Он стукнул себя кулаком в грудь. Анна перехватила его руку. Сжала в своей. А потом поцеловала.
С Макаровым такое случилось впервые. Еще ни разу никто ему не отдавался из жалости. И ему даже понравилось. Анна любила его нежно. Не для того, чтобы получить удовольствие и не чтобы утолить страсть. Она не просто отдавалась, а отдавала. Залечивала этим лекарством его рану.
Под форменной рубашкой у нее обнаружилось красивое дорогое белье. Это сочетание говорило об Анне Снежковой больше, чем все ее слова. Эта валькирия оказалась не боевой девой с двуручным мечом, а нормальной женщиной. Лишившись и этих остатков одежды, она не проявила признаков ни смущения, ни развязности, как это часто случается. Она осталась такой же, какой и была. Ее тяжелые груди, крупные, но безупречной формы, манили Виктора зарыться в них лицом. Красивое, сильное тело и нежные руки казались не только желанными, они обещали защиту и покой. В конце концов, Макаров плюнул на все планы и игры, на условности и предубеждения и просто с головой бросился в это теплое, мягкое и неожиданно доброе море…
Уже под утро, когда за окном забрезжил рассвет, но ночник еще разгонял по углам обрывки тьмы, Виктор, полностью обессиленный жаркой ночью, лежал на спине и смотрел на Анну. Она не прикрывала свое роскошное тело с бесстыдством естественности. Откинулась на подушку с закрытыми глазами, но глубокое дыхание выдавало, что она не спит.
– Возможно, ты меня спасла, – тихо сказал Виктор, любуясь ее формами.
Анна молча улыбнулась, не открывая глаз.
– У тебя будут неприятности из-за меня? Я могу что-то сделать?
– Сделать? – Анна приоткрыла глаза и лениво, как тигрица, потянулась. – Перестань лезть на рожон и нарушать инструкции.
– Я подумаю, – улыбнулся Виктор.
– А неприятности… Ну какие неприятности. Письмо из МВД тему, можно сказать, закрыло. А по второму эпизоду…
Виктор помрачнел.
– На самом деле, это чистая формальность – гибель подозреваемого автоматически означает служебную проверку по факту. Ты это сам знаешь не хуже меня. Но раскручивать там нечего, как бы это кому-то ни хотелось. Ты безоружным задерживал вооруженного преступника, который перед этим убил сотрудника СКР и стрелял в тебя. И все это зафиксировала камера. Какие тут могут быть вопросы?
Макаров помедлил секунду, собираясь с мыслями.
– Ты сказала – как бы это кому-то ни хотелось.
Анна перевернулась на живот и вздохнула.
– Длинный язык – враг следователя. Если честно, я сама не очень понимаю. Разрабатывать тебя меня отправил начальник нашего отдела. Все, как обычно. Но вот уже трижды интересовался ходом дела совсем другой человек, повыше рангом. Причем интересовался настоятельно. Мне показалось, что он заинтересован в том, чтобы я что-то на тебя нарыла.
– Шеф ОСБ?
– Не настолько выше, но очень влиятельный в нашей службе.
Виктор поджал губы.
– Странно. Я в вашем отделе вообще ни с кем никаких дел не имел, кроме тех, кто по мне проверки проводил. Но с ними сугубо официальные отношения. Никого не обижал и на хвост не наступал.
– Ничего не скажу, не знаю. Только, Вить, если к тебе у кого-то из наших появился личный интерес, это проблема. Тебе придется в ближайшее время ходить по одной половице и спать с одним открытым глазом. Так что, когда я сказала не лезть на рожон и не нарушать инструкции, я не шутила. Я попробую у себя аккуратно поузнавать, что за причина такого внимания к тебе. Но ничего не гарантирую. Этот человек значительно выше моего уровня.
– Спасибо, но не нужно. Не рискуй. А то под колпак у своих же попадешь, – мягко улыбнулся Виктор и погладил Анну по руке.
Пискнул служебный мобильник.
– Извини, это работа, – вздохнул Макаров и взял аппарат.
На экране высветился номер Ольги. Виктор мгновенно напрягся. Если Ольга звонит в такое неурочное время, значит, причина очень серьезная. Виктор провел пальцем по экрану, принимая вызов.
35.
Город только начал просыпаться, и дороги лежали пустыми. Виктор летел по ним, наплевав на камеры. Гаишников можно было особо не опасаться. Патрули на улицах с массовым внедрением видеоконтроля стали анахронизмом. А штраф – дело житейское и второстепенное, когда на кону каждая минута.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Сообщение Ольги заставило его сорваться с места, очертя голову. Анне ничего не пришлось объяснять. Она сама из Следственного комитета и внезапная срочная работа ее не удивляла. Виктор со спокойной душой оставил ее досыпать у себя, попросил только захлопнуть дверь за собой.
Распространяться по телефону Ольга не стала. Сказала только, что она этого Данишевича нашла, в контакт еще не вступила, но есть четкое ощущение, что событие, которого они опасаются, произойдет сегодня, и надо срочно действовать.
Сказанного хватило, чтобы Виктор бросил все. Встретиться решили на выезде из Москвы. Ольга сама назвала шоссе, Виктор не стал уточнять причину выбора, хотя это было далековато от его дома.
Но вот, наконец, и МКАД. Пост ДПС не работал и тут, и никто не пытался продать Виктору полосатую палочку. Он сейчас был на взводе и если бы такое случилось, «продавцу» можно было бы только посочувствовать.
Разъездная машина из гаража СКР стояла на обочине, помаргивая аварийкой. Виктор пристроился позади и подбежал к машине Ольги. Дернул пассажирскую дверь на себя и замер. На него смотрел калиброванный зрачок пистолета Макарова.
– Тьфу, ты не мог бы не так резко все делать? – выругалась сибирячка, убирая «ПМ» в кобуру-оперативку под мышкой.
– С собой однофамильца привезла? – поинтересовался Виктор, усаживаясь в машину.
– Одно… А, ты ж Макаров! – усмехнулась Ольга. – Естественно. Нам, в деревне, «Глоков» не положено. Ничего, «макар» – добрая машинка. Умеючи стреляет не хуже ваших пластмассовых пестиков. Опять же, им пиво открывать удобно и орехи колоть можно смело – не развалится.
Виктор сам не заметил, как его рот растянулся в улыбке до ушей. Ему было очень легко с Ольгой. Свой парень, что называется. Не жеманится, не строит из себя комиссара, не изображает мужика, что часто случается с женщинами в «органах». И в этого «своего парня» не играет, видно, что это ее естественное состояние. За словом в карман не лезет, может быть жесткой, но любит поржать, соленые шуточки ее не только не коробят, она и сама на них горазда. И при всем при этом – удивительно женственная и, чего таить, объективно красивая женщина. Совершенно убойное сочетание.
– А без ствола в командировку у вас не отпускают?
– Понимаешь, Витя, – усмехнулась Ольга. – Это мужской мир. И нам, слабеньким и беззащитным, в нем трудно и страшно без пистолета.
Виктор ухмыльнулся.
– А ты пломбы мне не демонстрируй, – серьезно сказала Ольга. – У меня, конечно, черный пояс по карате-кекусинкай и разряд по армейскому рукопашному бою. Но это в кино крутые ментушки лихо машут ногами и штабелями бандюков укладывают. А в реальном мире почти каждый из вас, засранцев с яйцами, может убить меня голыми руками. А я сдуру нашла себе работу, где мне нужно ловить злодеев. Из которых, ты не поверишь, девяносто процентов гребаные мужики. Так что я даже в туалет на всякий случай хожу с пистолем. Такие дела, начальник.
Крыть было нечем.
– Ладно, несчастная жертва, выкладывай, что случилось.
Ольга сдвинула брови, собираясь с мыслями.
– Короче, так. В институт, где работает Данишевич, я прошла легко. У меня есть «корочки» журналиста – для одного задания делали. Так что я представилась корреспондентом сибирской газеты. Добралась до его приемной. Но его сначала не было на месте – делал какую-то операцию. А потом его помощница сообщила, что он, не заходя в кабинет, уехал на встречу с иностранцами. Мы договорились, что она сведет нас с ним завтра.
Виктор нахмурился.
– Да помню я, помню, что ты сказал в контакт не вступать, – отмахнулась Ольга. – Но я же журналиста играла, а не мента. Поговорила бы по душам. Может, в ресторан бы напросилась. Женские штучки в нашем деле бывает и помогают. В любом случае, я с ним не встретилась. Уже часов в десять вечера эта помощница мне позвонила и начала извиняться, что на завтра, скорее всего, тоже ничего не выйдет.
