— Я бы не сказал, чтобы они были сильно разумными, — сказал Дон Хуан. — А акромантулы, кстати, полуразумны.
— Акромантулы — монстры, которые хотели меня сожрать! — огрызнулась я.
— Считай, здесь то же самое, — резонно заметил Дон Хуан.
— О, утешайте лучше Ухо! — психанула я, обходя их и все еще вздрагивающую Ингрид.
Я залезла в палатку — внутри она была куда просторней, чем снаружи, но все же тесновата для шести человек. Здесь была узкая спаленка, два дивана и камин в гостиной и крохотная кухонка с маленьким столом и тремя стульями. Это была палатка Блинчика.
Сам он разводил волшебное пламя в камине.
— Эй, Малая, — сказал он, когда я вошла и принялась заклинанием очищать грязь и сушить одежду. — Ты молодец.
— Не уверена, — я уселась на диван. Том остался снаружи, следить за тем, чтобы нас не окружили наги. Остальным я заявила, что караульный нам не нужен: я услышу их змеиные речи и во сне. Объяснила это редким даром. Но все были на взводе, и Билл принял решение по очереди следить за обстановкой. А что толку — все равно они ничего не услышат за шумом дождя.
— Убийство не грех, когда ты защищаешь жизни людей, — сказал Блинчик. — А убивать кровожадных монстров надо и вовсе без раздумий.
Я ничего не ответила и прикрыла глаза, вытягивая ноги к камину.
Ужасный денек.
Они действительно ничего не услышали. Меня разбудил Том, и я подняла всех остальных.
На этот раз их было всего четверо, и Блинчик с Доном Хуаном управились за пару минут. Оттащили змеиные тела в кусты.
— Я же говорила, что услышу! — сказала я, возвращаясь в палатку.
Билл подумал и велел всем идти спать.
Только один фиг никто не уснул.
Глава 48. Настоящая магия
— Ненавижу джунгли. И змей тоже ненавижу, — бормотала я на четвертый день нашего пути. Все они были похожи один на другой. Днем мы скользили по грязи под бесконечным ливнем, вечером ставили палатку. Отбивались от наг уже шесть раз, считая те два в первый день. — И дождь этот ненавижу.
— Ты чего там бормочешь, как безумная баньши? — Дон Хуан поравнялся со мной.
— Это самое стремное приключение в моей жизни, — хмуро сказала я. — Я просырела насквозь. У меня мозоли от ятагана. Я заколебалась есть тушенку. Конфеты закончились.
— У-у, да тут явно низкий моральный дух! — бодро сказал он. — А я-то полагал, ты самая выносливая из нашей компании. Не волнуйся, такой сильный ливень — редкость даже для сезона дождей в Камбоджи.
— А ты уверен, что мы сейчас в Камбоджи?
Он пожал плечами.
— Надейся на лучшее. А что касается тушенки… Будь уверена, скоро я завалю буйвола!
— Держи при себе свои сексуальный фантазии, Дон Хуан, — хохотнул Блинчик, замыкающий нашу группу.
Дон Хуан похмыкал, оценив шутку.
— Ты это говоришь второй день, а мы что-то до сих пор питаемся тушенкой, — проворчала Ингрид.
Вчера Мигель превратился в гигантскую пятнистую кошку и погнался за мелькнувшим вдалеке буйволом. Вернулся ни с чем.
— Сегодня все получится. Еще здесь должны быть кабанчики, м-м, вкуснятина!
— Эй, хватит там про еду! — крикнул Билл. — Эта тушенка уже в горле стоит.
— Ну уж простите, — сказал Блинчик. — Если бы я не забыл вытащить ящик после той заварушки в Афгане, мы бы сейчас здорово втухли на одних конфетах.
— Там еще были печеньки, — с тоской вспомнила я.
Билл опять возмутился, Хорхе его поддержал, и тема сошла на нет.
— Как тебя развеселить, принцесса? — спросил Дон Хуан.
Я подумала, что неплохо бы отвлеклась, если бы тоже могла бегать за буйволами по лесу в образе чего-нибудь клыкастого.
— Научи меня анимагии.
Через три дня мы ели жареную на магическом пламени кабанятину. И это был самый божественный деликатес, который я когда-либо пробовала.
А еще через неделю пути, когда дождь и правда стал реже и шел в основном ночами, а у Ингрид окончательно съехала крыша, у меня произошло первое превращение.
Я очнулась посреди джунглей на ветке дерева и ровным счетом ничего не помнила о событиях этой ночи. Дело в том, что в рецептуру пробуждения истиной сущности Дона Хуана входили забористые травяные настойки: помаявшись первые два дня, он насобирал что-то подходящее в густой растительности джунглей. После них я и так была, как во сне. А когда обернулась — вовсе потеряла разум.
Том сказал, что я превратилась в маленького книззленка — пятнистого котенка с большими ушами и хвостом, похожим на львиный. Книззлы были запрещены к свободному разведению в Британии и большинстве стран Европы из-за специфического внешнего вида и агрессивности. Это да. У меня все еще были свежи воспоминания о царапучих полукниззлах миссис Фигг.
Я была немного разочарована своей анимагической формой. Я думала, что превращусь в щенка огромной черной псины, как Сириус и Арк. А превратилась в котенка. Какой толк от котенка в битве?!
Том меня утешил, что потенциально в анимагической форме можно научиться колдовать и намутить увеличивающее заклятье, чтобы превратиться в огромного когтистого и клыкастого монстра. Я с тоской прикинула, сколько придется учиться и какими разделами дедулиного плана обучения придется ради этого пожертвовать и печально вздохнула. Том оптимистично заметил, что великолепный план обучения накроется медным тазом, если мы не выберемся из нагьего царства, и помог найти дорогу к лагерю.
— Грета! — Хорхе налетел на меня и сжал в объятьях, когда я, пошатываясь, вернулась в лагерь. Чудом не встретила по пути нагов. Только наткнулась на змеиные тела неподалеку от палатки — судя по всему, ночка была жаркой.
— Да все пучком, — отмахнулась я. — Ну? — выжидающе спросила я у Мигеля.
— Поздравляю! Котенок, — подмигнул он.
Блин.
А еще через неделю мы нашли гигантское гнездо наг. Их было больше двух сотен, и они были свирепы и безумны.
Гнездо обнаружил Мигель, когда в очередной раз отправился на охоту.
— Нужно их обойти, — решил Билл, и мы свернули с дороги.
Билл захотел перестраховаться и сделать приличный крюк. Но слишком сильно отклониться от пути нам не удалось. Мы уперлись в гору.
— Что будем делать, Солнышко? — спросил Дон Хуан, когда изгиб крутой горы начал приближаться к гнезду.
— Лезем наверх.
Мы поднялись на незначительную высоту и поставили палатку в просторной пещере. Блинчик, руководствуясь каким-то неясным чутьем на пару с Хорхе расчертил края неширокого входа в пещеру защитными рунами.
И именно это спасло нас от двух сотен безумных нагов.
Полуголые девицы со змеиными хвостами бились о невидимый барьер и шипели гадости. Мы мрачно наблюдали за ними по другую сторону невидимой стены.
Блинчик сплюнул, опуская оружие. Мы решили не стрелять: магия защищала от монстров, но не от запаха разложения.
— Давайте посчитаем, на сколько нам хватит запасов, — сказал Билл, когда Мигель увел в палатку истерически всхлипывающую Ингрид.
На третий день заточения, когда продукты подходили к концу, а нервы начали сдавать даже у Блинчика, я сидела в своем пушистом анимагическом обличье и пыталась собрать в кучку расползающийся в неясные инстинктивные порывы разум. Должна сказать, что базовые навыки Окклюменции этому сильно способствовали. За мной бдительно следил Том — он обещал взять меня под Империус, если я выйду из-под контроля, что происходило постоянно. Анимагия сложная штука.
Рядом сидел Блинчик, начищая оружие. Мигель развалился на покрывале с книгой «Бхогавати — реальность или миф» из моего рюкзака. Билл хмуро смотрел на копошащихся в кустах у пещеры нагов. Хорхе с Ингрид ломали кровать в палатке.
— Перед смертью ненатр… кхм, ладно, — хотел пошутить Блинчик, но вдруг вспомнил о приличиях.
Из палатки раздался особенно дикий вопль блондинки, и все стихло.
Я фыркнула, шевельнула ушами, и, чувствуя, что близка к тому, чтобы начать с мявканьем носиться по палатке, как это было утром, превратилась обратно.
— У тебя, Малая, железные нервы, — заметил Блинчик, когда я встала и потянулась.
— Я применяю Магию Притяжения. А она не срабатывает, если впадать в отчаяние.
— Что за магия такая? — спросил Мигель, скучающе перелистывая половину книги.
— Настоящая магия. Ее даже магглы юзают, — сказала я.
— Поподробней, — заинтересовался Мигель.
— В жизнь одного конкретного человека притягивается то, о чем он думает. Только думать надо правильно. Если много лажаешь, то и притягивается всякая фигня.
— Хо-хо, — сказал Блинчик. — И кто же из нас так лажанул-то?
— Все. Магия Притяжения работает только с одним человеком и почти не распространяется на других.
— Пустая философия, — отмахнулся здоровяк, откладывая блестящий автомат.
— А вот и нет. Магия Притяжения — это очень сильное кунг-фу, — возразила я, хоть и узнала об этой мифической магии только вчера от Тома. И я не была уверена, что он ее не выдумал, чтобы отвлечь мои мысли от безысходности нашего положения.
