— Я не немая, — ответила девочка себе под нос, так и не посмотрев на него.
— Очень этому рад, — отрезал молодой человек и уставился на дорогу.
Она все же посмотрела на него. Волком, исподлобья, насупившись и поджав губы. Бросила на него острый взгляд черных глаз, и выдавила сквозь зубы:
— Ты плохой.
— Да? — сухо осведомился Антон, презрительно взглянув на нее. — Думаешь, мне не все равно?
Она нахмурилась, темнее бровки сошлись на переносице.
— Плохой, — повторила она более уверенно и отвернулась к окну, поджав губы.
— Переживу! — коротко бросил Антон. — Это отец печется о том, что с тобой, и что ты о нем думаешь. Мне же плевать на это, думай, что хочешь, — стиснув зубы и сильнее вцепившись в руль, Антон качнул головой: — К нему же в будущем проявляй уважение. Лишь благодаря отцу, ты находишься здесь.
Даша нахмурилась, поджала губы, так ничего и не ответив, и, послав молодому человеку вызывающий взгляд из-под опушенных ресниц, отвернулась к окну и угрюмо уставилась в темноту ночного города, светящегося тысячами огней.
Больше они с Антоном не обмолвились друг с другом и словом.
Глава 9
Уже через пару недель Антон понял, что не может находиться с ней под одной крышей. И вовсе не потому, что она раздражала его или вызывала неприязнь, он почти не виделся с ней, не сказал ей ни слова с той ночи, когда она убежала, а потому просто не мог испытывать к ней каких-либо объективных чувств.
Но он видел отношение к ней отца, любовь к ней Тамары Ивановны, чувствовал, что от него отдаляются все, кого он любил. Из-за нее. Этой маленькой, ничем не примечательной, вызывающе откровенной, умной девчонки. Она медленно, но верно шла по тому пути, по которому он идти ей никогда не посоветовал бы.
Она отнимала у него отца. И этого простить ей он не смог бы никогда.
Они словно схлестнулись в неравной борьбе за внимание, за любовь, за поддержку. И хотя Антон сотни раз повторял себя, уверяя, что отец его любит, что никогда не бросит, что всегда будет с ним и поддержит в любом его начинании, что она — эта девчонка с улицы, не значит, да и не может значить для него больше, чем родной сын, но уговорить себя так и не смог. Он сотни раз пытался уверить себя в том, что нужен ему больше, чем она. Десятки раз прокручивал в памяти их разговоры, высказанные вслух слова и проявленные жесты. Это стало почти паранойей для него, когда, мчась по ночной Москве и разрезая скоростью рой беспощадных мыслей, терзавших мозг, он думал о том, во что превратилась его жизнь с появлением в ней этой маленькой беспризорницы.
Он бы и рад был не обращать на нее внимания, забыть о самом факте ее нахождения рядом с ним, — но как?! Когда каждый новый день встречал его жужжащей мыслью о том, что она спит в соседней с ним комнате, — его комнате!?
Ничего не помогало. Он так и не смог уверить себя, что может примириться с ее присутствием в их доме. Хотя и пытался. Честно пытался, удивляясь самому себе. Разве попытки просто игнорировать ее существование могут быть не засчитанными?! Да, он пытался не обращать на нее внимания, закрывал глаза на то, как трепетно заботится о ней отец, как носится с ней Тамара Ивановна и, убегая от общения с ними, безрассудно мотался до ночи по городским улицам, пытаясь раствориться в компании друзей и подруг.
Он старался вообще особо не выделяться… Черт! Не выделяться — в собственном доме!? Из-за нее.
Он готов был пойти на многое, чтобы отец был счастлив. Даже примириться с этой девочкой.
Но, как ни старался, примириться и привыкнуть к ней так и не смог. Принять не смог.
Она была опасна. Он смеялся над своими мыслями; как может быть опасна девчонка девяти лет от роду? Но ошибиться не мог. Она была опасна. Для него, для той жизни, которую он построил, она была опасна.
Незримо, но ощутимо она всегда была рядом, казалось, он чувствовал ее, когда разговаривал с отцом, звонил по телефону, когда, войдя в квартиру, слышал шептания на кухне или в его кабинете. Казалось, она была везде! В его бывшей комнате, в его доме, в его жизни! Она словно стала тенью его существования. И он не мог выносить этого. Она ничем не выдала своих намерений, но изо дня в день захватывала то, что когда-то принадлежало ему. То, что он завоевывал долгое время, то, к чему всегда стремился и чего желал.
Она отнимала у него отца.
Этого было достаточно для того, чтобы ее ненавидеть. И он стал ненавидеть.
Хватило и нескольких дней, чтобы он осознал, что это не шутка и не обман. Хватило одного взгляда на отца, когда он, полагая, что его никто не видит, укрывал одеялом хрупкие девичьи плечи, когда девочка заснула на диване в гостиной, и осторожно, чтобы не разбудить ее, выходил из комнаты. Хватило одного лишь взгляда, чтобы понять, чтобы осознать, чтобы не принять того, что сулило ему будущее.
Отец уже не будет прежним. Он изменился. Он тянулся к ней. К этой девчонке с улицы, она словно околдовала его. Даже к нему, своему сыну, он так никогда не относился! Когда он был маленьким, разве мог надеяться получить от него такую же заботу?! До дня, когда умерла мама, у него, по сути, и не было настоящего отца. У него был профессор, лучший преподаватель университета, и исследователь, который пытался купить сынову любовь дорогими диковинными подарками из экспедиций.
Профессор и исследователь, но никогда — до смерти мамы — просто отец.
И сейчас, когда Антон, наконец, обрел то, чего не имел с детства, какая-то никому не известная девчонка с улицы готова была все разрушить. Растоптать его и его чувства, даже не понимая, что именно творит.
Ему было плевать, кто она такая. Он не желал ничего знать о ее прошлом, хотя отец пытался рассказать ему, что с ней произошло. Он знал, что она потеряла младшего брата, которого, очень сильно любила. Отец сказал ему об этом на его вопрос о том, почему мальчика нет в Москве. Знал, что ее мать пьет, не заботится о детях. Знал так же, что сожитель матери бессердечный негодяй. Больше этого он знать о ней не желал. Не хотел привязываться к ней, не хотел испытывать к ней жалость или сочувствие, которые обязательно привели бы его к другим к ней чувствам. Он не желал, отказывался что-либо чувствовать по отношению к ней. Ему это было не нужно. Он для себя уже многое решил.
Она была человеком не только не его круга, но воровкой. Его прежней жизни, доставшейся ему высокой ценой. Слишком высокой, чтобы он сейчас мог просто так отдать то, к чему стремился долгие годы.
Он не понимал, как отец мог пойти на это. Почему он привез ее к ним домой? Почему вообще ввязался во все это? Зачем, почему, с какой стати?! Ведь у нее ничего не было. Кто ее родители, кто ее воспитал, чему ее вообще научили?! Можно ли доверять ей?! Но отец доверял. Он, очевидно, ни на мгновение не задумывался над тем, кто ее родители, где и в каких условиях она выросла. Его вообще ничего не волновало. Только то, что она сейчас рядом с ним, и что он может о ней позаботиться. Совершенно забыв о том, что у него есть сын! И это бесило.
