Через несколько минут весьма довольный исходом дела Токугава поднимался на борт фрегата. Его встречали адмирал Альбара, главный кормчий черного корабля Гучиерес и рассыпающийся в комплиментах и извинениях за задержку дон Алвито. К вящему восторгу священника, кроме обещанного храма он сумел выторговать у Токугавы еще некоторые привилегии для своего ордена, в сущность которых Ал не вникал.
Кроме того, Токугава поручил дону Алвито вести переговоры от своего имени со всеми христианскими даймё, и особенно с членами Совета регентов господами Оноси и Кияма, с целью склонить их на свою сторону.
Все участники переговоров остались очень довольны друг другом, а португальский кормчий даже пригласил Ала и Уильяма откушать вина в его каюту, так как, по мнению сеньора Гучиереса, никогда в жизни он не видел более быстрого и успешного абордажа, чем тот, что устроил разбирающийся в таких делах кормчий «Лифде». Они долго смеялись и пили, славя друг друга.
* * *
Главный артиллерист фрегата, здоровенный детинушка итальянских кровей, пьяно тряс башкой с черными вьющимися, словно у барана, волосами, но после того, как его окатили холодной водой, обрел дар речи, первым делом послав Гучиереса вместе с его новыми друзьями к такой-то матери.
После чего на нетвердых ногах он проследовал к своим пушкам и наорал там на вернувшихся из местных питейных заведений моряков. В результате чего над кораблем поднялся флаг Токугавы, дающий понять всем и каждому, что великий даймё находится на борту фрегата.
Глава 30
Будьте строги к себе и мягки к другим. Так вы оградите себя от людской неприязни.
Конфуций
Корабль медленно отчалил и плавно выровнял курс. На рыбачьих джонках замаячили огоньки, должно быть, самураи Исидо приготовили зажженные стрелы. В следующее мгновение все услышали брань главного артиллериста, и тут же, почти одновременно, грянули три пушки. Две рыбачьи лодки оказались перевернутыми внезапными фонтанами воды, а фрегат уже шел к другим лодкам, тараня зазевавшихся и наводя орудия на следующие джонки.
Несколько зажженных стрел со свистом врезались в борт фрегата, но находящиеся там самураи Токугавы тут же затушили их. Снова оглушительный залп, и снова блестящая победа.
Довольный произведенным эффектом Гучиерес переехал еще одну лодку. В то время как галера сдвинулась с места. Ее весла дружно молотили воду. Посудина двигалась за фрегатом, прикрываясь его бортом от огненных стрел и в то же время стараясь не подставиться самой.
– На галере совсем зеленый кормчий, мой ученик, как бы нам не потопить собственность Токугавы, – раздумывал вслух Гучиерес. – Ну-ка, братья кормчие, кто из вас пойдет на галеру и отдерет за уши этого салагу, а заодно и капитана, гарпун ему в задницу?!
– Я пойду, – отозвался довольный собой Адамс. Он и Ал получили новую сухую одежду, в которой Ал сразу же запутался, так что кормчему пришлось помогать ему.
Нетвердой походкой Адамс спустился на шлюп, и добрался до галеры.
Через пару часов с успешно проделанным маневром его поздравлял сам Токугава, который покинул фрегат и был переправлен на галеру тем же манером, что и до него кормчий. Следом за ним на галеру был доставлен остальной отряд.
Ал мысленно поздравил себя с одержанной победой. Токугава был спасен из осакского плена, его люди, не считая погибших в засаде, живы и здоровы. Пока все складывалось более чем удачно. Хотя и вразрез с историей, так как согласно историческим документам сам уход из Осаки стоил великому дайме чуть ли не всех сопровождавших его в одежде ронинов самураев. Которые либо погибли от стрел и мечей самураев Исидо, либо с чувством исполненного долга сделали себе еэппуку прямо на берегу. Понты по-японски!
Конечно, теперь история должна была измениться, но Ал ничуть не жалел о сделанном. Какое же это, черт возьми, облегчение, знать, что помог выжить стольким людям. А не бегал по палубе, заламывая руки и раздумывая, как же спасти хотя бы одного из этих несчастных. Как же все это хорошо, Господи!
Ал с удовольствием забрался в каюту, предназначенную для кормчих, и, не задумываясь о несшем вахту Блэкторне (для себя он все еще называл Адамса Блэкторном), улегся спать. Сон пришел сразу. Ал словно провалился в черную дыру другого мира и проспал несколько часов, видя множество снов, ни один из которых он, правда, не запомнил.
Проснувшись, Ал слушал какое-то время равномерный скрип уключин и мирный стук барабана капитана. Где-то на палубе слышались приглушенные голоса. Ал поднялся и, засунув ноги в подаренные Гучиересом сапоги, выбрался из каюты в поисках гальюна.
Неожиданно он услышал зычный голос Токугавы и едва различимое лепетание в ответ. Снова приказной тон, и снова тихий лепет. Дверь в каюту даймё была приоткрыта, Ал увидел коленопреклоненных Фудзико и юного телохранителя Токугавы, которого приметил еще во время бегства из замка. Самураи называли юношу Тахикиро.
Фудзико и Тахикиро стояли на коленях, в то время как Токугава возвышался над ними с обнаженным мечом.
По всей видимости, даймё пылал гневом, готовый прикончить на месте непокорных подданных, не пожелавших или не сумевших выполнить его приказ. Фудзико вежливо, но решительно отвечала Токугаве. Несколько раз прозвучало «нет» и «Андзин-сан», она была настроена вполне решительно. Обнаженный меч в руках даймё не пугал ее. Телохранитель Токугавы Тахикиро почти что кричал на своего сюзерена. Его лицо покраснело, на лбу выступил пот. Было удивительно, что Токугава терпел столь оскорбительный тон.
– Haн дec ка? – Что надо? – спохватившийся охранник наставил на Ала короткий меч.
– Нани мо. Гоменассай. – Ничего. Извините. – Ал попятился к лестнице, ведущей на палубу, и одним прыжком оказался наверху.
Не было никакого сомнения – эта парочка Фудзико и Тахикиро дорвались до хорошенькой головомойки. Может быть, даже такой, после которой оба нарушителя спокойствия господина лишатся голов. Ал еще раз вспомнил, как блестел в свете расставленных по каюте фонарей обнаженный меч Токугавы. Будет просто удивительно, если после всего, что там, внизу, произошло, он оставит их в живых.
Стоп. По книге, Фудзико должна стать наложницей Блэкторна. Ал знал, что она умная и сообразительная. Наложница, без которой у кормчего ничего бы не получилось. Наикрепчайший тыл, двойная броня. Потерять Фудзико было недопустимо. Сейчас внизу Токугава, может быть, пытался убить Фудзико.
Ал хотел было уже ринуться к Токугаве, упасть в ноги великому даймё и потребовать ее себе в жены или наложницы. И к черту Марико с его дурацкой любовью, к черту все, если эта девушка погибнет, ему и самому не выжить в этом гребаном мире!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
