– Следовали за ней? Вы что, с ума сошли? – Энни вцепилась в борта лодки. – Люси просто рыба.
– Не совсем. Дельфины – это животные, вроде собак или лошадей, только они живут в океане. – Когда она широко раскрыла глаза, он покачал головой: – Я знаю, это звучит глупо. – Джеми согнулся над веслами, стараясь не отставать. – Но я слышал разные истории.
– Истории? Какие истории? – Энни чуть не упала с сиденья, когда он перестал грести.
– Куда она делась? – Джеми обвел взглядом верхушки волн и вскрикнул, снова заметив Люси. – Будьте добры, Энни, повернитесь и присматривайте за нашей приятельницей.
Это было нелепо, совершенно нелепо. Но Энни, вздохнув, так и поступила. Не все ли равно, как умереть – следуя за дельфином или в противоположном направлении. А дельфин вел себя дружелюбно. Он играл и плескался рядом с лодкой, потом нырял и снова выпрыгивал в воздух. И пока солнце не спеша поднималось к зениту, он уводил их дальше и дальше на юг.
Он даже останавливался вместе с ними.
– Как мне ни жаль, Люси, но я должен отдохнуть, – сказал Джеми, убирая весла. – И поесть. – Он схватил гарпун и стал вглядываться в воду за бортом. – Следите за ней, Энни, и дайте мне знать, если она нас покинет.
Энни взяла разделанную рыбу почти без отвращения. Она съела свою порцию не так быстро, как капитан, но ведь у нее и не было такой уверенности, что им надо следовать за дельфином.
– Расскажите мне об этих историях, – напомнила она ему, когда они снова стали грести к югу.
– Это пиратский фольклор, во всяком случае я так думал, – сказал Джеми, кряхтя от натуги. – Рассказы о матросах, которых спасли морские животные. – Он пожал плечами.
– Дельфины? – Энни глянула на него через плечо.
– Да, обычно это дельфины. – Он помолчал. – Хотя иногда спасительницей была русалка.
Услышав его смешок, Энни поджала губы.
– И что именно эти дельфины делали?
– Точно не знаю. Я не слишком прислушивался. Но кажется, говорили, что они дружелюбно вели себя с людьми.
– И спасали их?
– Верно.
Энни не требовалось спрашивать, верит ли капитан в то, что сейчас дельфин хочет им помочь. Было ясно, что он так и думал. И Энни тоже хотелось верить в это. Но подобная мысль казалась совершенно нелепой.
И все же когда день клонился к вечеру, а дельфин все еще как будто вел их куда-то, в ней пробудились ростки надежды. И Энни стала следить не только за проделками дельфина, но и за расплывчатой линией горизонта, где небо встречалось с морем.
Она ничего не увидела.
Даже когда тени обратили цвет моря в густо-кобальтовый, возвещая конец еще одного дня.
– Когда солнце сядет, мы потеряем его из виду, – высказала Энни точившее ее беспокойство.
– Тем более сейчас надо спешить, – ответил он. Но по его голосу Энни поняла, что он совершенно измучен.
– Вам надо отдохнуть, – сказала она, поворачиваясь к нему.
– Чтобы меня обвинили в том, что я бездельничаю?
– На сегодня вы сделали достаточно.
По правде говоря, она не понимала, как он еще держится. Она совсем ослабела от голода, жажды и палящего солнца. А ведь она ничего не делала, только сидела и смотрела, где дельфин, пока Джеми греб.
Когда их мир в конце концов окутала тьма, сделав его совсем маленьким, ничего другого не оставалось, как только остановиться. Джеми устроился на дне лодки и сразу заснул, так что у Энни не было возможности ничего у него спросить.
Некоторое время она сидела вглядываясь в ночь, надеясь увидеть какой-то признак того, что дельфин их не оставил. Но она ничего не увидела и вскоре устроилась в своем уголке. Она хотела проползти к капитану и прижаться к его груди, но решила этого не делать.
Когда она уснула, ей снились дельфины и русалки и плывущие с ними люди, чьи бронзовые тела сверкали в воде. Это был чудесный сон, пробуждение после которого сильно разочаровало девушку.
Реальностью была сухая и обожженная кожа, болевшие, схваченные судорогой мышцы и до того пересохший рот, что язык казался распухшим. Энни открыла глаза только для того, чтобы снова их закрыть. Казалось, что даже садиться не было никакого смысла.
Голос капитана в конце концов заставил ее с трудом подняться, прикрывая глаза рукой. Он звал дельфина по имени и как будто тоже испытывал упадок духа.
– Ее здесь нет, – сказала Энни после того, как, повертев головой, оглядела весь безбрежный простор моря.
Он метнул на нее гневный взор и снова стал звать.
– Люси, я готов опять следовать за тобой.
– Дельфин не слышит вас, – резко сказала Энни. – И она все равно не смогла бы вас понять. Так что кричать бессмысленно.
Он снова жестко посмотрел на нее прищурившись и на этот раз не отвел взгляда.
– Полагаю, я не нуждаюсь в ваших указаниях, что мне делать, а что нет.
– Ну ясно, что чьи-нибудь указания вам нужны, – долго сдерживаемая злость на себя и на положение, в котором они ощутились, наконец вырвались наружу.
– И вы считаете, что этим кем-то должны быть вы? – Джеми наклонился на сиденье, обхватив руками колени и глядя на нее. – Ведь вы пытались командовать мною с первого же дня нашего знакомства.
– Я просто спросила.
– Ха! – Лодка качнулась – с такой силой он это выдохнул. – Вы ничего в вашей жизни просто так не делали. И наверняка не спрашивали. Вы требовали. А когда я не хотел слушать, вы меня опоили и увезли.
Энни открыла рот, чтобы отвергнуть все эти обвинения, но тут же захлопнула его. Все, что он сказал, было правдой. Но у нее были на то причины. Причины, которые ему как будто были совершенно безразличны.
– Вы любите командовать, мисс Корнуэлл. И нет ничего, что я ненавидел бы больше этого. – Слова изливались из его рта подобно змеиному яду. Раз начал, Джеми как будто был не в силах остановиться. И не собирался, заверил он себя. Каждое сказанное им слово было правдой.
Во всяком случае он так думал, пока не вгляделся в ее лицо. Грязное, обожженное солнцем. Ее полные губы дрожали, и если бы он не знал наверняка, что эта женщина не их тех, кто плачет, то готов был бы поручиться, что она собирается разреветься. Не зная, что делать, он протянул руку и огрубевшим кончиком пальца провел ей по подбородку.
Энни не ожидала, что у нее хватит сил оттолкнуть его, но сил хватило. Только он все равно не отступился. Вместо этого он бросился на колени, обхватил ее плечи и крепко прижал к сиденью. Лодка качалась, солнце палило, и жар его ладоней прожигал полотняную рубашку Энни.
– Я был не прав, говоря это.
Энни подняла подбородок:
– Почему? Если вы так обо мне думаете… Уголки его рта тронула усмешка.
– Да, – признал он, – это отчасти верно. – Когда она попыталась вывернуться, его хватка усилилась. – Но знаете ли, не все так плохо.
