посольстве, когда…
– Ваше… – начал он каким-то деревянным, не своим голосом.
Цесаревич поднял забрало и повернулся. Мальчишка сразу замолчал – понял, что сказать ему нечего.
– Господа, – спокойно сказал Цесаревич, – у нас очень мало времени. Однако прежде чем уйти, мы должны восстановить справедливость, – он спокойно протянул свой РАП Андрею. – Поступай с ней так, как считаешь нужным.
Мальчишка сглотнул. Сейчас госпожа Буррас вовсе не казалась страшной – просто испуганная почти до обморока баба, растерявшая всю злую власть. Невероятно хотелось взять, плюнуть на нее и уйти. Но Андрей слишком хорошо знал, к чему ведет такая вот жалость. Перед ним был уже не человек, а злобная ядовитая гадина, осквернявшая все, к чему прикасается. А жить такие не должны.
