чтобы довлеющая телевизионная составляющая моей жизни, а это 14 лет, отданных телевидению, не вытеснила более продолжительную и не менее значимую журналистскую и редакторскую составляющую. Более 20 лет, а точнее, почти 24 года я возглавлял журнал «Сельская молодёжь». Моё редакторство полнообъёмно захватывало брежневские, горбачёвские времена. На хрущёвскую эпоху выпало моё комсомольское прошлое: секретарь комитета комсомола Лесотехнической академии, инструктор Ленинградского обкома комсомола, секретарь обкома комсомола. Затем первый секретарь Ленинградского обкома комсомола, затем первый заместитель заведующего отделом пропаганды ЦК ВЛКСМ, а затем я вырываюсь из объятий политики… Вижу всесоюзный журнал-изгой «Сельская молодёжь» со смехотворным по тем временам тиражом 37 тыс. Делаю никем не предполагаемый шаг, предлагаю себя на пост главного редактора этого журнала, чем в буквальном смысле вызываю гнев руководства ЦК ВЛКСМ и конкретно первого секретаря Сергея Павловича Павлова. Они мне готовили другую судьбу, и я своим поступком разрушил их планы. И мой шаг в сторону журнала «Сельская молодёжь» был шагом вопреки их планам относительно моей судьбы, о чём он меня даже не предупредил.
Павлов предполагал избрать меня секретарем ЦК ВЛКСМ, посему чуть ранее мне было сделано предложение возглавить соответствующий отдел «Сельской молодёжи», от чего я отказался. В ту пору я был первым секретарём Ленинградского сельского обкома комсомола.
Эту заваруху затеял Никита Сергеевич Хрущёв после своей поездки в Америку, где он воодушевился идеей двухпартийной властной системы, что было характерно для республиканцев и демократов, которые постоянно сменяли друг друга во властных структурах после очередных выборов, в силу победы на них той или иной партии как в верхней палате парламента – Сенате, так и в нижней.
Хрущёв нашёл свой вариант воплощения этой идеи, разделив КПСС на два потока – промышленный и сельскохозяйственный. Так появились вместо единых обкомов партии промышленные и сельские обкомы. Реформы партийного строительства имели своё объяснение – якобы приближение управленческих партийных структур к реальной жизни.
По мнению Хрущёва, это разделение в управлении страной должно было усилить роль сельского хозяйства страны и обеспечить рывок в его развитии. В определённой степени это произошло, но не столь значительно, как предполагалось.
Во всех областях ранее существовало управленческое разделение. Наличие пяти секретарей обкомов партии либо комсомола обязательно предполагало одного из них, который занимался областью, а точней говоря, районными центрами, вокруг которых и объединялось сельское хозяйство. Будучи избранным секретарём Ленинградского обкома комсомола, я оказался именно в такой роли. На мне замыкалась вся Ленинградская область. Я не занимался проблемами города, а проще говоря, областного центра. Город был сверхзначимым, в нём проживало несколько миллионов. Он имел свой полнообъёмный управленческий механизм, Ленинградский городской комитет партии – горком, и в областных структурах несколько секретарей обкома комсомола занимались проблемами города, такими как идеология, образование, наука, промышленность, спорт. И совершенно естественно, что после разделения областного управления на промышленное и сельское я был избран первым секретарём Ленинградского сельского обкома комсомола. Это было логично, потому как в прежней моей роли на мне замыкалась область, и я, по сути, не занимался проблемами города.
Затея Хрущёва вызвала в КПСС немалое внутреннее сопротивление, и поэтому, как только Хрущёв оставил свой пост генерального секретаря партии, – всё немедленно было возвращено на круги своя, обкомы вновь стали едиными. Реформаторский период партийного переустройства был недолгим – два года.
Дело в том, что во вновь объединённые обкомы возвращался скорректированный состав руководства, и так получилось, что партийное руководство как промышленного, так и сельского обкомов посчитало, что во главе нового обкома комсомола, теперь объединённого, должен быть ваш покорный слуга Олег Попцов. За это высказалось абсолютное большинство секретарей обкомов, исключая первого секретаря бывшего обкома КПСС Василия Сергеевича Толстикова, с которым у меня не сложились отношения.
И как некая компенсация, мне было предложено на выбор несколько должностей – в двух районах области посты второго секретаря райкома партии, ещё в двух – председателя райисполкома. Я от всего этого отказался. И в беседе с заведующим орготдела обкома партии сказал: «Пойду работать туда, где интересы партии и мои личные интересы пересекутся, там я буду наиболее востребован».
Как мне сообщили, мои слова довели до сведения Толстикова и они привели его в бешенство. Я понял, что никакой перспективы в сфере партийной работы в ближайшем будущем у меня в Ленинграде нет. Вернулся в свой кабинет и позвонил в ЦК ВЛКСМ первому секретарю Сергею Павловичу Павлову. Сказал, что хотел бы приехать в Москву и посоветоваться. Дал понять, что причиной всему конфликт с Толстиковым. Павлов мгновенно среагировал, завершив разговор одной фразой «Приезжай немедленно». Так я оказался в Москве. Всё логично, опять вопреки.
Как только я появился в кабинете Павлова, раздался телефонный звонок. Это был Толстиков. Он говорил на повышенных тонах, и поэтому разговор был слышен.
– Попцов у тебя?
– Нет. А в чём дело?
– Ах, ты ещё и не знаешь? – И Толстиков высказался по полной программе. – Ты знаешь, что заявил этот мудак? – Толстиков частенько употреблял нестандартную лексику. – Мы ему предложили несколько вариантов будущей работы. И ты знаешь, что он нам ответил?!
И далее Толстиков слово в слово повторил мою фразу: «Он пойдет работать туда, где интересы партии и его собственные интересы пересекутся, там он будет наиболее востребован».
Затем – выжидательная пауза и снова крик Толстикова: «Да кто он такой?! Кого ты воспитал? Да партии плевать на его интересы!». Еще несколько ругательств в мой адрес. А затем уточнение: «Если появится, выдай ему по полной!»
Павлов положил трубку и, не скрывая усмешки, заметил: «Конечно, можно было бы поскромнее, ну да ладно».
Далее последовал выговор за мою упёртость. «Ну и куда я тебя поставлю? Ты первый секретарь обкома комсомола, и не какого-то там, а Ленинградского. Ладно, будем думать. Сегодня к вечеру всё решится».
Так я стал первым заместителем завотделом пропаганды ЦК ВЛКСМ. Конечно, я этого не хотел, но другого выхода не было. А что было потом? Аппаратная работа – это был чуждый для меня путь. Я должен был нащупать коридор самостоятельности. И я его нащупал. Этим коридором в независимую жизнь оказался журнал ЦК ВЛКСМ «Сельская молодёжь».
Однако несколько шагов назад, а далее всё по порядку. Я уже не работал в журнале «Сельская молодёжь», а перешёл на работу в «Московские новости» в качестве первого заместителя Егора Яковлева. Практически этот период совершил невероятное – спустя 24 года меня вновь настигла и поглотила политика, от которой я бежал в 1966 году и укрылся в гавани под названием общественно-политический и литературно-художественный журнал «Сельская молодёжь».
Честно говоря, столь проблематичная работа на посту главного редактора изменила мою сущность. Редакторство, разумеется, было значимо – передо мной открылись двери литературного мира,
