Да, и еще на соски приклеиваю стикини в виде треугольников с ароматом арбуза. (Стикини — наклейки для защиты сосков во время загара в солярии и, аксессуар к наряду для сексуальных игр.)
От одного представления, как Дом будет лизать все мои «наклейки», у меня дрожь пробегает по спине. Со счастливой улыбкой, я одеваю белое платье с вставками из сетки спереди и на спине, хорошо обтягивающее фигуру, с разрезом от середины бедра до щиколотки.
В животе у меня порхают бабочки, я надеваю туфли с серебряными ремешками. Ногти на ногах яркие и блестящие, я распыляю над головой духи. Сидя за туалетным столиком, накладываю цвета фуксии помаду и тушь на ресницы, и я готова. Я перевожу взгляд на часы. Еще десять минут до его прихода, но вдруг раздается звонок в дверь. Он рано, видно не может ждать, как и я, усмехаюсь своему отражению.
«Молодец, девочка»,— говорю я сама себе.
Я со всех ног несусь к двери, открываю и моя улыбка умирает на губах. Я узнаю его сразу же, несмотря на всклокоченную бороду и усы, но почему он так вырядился? И какого черта он делает у моей двери? И зачем ему тележка на колесиках из супермаркета, здесь в коридоре? Но прежде чем я произношу хоть слово или совершаю другое движение, он протягивает руку и что-то острое колет мне в руку.
Оно действует с такой быстротой, что я даже не чувствую, как оседаю на пол.
28.
Я—сталкер
Не убегай, отпусти. Не ищи, ибо придет, когда меньше всего ждешь.
Брюс Ли
С быстротой я толкаю тележку внутрь ее квартиры и закрываю дверь. Внутри тележки лежит шерстяное одеяло все в дырках, я укутываю ее им, потом на боку опускаю тележку, вытаскивая все возможный хлам, находящийся внутри: старые газеты, пустые консервные банки, пластиковые бутылки и какие-то коробки. Я запихиваю ее в тележку из супермаркета.
Отлично... она умещается в ней даже лучше, чем я предполагал.
Кряхтя, я стараюсь поднять тележку в вертикальное положение, но она стала слишком тяжелой, поэтому срывается и падает. Мне нужно немного изменить план. Выпрямляюсь и направляюсь к комоду, где вижу телефонный справочник. Я приподнимаю немного тележку и подкладываю под колесико толстую книгу. Теперь у меня есть рычаг, и двумя руками я поднимаю, правда с большим трудом, тележку — вторая моя попытка увенчалась успехом.
Запыхавшись, правда слегка, я начинаю забрасываю весь хлам сверху, прикрывая ее, потом отхожу в сторону и критическим взглядом разглядываю получившийся результат. Да, никто не заподозрит тележку бездомного человека, везущего какой-то хлам, все, что у него имеется. На стене висит зеркало, и я перевожу на него взгляд.
Хорошо. Я на самом деле выгляжу как бродяга—немытый, небритый, грязный. Мне потребовалось несколько недель, чтобы достичь такого совершенного внешнего вида. Из-за нее я потратил столько времени, планируя и изучая возможности. Да, я научился вскрывать замки, собирать и выведывать информацию, погружаться словно в жидкость в свою маскировку, притворяясь Мелани, которая якобы оставляла беззаботные комментарии на всех ее жалких постах на Facebook.
Осторожно я толкаю тележку к лифту. Слава Богу! Он по крайней мере работает.
Когда я везу ее через фойе, вижу крутого парня, несущегося вверх по лестнице. Я улыбаюсь. Слишком поздно! Я выхожу за дверь и следую по улице. Все стараются не встречаться со мной взглядом, никто ничего не подозревает. Когда я достигаю своего дома, на улице уже почти становится темно. Я оглядываюсь вокруг, ни души.
Я спускаюсь вниз по ступенькам, в подвал и открываю дверь, я арендовал это помещение. Я возвращаюсь наверх и опрокидываю тележку на бок. Вытаскиваю ее и тащу до своего убежища, ее туфли стучат по каждой ступеньке, пока мы не добираемся до входной двери. Я затаскиваю ее безжизненное тело внутрь, оставив при входе на полу,и вбегаю назад по лестнице, оставляю тележку за углом в саду. Я вхожу в подвал и закрываю дверь.
Все сделано.
Это судьба, что она упала в мои руки, как яблоко с дерева.
Я тащу ее к стене и сажаю. Жесткий свет от одиночной лампы, заставляет ее кожу светиться. Вблизи она еще красивее. Она кажется в этом месте чужой. Запах ее духов доносится до моего носа, я глубоко вздыхаю. Я чувствовал этот ее запах в течение долго времени. Ни одна женщина так хорошо не пахнет, как она. Моя рука тянется к ее груди, но я не могу позволить себе прикоснуться к ней. Нет, я не воспользуюсь ею, когда она еще спит. Я ни какой-нибудь похотливый развратник. Она будет связана и голая, и не будет спать, когда я буду ее растлевать.
Она должна увидеть этот момент, мою силу над ней, которая разрушит ее.
Я связываю ей руки за спиной полиэтиленовой лентой, потом щиколотки. Положив ее на бок, я смотрю на нее сверху-вниз — лицо ангела. Это почти кощунство, что ее шелковые золотые волосы падают на этот грязный ковер. Я хотел бы, чтобы они опускались на мои бедра, когда она сосала бы мой член.
Стерва разрушила всю мою жизнь.
Я плюю на грязный ковер рядом с ее головой и отхожу от нее.
Элла
В первый миг, приходя в сознание, когда я еще не открыла глаза, чувствую пульсирующую боль в висках. Все мое тело ощущается совершенно чужим, какое-то незнакомое чувство скованности и тесноты. Я чувствую, как обо что-то трется щека и в нос ударяет явный запах сырости и грязи. Я с тревогой распахиваю глаза, осознавая, что запястья и щиколотки крепко связаны, и я лежу, завалившись на бок, на грязном ковре. Мне страшно.Что мать твою происходит? Я моргаю и приподнимаю голову с грязного, шершавого ковра.
— Ты уже проснулась, — слышу позади себя мужской голос.
И на меня тут же нахлынывают воспоминания.
О, Боже!
У меня словно кровь замораживается от звука этого голоса. В поле моего зрения появляются сначала ноги в джинсах и засаленные, грязные кроссовки. Я медленно скольжу взглядом по его телу, поднимая глаза вверх, к его лицу. О, Господи Боже мой! У меня непроизвольно открывается рот в безмолвном крике.
— Сюрприз! — говорит он на мой шок.
Охрипшим, потрясенным шепотом я спрашиваю:
— Что ты здесь делаешь?
Холодные глаза Роба совершенно спокойно и с издевкой разглядывают меня.
— Что ты от меня хочешь?— с отчаяньем восклицаю я.
Мой вопрос кажется злит его. Его глаза сверкают, но он по-прежнему продолжает контролировать себя.
— А что ты думаешь, я хочу? — угрожающе спрашивает он.
Я смотрю на него испуганно, зная, что мой испуг отображается на лице.
— Я знаю, ты любишь большие члены. Я видел, как ты принимала их в свою развратную п*зду. Я видел, как этот жаждущий мудак трахал тебя, Элла Сэвидж,— говорит он, растягивая слова, словно поет песню.
