— Спи, тебе говорят! — уже сердито обрывает Юрий Сергеевич. — Я тебя завтра будить не стану.
Он перечитывает последнюю страницу, дописывает что-то и закрывает тетрадь.
На переплете значится:
«Юрий Пронин. Дневник гидростроевца.
Часть вторая. На левом берегу».
Автор дневника отложил карандаш и задумался.
В самом деле, для чего он ведет все эти записи? Нужны ли они кому-нибудь? Или его товарищ по автобригаде, случайно зашедший к нему переночевать, прав и не стоит тратить на писание столько дорогого времени?
Почему он, водитель машины рядовой стройки, которая растет сейчас на волжском левобережье, человек очень занятый, вдруг взялся за дневник, регулярно его ведет, одну книжку уже издал, а сейчас вот работает над другой?
Он продумывает свой жизненный путь, в общем еще очень короткий и весь связанный со Сталинградом, с этими славными местами. Нет, никогда, даже в ту пору, когда он учился в школе, его не тянуло к литературному труду. Техника? Вот техника — другое дело. Техника его увлекала еще тогда, когда он мальчишкой ходил к отцу, рабочему-мукомолу, на знаменитую теперь сталинградскую мельницу, руины которой оставлены в центре города как заповедник, как суровый памятник отгремевшему здесь великому сражению.
И потом, мобилизованный в конце войны в армию, сделавшись там сначала водителем, а потом инструктором военной автошколы, он тоже никогда не думал о литературе. Даже в «боевой листок» писал редко, и то, когда замполит уж очень поднажмет…
Автомобильное дело поглощало все его способности. Как бы ни были совершенны новые конструкции автомашин, поступавших с заводов, какое бы восхищение ни вызывали они среди его товарищей, Юрию Пронину всегда казалось, что их можно сделать лучше и что в техническом паспорте не раскрыты все их возможности. Он начинал эти возможности искать, поражая начальников сметливостью ума, изобретательностью, настойчивостью.
Когда в часть, например, пришли новые четырехтонные грузовики «ЗИС-150», он опытным шоферским глазом сразу определил, что отличная конструкция и могучий мотор позволят безболезненно увеличить их нагрузку. Попробовал и увидел, что для этого слабоваты рессоры. Тогда Юрий Пронин сам изготовил в мастерской и установил на своей машине дополнительные подрессорники. Нагрузку он стал увеличивать в полтора раза, и результаты были отличные. Шоферы части последовали за ним. Усиление рессор — эта простая, казалось бы, мера — значительно подняло грузоподъемность парка автомашин, нисколько при этом не отразившись на их эксплуатации.
Это было лишь одно из новшеств, примененных Юрием Прониным.
…На волжскую стройку, после демобилизации, его привела та же страсть к механике, к новым, первоклассным машинам, к постоянному общению с большими массами новой, могучей техники. Тут, на стройке, как недавно в армии, он продолжал экспериментировать. Только размах экспериментов расширился и мыслить он стал просторнее, уже не в пределах только своей машины, а в масштабах целого автопарка. Страна щедро вооружила строителей лучшими машинами новейших марок. Но шоферский коллектив был пестрый, люди съехались со всех концов советской земли, и каждый прибыл со своими навыками, своими методами работы и, чего там греха таить, нередко и со своими дурными привычками. А фронт работ был необозримый, задачи огромны. И понял Пронин — здесь важно не только самому хорошо работать, но и помочь организовать работу всего автопарка.
Юрий Пронин — рядовой шофер. Организация работы не его дело. Но он знал: от автопарка зависит и ход стройки. Он видел, как много возможностей еще не используется, и со всей методичностью и страстностью, которые одновременно были свойственны его широкой творческой натуре, занялся организацией дела.
Сначала он стал соревноваться со своим сменщиком. Они добились еще не виданной здесь производительности машин и наглядно показали всем шоферам, какие у них у всех имеются возможности. Потом начали развивать движение вширь. И тут родилась счастливая мысль: создать стахановские бригады шоферов, крепкие производственные коллективы, с жесткой дисциплиной, со взаимной ответственностью, где каждый в отдельности и все вместе работали бы самыми передовыми методами.
Это, казалось бы, и не очень хитрое нововведение дало хорошие результаты. Раньше лишь лучшие из лучших водители, как и сам Пронин, выполняли план перевозок на сто пятьдесят процентов. Теперь вся автобригада Юрия Пронина, работая ритмично, без рывков, без спадов и взлетов, ежедневно перевыполняла план перевозок раза в полтора, а порой и больше.
Момент, когда Юрий Пронин возглавил этот небольшой, но пестрый коллектив шоферов, можно считать началом его приобщения к литературе. Память человеческая — инструмент мало надежный. Бригадир шоферов в помощь своей памяти завел записную книжку. Закончив смену, он стал заносить сюда все, что ему хотелось запомнить о работе своих людей.
Сначала это были отрывочные заметки: фамилия, цифра, процент, факт. Он использовал их для разговоров с участниками бригады, для выступлений на производственных совещаниях и собраниях. Это ему очень помогало.
Но по отрывочной фразе, написанной телеграфным слогом, всего не припомнишь, да и дела бригады все больше и больше увлекали Юрия Сергеевича. Понемногу от отрывочных заметок он перешел к более пространным. Теперь он заносил в книжку и интересные беседы и характеристики людей, с которыми встречался, а потом, войдя во вкус, стал записывать свои чувства, мысли, мнения. Уж очень интересной была теперь его жизнь!
Так из насущной необходимости записать материал, нужный для работы с людьми, и начался дневник гидростроевца Юрия Пронина.
День ото дня его работа в качестве руководителя автобригады усложнялась. Пронин, который раньше увлекался механизмами и мало внимания обращал на тех, кто работал на этих механизмах, все больше интересовался теперь именно людьми, своими товарищами, членами своей автобригады. Раньше они казались ему обычными ребятами, ничем, пожалуй, друг от друга не отличавшимися, а на поверку они оказались все разными, с разными характерами и устремлениями, с разными методами работы и жизненными целями.
И бригадир убеждался, что к душам человеческим универсального ключа не существует, что каждый из членов бригады требует к себе особого подхода, что только тогда общее дело пойдет хорошо и бригада будет тянуть повышенные нагрузки, когда взаимоотношения между всеми ее членами будут правильными и четкими.
Вое эти мысли отражались в дневниках Юрия Пронина. У него вошло в привычку, вернувшись с работы, садиться за тетрадь и записывать все, что произошло за день нового, стоящего внимания.
А интересного было много. Каждый день Сталинградгидростроя рождал новые трудности, новые заботы, открывал новые перспективы, нес новые радости.
Порешили, например, на бригадном собрании выполнить план перевозок на полтораста процентов, а выполнили на сто шестьдесят и больше. Решили один день в месяц работать на сэкономленном горючем, а работали по два дня, даже иной раз и на третий хватало.
Увидел однажды Юрий Пронин в журнале «Советский Союз» фотографию нового, двадцатипятитонного самосвала, выпущенного Минским автозаводом. Увидел и весь загорелся мечтой поработать на этой небывалой машине.
На следующий день принес журнал со снимком своему начальнику, инженеру, а тот в ответ смеется:
— Зачем же фотографию рассматривать, когда можно въявь увидеть!
— Тут, на Сталинградгидрострое?
— Ну да, уже прибывают. Первые на товарной станции сгружаются.
— И мне можно будет на такой машине поработать?
— Можно. Вы, Юрий Сергеевич, этого вполне заслуживаете.
В этот день Юрий Пронин только и думал, что о новой машине, и, разузнав, где стоят прибывшие самосвалы, не стерпел и понесся туда.
Вот они стоят на товарной станции, эти автобогатыри, рядом с которыми все вокруг как бы уменьшается в размере и даже паровоз и вагоны не кажутся такими привычно большими, как всегда.
Юрий Пронин с почтением осматривает новые машины. Колесо с баллоном в человеческий рост. В кабину, как в будку локомотива, ведет металлическая лесенка. С сиденья, как с капитанского мостика, далеко все видно. Новое детище советской индустрии поражает водителя мудрой простотой своей конструкции. Он сидит в машине, ласково трогает приборы управления, и ему не хочется пересаживаться с этого гиганта, как бы прибывшего из будущего, в свою обычную, объезженную автомашину.
А потом он выводит одну из этих машин на степную дорогу. И радостно ему наблюдать с высоты своей необычной кабины, как десятитонные «язы» почтительно уступают ему дорогу, как встречные люди, отойдя на обочину, провожают удивленным взглядом невиданного автобогатыря…
