Маэстро решил не мешкать.
Тихо попятился в проулок между дворами, растворяясь в быстро сгущающихся сумерках, а потом развернулся и дал деру задними дворами.
По пути его облаяли дворняги, одна из которых посчитала своим собачьим долгом вцепиться Бруно зубами в пятку, за что Маэстро с разбегу саданул ее носком туфли по морде и даже не оглянулся на заскулившую шавку. Затем под ноги бросился шальной, оглушительно заоравший котяра, которому Бруно отдавил хвост в потемках. Затем Маэстро пьяно обматерил мужик, которому тот помешал обжиматься под деревом и лезть под юбку не самой трезвой девке. Едва не схлопотал от дородной хозяйки, снимавшей просохшее белье, за то, что не рассчитал и запутался в белой простыне, которую со зла сорвал с себя и бросил в пыль. А потом, слыша за спиной всю богатую палитру экспрессивной менншинской речи, Бруно перемахнул через невысокий деревянный забор, опасно задрожавший под его весом, — поразительно и удивительно грациозно по собственным меркам. Такой прыжок он не исполнял и не исполнил больше никогда в жизни. Выбежал на параллельную Тресковой улочку, по которой загремел туфлями. Бруно бежал, чувствуя, что вот-вот выблюет легкие или кончится на месте от сердечного приступа, но и не думал останавливаться, пока силы не покинули.
Маэстро, держась за сердце и задыхаясь, доковылял до просвета между закрытыми лавками, завернул за угол, оперся о холодную стену и согнулся пополам. В глазах плыло, в груди болело, в боку — кололо, а ноги гудели так, словно мышцы вот-вот лопнут. Староват он стал для таких пробежек. В детстве за ним не мог угнаться ни один жирный пекарь, с лотка которого стайки анрийских мальчишек по отработанной веками схеме хватают свежие булки. А сейчас Бруно оказался в шкуре такого же пекаря, и желание смеяться над неуклюжими толстяками пропало. Даже стало немного стыдно за детство.
Маэстро сплюнул вязкую слюну, сипло втянул воздух, которым никак не мог надышаться, тяжело разогнул спину.
Он почувствовал необходимость обернуться.
— Еб твою м-мать! — бессильно выдохнул он и отшатнулся, утирая рукавом рот.
Сигиец бесшумно зашел в проулок, держа на сгибе локтя неказистую железяку в ножнах.
— Ты не остался там, где просил, — сказал он.
— Да пошел ты, а? — мученически простонал Бруно, сглатывая ободравший пересохшее горло ком. — Ни дня прожить не можешь, чтоб кого-то не захуярить⁈ Не мог по-тихому⁈
— Нет.
Своей односложной категоричностью сигиец умудрялся достигать поразительной многозначительности своих ответов, и это уже выводило Бруно из себя.
— Ты понимаешь, что убьют? — одышливо просипел он, держась за сердце. — Обоих!
— Почему?
Бруно истерично заржал, но тут же заохал от боли в боку:
— Он… он только что пристрелил Толстого Тома и спрашивает, почему мы, блядь, покойники⁈
— Не пристрелил, — возразил сигиец. — Он жив.
Бруно недоверчиво уставился на него, покосился на меч, лежащий на сгибе локтя, как будто даже подозрительно светящийся в сгущающейся темноте анрийских улиц.
— А железка откуда? — спросил Маэстро.
— Договорились.
Бруно недоуменно моргнул и вдруг разразился нервным смехом:
— А, ну… ну молодец! Быстро учишься. Вот, уже научился с людьми договариваться, а не сразу их убивать. Еще немного — и за человека сойдешь, — Бруно осекся и добавил серьезно: — Только почему я тебе не верю?
— Не знаю.
— Ты ж пальбу устроил на всю Тресковую, вот почему! — не выдержал Маэстро.
— Напали, — сказал сигиец.
— Кто?
— Люди Виго ван дер Вриза.
Бруно в буквальном смысле прикусил язык, ожидая услышать что угодно, только не что-то подобное. Он догадывался, что все закончится плохо, но насколько плохо — даже представить не мог.
— И ты об этом знал? — Бруно почесался за ухом.
— Да.
— Так на кой ты поперся в этот херов ломбард, раз знал, что тебя там ждут⁈ — взорвался Бруно, размахивая руками.
Сигиец молча взглядом указал на меч.
— Неужто кусок железа стоит того, чтобы ссориться со Штерком? — ошарашенно пробормотал Маэстро.
— Не ссорился.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Не ссорился он! — взвыл Бруно. — Не ссорился⁈ Ты только что обнес Толстого Тома! Ты только что убил людей Вриза!
— Они могли просто отдать меч.
Маэстро схватился за голову и принялся яростно драть ногтями кожу.
— Нет, ты не ненормальный, ты — ебнутый!.. — бессильно пробормотал он, и тут его внезапно осенило: — Слушай, я, может, чего-то пропустил, но когда это ты успел перейти дорогу еще и Виго?
— Не переходил, — сказал сигиец.
— Так какого он хочет тебя убить?
— Не знаю. Выясню.
Бруно попятился вглубь проулка, тыча в сигийца пальцем.
— Нет, нет, о, нет! Даже не думай! — торопливо забормотал Маэстро и остановился, уперся в бока. — Ты хоть знаешь, кто такой Виго?
— Нет.
— Виго — полный отморозок даже по меркам риназхаймских, — пояснил Маэстро, злорадно ухмыляясь. — Знаешь, какая у Виго кличка? Вешатель! Он обожает вешать людей вниз башкой, они так сговорчивее становятся, а потом режет веревку и любуется кровавыми узорами на дороге!
— И что? — спросил сигиец.
Бруно подбежал к нему, взглянул в непроницаемую физиономию, замахал перед ней руками.
— Тебя ничего не смутило? — поинтересовался он, рискуя от подступающей истерики сорваться на фальцет. — Ты меня вообще слушал⁈
— Да. Ты знаешь, где он.
— Да с чего бы? — возмутился Бруно, всплеснув руками. — С чего ты взял, что я знаю все? Думаешь, я обязан знать, где сидит каждый бандюга в этом сраном городе? Да я на Мачтовую даже в страшном с…
Сигиец невыразительно взглянул на Бруно. В темноте могло показаться, что щека со шрамом коротко дрогнула, искривив губы сигийца в кривой ухмылке. Маэстро затрясло от бессильной злобы.
— Ах ты сукин ты сын! — процедил он сквозь зубы, сжимая дрожащие кулаки. Очень хотелось заехать по этой каменной роже, но Бруно сдержался, опасаясь, что отдача замучает. Он пару раз глубоко вдохнул, возвращая самообладание. — Послушай меня внимательно, сделай одолжение, а? — попросил он терпеливо. — Забудь про Виго. Если ты хорошенько припугнул Тома, он, может, и не сразу побежит жаловаться. У нас будет шанс где-нибудь залечь, пока все не утрясется. И если нас не найдут и забудут, в чем я сомневаюсь…
— Идем, — сказал сигиец, поворачиваясь к Бруно спиной.
— Я не понимаю, не понимаю! — запричитал Маэстро. — Чего ты добиваешься? Ты что, собрался всю Анрию против себя настроить?
Сигиец резко обернулся.
— Дай руку, — сказал он.
— Не дам! — упрямо заявил Маэстро и демонстративно сунул руки подмышки.
Сигиец молча стоял, проницательно глядя на него, и Маэстро сдался. Проще у отражения в зеркале в гляделки выиграть, чем выдержать немигающий взгляд этого ненормального. Натянув кислую мину на лицо, Бруно вытянул ладонь перед собой. Сигиец снял меч со сгиба локтя, перехватил за ножны, протягивая рукоятью к Маэстро. Тот раздраженно фыркнул, но с демонстративным недовольством схватился за меч. И сразу одернул руку, отпрянул, бешено тряся ей, словно пытался стряхнуть прилипшие к коже раскаленные угли.
— Ах ты падла! — проорал он, и голос эхом пронесся по улице.
Сигиец молча вынул меч из ножен и раскрутил в кисти, сначала в одну сторону, затем в другую. Потом выставил перед собой, поднял лезвием кверху, показывая, что его рука дымиться и обугливаться не собирается. Бруно ошарашенно раскрыл рот, потирая обожженную ладонь.
— Такие мечи, — сказал сигиец, вложив клинок в ножны, — забрал Машиах, когда убил… меня. Две недели назад Виго ван дер Вриз принес такой меч в ломбард. Вчера меч увидел этот и договорился с ломбардщиком о покупке. Сегодня в ломбарде этого ждали люди Виго ван дер Вриза.
— То есть?..
— То есть нужно спросить Виго ван дер Вриза, кто дал ему меч.
— А… а-ха… а-ха-ха… — нервно рассмеялся Бруно, — а если Виго не захочет отвечать?
* * *
