— Владимир Иванович, — издевательски передразнил ее Шуллер, — уже здесь больше не хозяин. И не ему решать, куда и зачем тебе ехать. И стоит ли ехать вообще.
— Что вы хотите сказать? — Анна вынуждена была отступить от двери — Шуллер силой отнял у нее саквояж и бросил на пол.
— А я вот сейчас все тебе подробненько объясню. И про Корфа, и про вчерашнюю ночь. Обмануть меня вздумала? За барской спиной спрятаться хотела? Да только не выйдет у тебя ничего, разбежались твои защитнички. Один в гостиницу съехал, не солоно хлебавши, другой бросил тебя, как девку приблудную, и в леса утек. Все! Одна ты. И теперь в полной моей власти. А сейчас мы попробуем сделать все то, от чего ты меня прошлой ночью отлучила.
— Не смейте! Не трогайте меня! — закричала Анна, пытаясь вырваться из объятий управляющего.
— А ну, оставь ее! — раздался от двери голос Репнина.
Управляющий от неожиданности отпустил Анну, и она сразу бросилась к Михаилу.
— И что же здесь происходит? — с грозной иронией поинтересовался Репнин, заслоняя собой Анну.
— Поступило распоряжение от барина, и я его выполняю.
— Никогда не поверю, чтобы барон Корф повелел вам ворваться сюда.
— Барон мне теперь не указ. А новый хозяин еще не прибыли-с. Так что пока я сам себе и указ, и хозяин.
— Вот я тебе сейчас покажу!.. — Репнин замахнулся на управляющего.
— Не надо резких движений, князь, — тихо сказал Шуллер, доставая из-за спины спрятанный за поясом пистолет. — А то…
— Михаил Александрович… — Анна едва успела схватить Репнина руку — он рванулся было навстречу угрожавшему ему Шуллеру. — Не стоит из-за меня рисковать. Карл Модестович прав — моя жизнь теперь в его власти. Уходите отсюда, пока не случилось худшего.
— Слышите, что вам дама говорит?! Она говорит, не надо! А то ведь и вправду, не ровен час — убью!
— Не убьешь! — горячился Репнин. — Тебе лишь мелкие пакости по плечу.
— А ты попробуй — дернись! Тогда и увидишь, смогу я тебя убить или нет!
— Умоляю вас, Михаил Александрович, — взмолилась Анна. — Это очень опасный человек! Карл Модестович, уберите, пожалуйста, пистолет. Не надо угроз, не надо крови — я остаюсь.
— Но я должен поговорить с вами, Анна! — растерялся ее уступчивости Репнин. — Наедине.
— Вот вам, наедине! — управляющий поднес к самому лицу Репнина большой кукиш.
— Послушайте вы, кретин! — сорвался Михаил. — Прекратите паясничать и лучше выслушайте меня. Я предлагаю вам сделку. Я заплачу — сколько захотите, чтобы вы оставили Анну в покое, пока я не выкуплю ее у нового хозяина.
— Вряд ли он захочет с вами говорить, — с сомнением покачал головой Карл Модестович.
— Сколько? — еще раз настойчиво повторил Репнин и уточнил. — Для вас. А за нового хозяина не волнуйтесь, он, как только меня увидит, сам мне все отдаст. По собственной воле, и еще приплатит. Итак?
— Михаил Александрович, — тихо сказала Анна, — этот торг мне неприятен.
— Анна, вы не правы. Даже Карл Модестович это понимает. Смотрите, герр Шуллер, этого хватит? Или добавить еще? — Репнин бросил на пол пачку ассигнаций — Модестович тотчас же кинулся их поднимать. — Значит, мы договорились?
— Господи, Господи, как же стыдно! — в отчаянии прошептала Анна.
— Аня! Аня, не надо, — Репнин подошел к ней и обнял. — Поверь, все будет хорошо.
— Ах, какая трогательная сцена! — с фальшивой умильностью воскликнул управляющий, поднимая с пола последнюю купюру.
— Карета готова, — объявил Никита, появляясь на пороге комнаты и с удивлением смотря на происходящее. — Что здесь такое, однако?
— Ничего, Никитушка, — грустно сказала Анна. — Просто мы никуда не едем…
— Едем, едем, но чуть позже, — перебил ее Репнин. — Значит так, Карл Модестович, через час я вернусь. И не приведи Господи, если с Анной хоть что-то случится!
— Не беспокойтесь, барин, я за ним послежу, — с готовностью кивнул Никита. — Глаз с ирода не спущу. Ни на минуту одного с Анной не оставлю.
— Вот и славно, — Репнин улыбнулся Анне и ушел.
Но недалеко. У него возник план. Репнин уже успел понять, что благородная Анна никогда не примет от него жертвы, скорее сама пойдет на заклание. Договориться с Забалуевым, тем более с Долгорукой, и рассчитывать было нечего. Остается только одно…
— А вот и ты, милая, — широко разулыбался Репнин тенью метнувшейся Полине. Он был уверен — она где-то поблизости подслушивала. — А я искал тебя.
— И зачем это я вам понадобилась?
— Да нет, это я тебе, красавица, нужен, чтобы судьбу твою исправить, — заговорщицки подмигнул Полине Репнин.
— Никак вы меня надумали выкупить и к себе в дом нимфою взять?
— Как я могу унижать такой талант! Я помочь тебе хочу.
— Правда, барин?
— Разумеется! Мне и самому обидно, что такая красавица, такая талантливая актриса никем не замечена, прозябает, можно сказать, в беззвестности.
— Ваша правда, вот только одна мне завистница здесь мешает, — самодовольно кивнула Репнину Полина.
— А вот это препятствие я и хотел помочь устранить.
— Да как же? — глаза Полины алчно загорелись.
— Окажи мне, милая, одну услугу.
— Что же я могу сделать для вас? — Полина грудью пошла на князя.
— Для себя, милочка, для себя, — поправил ее Репнин и велел. — Наклонись-ка ко мне ближе, а я тебе потайному все и прошепчу…
Выслушав, Полина гадко улыбнулась и, с удовлетворением упершись в бока округлыми ручками, признала: «А ты, барин, хитрец!»
— Значит, сделаешь?
— Сейчас и побегу…
— Но ты слишком-то не спеши, пусть все выглядит как можно правдивей, а я у тебя в долгу не останусь, вот тебе задаток, — Репнин снова достал несколько ассигнаций и вложил их в руку Полине.
Через час Полина зашла в комнату к Анне и брякнула с порога: «Все, Анютка! Накрылась твоя девичья мечта. Князь Репнин, говорят, помирает».
— Что? — Анна стремительно встала со стула и от резкого движения у нее закружилась голова. Никита едва успел подбежать, чтобы подхватить ее.
— Чего мелешь-то, дура! — заорал он на Полину.
— А что я такого сказала? — пожала плечами Полина. — Цыгане новость принесли — мчался куда-то твой князь, дороги не разбирая, спешил, поди. Упал с лошади, расшибся. Пока в сознании, но плох очень. Тебя зовет. В таборе он.
— Господи! — взмолилась Анна, приходя в себя. — Из-за меня он… Что же делать? Бежать к нему?
— Ну, уж ты сама решай, — равнодушно сказала Полина и, засмеявшись, ушла.
— Никита! Что же это? Как же это?
— Любишь его? — хмуро спросил он.
