и Джо Торри; Редсами, Тони Пересом и Джонни Бенчем, которого он винил в гибели своей карьеры.
– После того как появился он, я просто не видел причин продолжать играть. Он ведь тоже наполовину индеец. Чокто. Мгм… Да, так и есть.
Больше фотографий с бейсбола здесь было только фотографий Мелиссы. В моем распоряжении были только плохие ее снимки. Поэтому повнимательнее рассмотрел особенно красивую фотографию Мелиссы в традиционном танцевальном костюме, сидящей на лошади паломино перед расписным вигвамом. Рамка явно некогда была золотой, но теперь проржавела и потускнела по краям. Скорее всего, ее очень часто держали в руках. Я думал о дефектах, об изнасиловании, о суде и о реконструкции в Литтл-Бигхорн, где я видел Мелиссу в последний раз. Наверное, Лонни тоже часто думает об этом.
Время близилось к часу дня, и Лонни выкатился на кухню, чтобы объяснить Генри, как приготовить сэндвичи с солеными огурцами, американским сыром и с соусом на белом хлебе, что и будет нашим обедом. Я ел такое неоднократно, но вот гурманская душа Генри истекала кровью.
– Лонни, я покупаю тебе еду, почему ты ее не ешь?
– Твоя еда сложная, и ее долго готовить. Мм… Соленые огурцы вон на той полке на дверце.
Генри вздохнул, вернулся к холодильнику, достал банку с огурцами, а потом лед из морозилки.
– Лонни, ты опять купил замороженную еду из того грузовика Швана?
Лонни посмотрел на меня сквозь толстые очки в металлической оправе, явно нуждаясь в союзнике. И даже если бы он сказал, что эти шесть упаковок с пирожками ему принесли зеленые человечки, я бы согласился.
– Мне так жалко, когда он тащится до этого места. – Я кивнул, и он продолжил: – Мы всегда разговариваем, он из Кентукки.
Я снова закивал.
Лонни жил в одноэтажном домике, который, наверное, построили еще в пятидесятых, и я не чувствовал себя переместившимся в один из тех старых ситкомов только благодаря индейским украшениям и бетонным пандусам, ведущим к дверям безупречно чистого дома. Лонни неустанно пытался выманить свою дочь из логова теток, живущих ближе к городу. Это значило, что Лонни не пил, не курил и не упоминал имя Господа всуе, по крайней мере, когда тетки были близко. В холодильнике рядом с маринованными свиными ножками стояло имбирное пиво, и именно его нам и предстояло пить. Я уже доедал второй сэндвич.
– Когда Арти продал ту винтовку, Лонни?
– Мгм. Где-то год назад. Предложил ее оружейному музею в Коди. Тогда была зима, и ему не хватало денег. – Он глотнул пива и какое-то время изучал столешницу. – Не у всех есть такой хороший дом, как у меня…
Лонни взглянул на Генри. У меня было подозрение, что Лонни обожал секреты. Прошло несколько мгновений.
– Шериф?
– Да, Лонни?
– Ты думаешь, что это Арти напал на того парня?
Я взял банку из-под имбирного пива и уставился на него – если я не ошибался, последний раз я пил его около двадцати лет назад.
– Пока что я просто проверяю, все и всех.
– Мгм, – улыбнулся он. – И меня тоже?
Я заметил слабый огонек за очками и не смог сказать, что без ног Лонни особо не котировался как преступник.
– Я узнаю как можно больше, Лонни.
Он продолжал улыбаться, но посмотрел на Генри и сказал короткую фразу по-шайеннски. Генри взглянул на меня, затем снова на своего двоюродного брата, а потом встал и вышел, свернув за угол в коридор. Я снова повернулся к Лонни с вопросом в глазах, но тот просто сидел и смотрел на меня сквозь очки с настолько толстой оправой, что по краям можно было разглядеть маленькую радугу. Через пару минут я услышал, как Генри возвращается по коридору, его ботинки мягко ступали по ковролину от стены до стены. Когда он снова завернул за угол, то держал в руках старый чехол для винтовки с отстегнутыми ремнями, которые крепятся к седлу. Благодаря недавно полученным знаниям я узнал торчащий приклад Шарпса. Когда Генри подошел к столу, то протянул мне оружие. Я посмотрел на Лонни, и тот жестом велел мне достать винтовку.
Я осторожно вынул винтовку из обшитого шерстью чехла, положил приклад на колено и увидел самое красивое оружие на свете. Она была в худшем состоянии, чем та, что у Омара, приклад и часть цевья были поцарапаны, но каждый из этих шрамов любовно смазали маслом и отполировали до блеска. Металлу повезло меньше. В какой-то момент кто-то приложил к нему стальную мочалку, и красноватый оттенок первоначального цвета выделялся только в небольших изгибах, остальное было бледно-серым. На прикладе красовался простой крест из серебряных гвоздей, нечто похожее было на боку грузовика «Ред Роуд», и десять отчетливых зарубок вдоль верхнего края приклада. Передняя рукоятка была три раза обернута красной шерстяной тканью и украшена вышивкой и перьями, которые я видел на чехле Омара и в пластиковой упаковке. Я дотронулся до перьев и посмотрел на Генри.
– Сова.
Вот уж точно посланник из мира мертвых.
Я повернул винтовку и увидел там великолепный узор из бисера. Лонни посмотрел на меня сквозь свои лупы.
– Мгм. Этот узор называют «Мертвое тело». Да, так и есть.
8
Днем 25 июня 1876 года, когда из травы выходили волны жары, создавая впечатление несуществующего ветерка, полковник Джордж Армстронг Кастер и пять рот седьмой кавалерии въехали в долину Литтл-Бигхорн. А еще в тот же день Дэйви Форс, питчер «Филадельфия Атлетикс», вышел шесть на шесть против Чикаго, совершил четыре забега и одержал победу со счетом 14:13. Кастеру повезло меньше.
В отчете военного министра говорится, что у пяти отрядов было 405 карабинов «Спрингфилд» 45-го калибра, а также 396 револьверов одинарного действия Кольт 45-го калибра. Вот чего у седьмого кавалерийского полка не было, так это Шарпсов. Когда началась битва, только у половины индейцев было оружие, и оно оказалось самым разнообразным: дульнозарядники, карабины «Спенсер», старомодные винтовки Генри и неопределенное количество Шарпсов. У армии не было шансов, когда они без подкрепления оказались в ловушке на склоне этого прекрасного холма. Я подумал о том, как пахли и смотрелись эти пологие склоны в чудесный летний день, о том, как они могли пахнуть и выглядеть в тот июньский день 1876 года. А еще я подумал о тыкве, которая взорвалась на очень большом расстоянии на заднем дворе Омара.
Когда Маленький Волк привел разрозненный отряд из тридцати трех воинов северных шайеннов к капитуляции два с половиной года спустя, 25 марта 1879 года, они сдали
