одной барамуки не осталось ни малейшего сомнения в справедливости своего негодования.
– Договор подписывали? Подписывали! – возмущалась типичная барамука, и для большей весомости ударяла кулаком по кухонному столу – По договору нам должны были достаться апельсины? Должны! Сколько нам должно было достаться? Пять! А сколько нам досталось? Хрен! И они после этого ещё заявляют о том, что воры не они, а мы?!
Остальные барамуки слушали, и согласно кивали головой. Мнение общественности в этом вопросе было единодушным и настрой однозначным. После этого были сборы в поход, потом все молили Великого Апельсинового Духа даровать обществу Справедливости и Равенства победу, а потом вся общественность отравилось учить уму-разуму неразумного врага.
Когда в чистом поле войско общества Справедливости и Равенства выстроилось перед войском общества Активности и Порядочности, то вместо наглых и сытых рож вражеских барамуки увидели такие же изможденные и голодные лица, как и свои собственные. «Лицемеры! – подумали барамуки общества Справедливости и Равенства, – Как же можно так бессовестно врать!».
Сам факт того, что враги позволяют себе так глупо строить из себя пострадавших, озлоблял ещё сильнее, и добавлял решительности намерению как следует их проучить. А из последнего как бы автоматически следовал вывод о том, что всё, что они будут говорить – сплошная ложь и идиотизм, которым верить ни в коем случае нельзя, что бы они не говорили.
– Вы понимаете, что вы сотворили? – закричали барамуки общества Справедливости и Равенства.
– Да-да, расскажите о том, что вы сотворили! – послышалось в ответ, и начались пошли разбирательства по поводу того, кто украл апельсины.
Поскольку барамуки были обезьянами простыми, то и доводы их были весьма просты: «Признавайте, что вы украли наши апельсины!», «Если вы не понимаете, что отпираться глупо, значит, вы – идиоты!», и «Если вы не понимаете, что вы – идиоты, то говорить с вами бесполезно!». Всё это не оказывало на противника нужного воздействия. Впрочем, барамуки были закалёнными в спорах и привыкшими к спору с непонятливыми. К тому же, для барамук всегда ключевым было не то, что думает противник, а то, что думают о своей правоте они сами.
Для объяснения оппонентам, что они не правы, было использовано обвинение «фашисты», услышав которое, они должны были понять, что им следует пересмотреть свою позицию. Для объяснения явления, почему слово «фашист» не возымело нужного действия, использовалось определение «зомби», услышав которое, они должны были сразу понять, что им нужно перестать думать, как думают «фашисты». Для объяснения явления, почему «зомби» не хотят одуматься и продолжают давать себя «зомбировать» дальше, использовалось слово «идиоты». А когда все слова были перепробованы без какого-либо результата, был сделан окончательный вывод о полной невменяемости оппонентов, которые слов не понимают.
Тут с задних рядов противника раздалась реплика, сделанная, видимо, какой-то разделюкой:
– Если бы вы обернулись, вы бы могли увидеть, как оттопырены набитые апельсинами карманы у вашего руководства, и тогда и вы бы поняли, кто вам врёт, и кто тут идиоты!
Поскольку в таком положении было бы самым несправедливым перед врагом оказаться идиотами, никому оборачиваться и смотреть на карманы Верховной никому почему-то не хотелось. Поэтому, на такое заявление возразить было труднее, чем на обвинение в фашизме, однако выход нашёлся:
– А если бы вы могли обернуться, то вы бы увидели, как оттопырены карманы вашего руководства! – закричала какая-то барамука, и была поддержана одобрительным гулом своих товарищей.
И поскольку оппоненты действительно не хотели оборачиваться, в то время, как стоящим напротив было прекрасно видно то, чего не хотели увидеть они, это наглядно свидетельствовало о том, что враги и есть идиоты. А раз один из спорящих идиот, значит, другой идиотом быть не может – логика барамук всегда была прямая и однозначная. И поскольку заявления, сделанные идиотами, ничего не значат, можно было не реагировать на их требования и не оборачиваться самим. И когда в силу этого никакого идиотизма за собой обнаружено не было, в то время, как идиотизм противника был налицо, был сделан окончательный вывод о том, кто на самом деле идиот.
Далее начался всеобщий галдёж с показыванием пальцами на тех, чьи карманы во вражеских рядах оттопырены, но поскольку в таком шуме можно было расслышать лишь выкрики рядом стоящих, каждый слышал лишь выступления своих ближайших соратников, показывающих на ряды врага. Так по преобладанию среди имеющейся информации фактов о вражьей неправоте чаша терпения была заполнена до кондиции.
Тупость врага вызывала негодование. Ведь так же было просто всё: обернулся, посмотрел, увидел, как набиты карманы твоих высших – сделал выводы, что тебя обманывают. Значит, ты ничего не понимаешь, значит, врут твои власти, а раз врут они, значит, твоё Общество и неправо. Значит, признавай, что апельсины украли вы, и вы и возвращайте нам, каждому по пять штук, и ваши проблемы, как. Нет, зачем-то врагу надо было городить какую-то несуразицу, несомненно неправильную, и никому не нужную – ух, как они выбешивают своей тупостью! Ну, сейчас они получат, за всё – за всё – за всё!
Бой был жёстким и бескомпромиссным. Не жалея сил, обезьяны лупили друг друга, кто во что горазд, кусали и щипали, валяя по земле и таская за волосы. На левом фланге враг теснил ряды общества Справедливости и Равенства, а на правом его доблестные бойцы уверенно напирали на его позиции. В центре сражения возникла огромная куча-мала из забравшихся друг на друга обезьян, в которой было трудно разобрать, где свои, а где чужие. Но все продолжали сражаться, не смотря ни на какие трудности. Никто не отступил и не сдался в плен. Сражались до тех пор, пока героически не падали под вражеским натиском, или пока, не опрокинув врага навзничь, взобравшись на него и молотя кулаками, сами не падали от усталости. Итогом сражения было огромное количество выбитых зубов, разбитых носов, и подбитых глаз. Много просыпавшихся из карманов трудом заработанных корок было порвано и втоптано в грязь, и не подлежало более восстановлению. Сколько именно, сосчитать так и не удалось. И никто даже не пытался этого сделать, ибо, во-первых, со чётом у многих были трудности, а во-вторых, само неподсчётное количество лучше всего символизировало необъятность потерь, которые понесло общество по вине проклятого врага. Так в истории Общества Справедливости и Равенства была написана новая страница, получившая название, как Первая Межобщественная Война.
В последствии в обществе Справедливости и Равенства возникло движение, участники которого утверждали, что истинной причиной всех апельсиновых бед является общество Активности и Порядочности, и что, если бы не его подлая политика, все
