— Отпусти ее, Антон! — схватил сына за руки профессор Вересов, вынуждая сына отпустить Дашу. — Отпусти ее, я тебе говорю! Сейчас же!
— О Боже, — в кухню вбежала Тамара Ивановна, — что здесь происходит?!
— Ничего! — огрызнулся парень. — Ваша гостья сошла с ума! Она набросилась на меня!
Он, наконец, отпустил Дашу, почти швырнув ее отцу, и тот поймал девочку и прижал к себе дрожащее крупной дрожью маленькое тельце. Она истерично, громко плакала в голос, не стесняясь и не смущаясь слез, как раньше.
Олег прижал ее к себе, обнимая за плечи, и, поглаживая ее по спине и голове, все шептал:
— Все хорошо, маленькая. Все хорошо, моя крошка. Все хорошо…
Антон сплюнул кровь, отвратительным медным ядом скопившуюся на языке и схватился за раненые виски и щеки. Поморщился от боли.
— Черт! — воскликнул он, ощутив под пальцами горячую слизкую гущу. — Ты смотри, что она сделала! — он повернулся к отцу, демонстрируя окровавленное лицо. — Смотри!
Олег ошеломленно уставился на раны на лице сына, а Тамара Ивановна почти беззвучно охнула, прикрыв рот ладошкой, бросилась к Антону, схватив полотенце, и прижала его к лицу молодого человека.
— Боже, Боже… — шептала она, чуть не плача. — Что же случилось? Что произошло?..
— Что ты ей сказал? — едва слышно выдавил Олег, невидящими, пустыми глазами глядя на сына.
Антон в бешенстве отскочил к стене, отмахнувшись от полотенца и помощи Тамары Ивановны.
— Я?! — закричал он, сверкая глазами. — Ты считаешь, что это я во всем виноват?! Я?!
Олег смотрел на него широко раскрытыми глазами и, продолжая прижимать Дашу к себе, гладил ее по волосам.
— Даша не могла бы сделать… этого, если бы ты ее не обидел, — проговорил Олег уверенно.
— Да твоя Даша ненормальная! — взвился парень. — Ты посмотри на нее! Нужно показать ее психиатру! Она же так всех может ночью перерезать!..
— Думай, что говоришь, сын! — грубо перебил его Вересов-старший.
— А что не так я говорю!? Ты посмотри на нее и посмотри на меня!? — он повернулся к отцу окровавленной стороной щеки, по которой текла кровь. — Видишь разницу?!
Олег нервно сглотнул и лишь крепче обнял девочку, рыдающую у него в руках.
— Ей восемь лет, Антон! А тебе девятнадцать! Есть разница!?
Антон поджал губы.
— Твоя девчонка сумасшедшая, больше мне сказать нечего! — он потрогал раненые виски и поморщился от острой боли. — Убери ее из этого дома, иначе из него уберусь я.
Повисло неловкое, немое, разрушающее молчание. Тамара Ивановна, закрыв лицо руками, неслышно плакала, Олег часто и тяжело дышал, глядя на сына, а Антон, дрожа всем телом, смотрела в пустоту.
— Мы поговорим об этом утром, если ты не против, — сказал Олег, ласково поглаживая Дашу по голове. — Можешь объяснить, что здесь вообще произошло?
Молодой человек напрягся.
— Твоя протеже лазила ночью по дому! — вызывающе выкрикнул он. — Не удивлюсь, если она что-нибудь стащила! Ты покопайся в ее вещах, я уверен, много интересного там обнаружишь!
— Ты лично видел, как она что-то взяла? — оскалился Олег, нахмурившись.
Антон замялся.
— Нет…
— Тогда какого черта ты обвиняешь ее в этом?! — вскричал мужчина.
— Олег Витальевич!.. — подала голос Тамара Ивановна, напуганная этим вскриком.
— Я застал ее ночью на кухне, и… — вмиг почувствовав себя неуверенно, пробормотал Антон.
— И что она делала здесь? На кухне? — перебил его Олег, отмахнувшись от домработницы.
Антон переминался с ноги на ногу и, не глядя на отца, проворчал:
— Она лазила по полкам и стояла около холодильника…
— Значит, Даша подошла к холодильнику, — вновь уничижительно перебил его Олег, — захотела, очевидно, покушать, — сделав на этом акцент, грубо сказал мужчина, — а ты накинулся на нее с обвинениями в воровстве?! Я так понимаю?! — жестко осведомился Олег, прожигая сына острым взглядом.
Черт! Антон мгновенно почувствовал себя виноватым, и как это получилось, совершенно не понимал.
— Нет, не так!..
— А как?! — сорвался Олег. — Как?! Объясни мне, пожалуйста. Я слушаю.
Но Антон не знал, что ответить. Не знал, как оправдаться.
Щеки жгло огнем, виски нещадно болели, кровь не прекращала течь по коже. Наверное, останется шрам.
— Ты вновь хочешь сделать меня виноватым, да? — не отвечая на вопрос, выдавил он из себя. — Почему опять я, пап?! — мучительно скривился парень. — Ты ей веришь больше, чем мне?..
— Антон, не в этом дело!..
— А в чем? — грубо, жестко выкрикнул он и подскочил к отцу, но тот молчал. — Ты знаешь, в чем все дело, — с горечью в голосе выдавил Антон, заглядывая отцу в глаза. — Ты знаешь, — удовлетворенно выдохнул он, и потом, опустив взгляд, поморщился, напрягся. — Уже ничего не будет так, как прежде, верно? Никогда?..
Олег не ответил. В его руках зашевелилась Даша, и он лишь крепче прижал ее к себе.
Антон проследил за действиями отца и горько усмехнулся.
— Поговорим утром, — твердо, решительно, словно окончательно для себя что-то решив, сказал Антон и направился прочь из кухни.
— Антон… — попыталась остановить его Тамара Ивановна, но тот лишь отмахнулся от нее. Она умоляюще посмотрела на Вересова-старшего. — Олег Витальевич… Но нельзя же…
— Пусть идет, — перебил ее тот и подхватил Дашу на руки. — Пойдем спать, моя хорошая. Пойдем, крошка.
— Он назвал меня воровкой, — сквозь слезы прошептала девочка. — Он назвал меня воровкой…
— Он не серьезно, малышка, — пробормотал Олег, двигаясь со своей ношей из кухни. — Он не специально…
И хотя Олег делал все для того, чтобы об этом ночном эпизоде забыла и она, и его сын, его помнили с яркой отчетливостью и она, и он. Еще очень долгое время.
На утро у Антона с отцом состоялся решающий, роковой разговор. Нужно было сделать выбор.
— Как твоя щека? — спросил Олег, едва Антон зашел в его кабинет.
Тот поморщился и, нахмурившись, двинулся вперед.
— Болит, — отрезал он коротко. — Шрам останется на полвиска!
Олег поджал губы и насупился, но промолчал.
— Где… эта твоя, сумасшедшая? — спросил парень, засунув руки в карманы джинсов.
— Даша? — он кивнул на дверь. — Они с Тамарой Ивановной пошли в зоопарк.
— Может, ее там и оставят? — себе под нос зло пробормотал Антон, но отец услышал.
— Ты что себе позволяешь?! — вскинулся он. — Чтобы я больше от тебя этого не слышал!
Антон пропустил его слова мимо ушей и, подойдя к окну и глядя вниз, решительно начал.
— Тебе придется сделать выбор, отец, — вздохнул. — Или она, или я. Нам двоим в этом доме не будет места.
