Всего одна ночь, а как сдвинулось сознание. Возвращаться обратно не хотелось. Очень не хотелось…
На КПП Сергеич достал из нагрудного кармана сложенный вчетверо листок и передал за зарешеченное стекло.
— Чё без наручников? — поинтересовалось опухшее лицо за стеклом.
— Да куда он денется? — в ответ спросил Сергеич. — С простреленными ногами далеко не убежит.
Пухлый охранник заржал дежурной шутке и отдал листок обратно.
На выходе рычал заведенный милицейский «уазик». Приоткрылась боковая дверь, я обратил внимание, что понизу краснела ржавая полоса. Обычное отношение к казенным вещам — вроде как не моё и нечего за это отвечать. Если бы была своя машина, то вряд ли бы была такая запущенная.
За рулем сидел крепкий парень в камуфляже, короткий ежик русых волос приветственно кивнул моему провожатому. Я нырнул на заднее сиденье, громко хлопнула дверца, с другой стороны залез Сергеич.
— Здорово, Сань! — я повернулся к охраннику, но оказалось, что он обращается к водителю. — Давай по дороге заскочим ещё за сигаретами.
— Здоров, Сергеич! Вроде есть пока, угощайся, — водитель протянул назад полупустую пачку «Примы».
— Сам травись такой гадостью, я же от «Балканки» не отступлюсь. А ты, дружок, сиди тихо и не дергайся, тогда и доедем мирно, без лишних болевых телодвижений, — Сергеич положил мне на плечи не руку, а железнодорожный рельс.
Сквозь ткань камуфляжа ощущались тугие мышцы руки, словно её сплели из канатов. Водитель окинул меня взглядом, хмыкнул, и машина резво тронулась вперед.
Саня вел умело, маневрировал в потоке неспешно ползущих машин. Пару раз подрезал, но возмущенных сигналов не последовало — люди предпочитали не связываться с ментами. Однако в запыленном зеркале заднего вида виднелись сомкнутые губы и нахмуренные брови «подрезанных» автовладельцев.
Охранник и водитель переговаривались о быте. Санек пожаловался на жену, пилящую из-за маленькой зарплаты, Сергеич посочувствовал. Видно, что не первый день знакомы и подобные перевозки для них не в новинку. До Кохмы мы домчались за пятнадцать минут, и Санек затормозил у «единственного магазина, где продавались нормальные сигареты».
— Сань, купи сразу блок, чтоб постоянно не мотаться! — Сергеич протянул через сиденье купюру.
— Океюшки, Сергеич, тогда машину глушить не буду. Слушайте радио, — водитель залихватски натянул форменную кепку и выскочил на улицу.
Охранник дождался, пока захлопнется дверь и наклонился ко мне.
— За пятиэтажкой будет стоять машина. Забегаешь, ложишься на пол и не дышишь. Передавай Коржеву, что мы с ним в расчете. Дергай, пока Сашка не вернулся! — скороговоркой выпалил Сергеич, и широким плечом меня вынесло из машины.
Из лужи в разные стороны прыснули воробьи, когда я приземлился в рябившую под ветром гладь. Обернувшись на Сергеича (даже имени его не спросил), увидел, как тот широкой ладонью прихлопнул свой ноздреватый нос. По салону машины разлетелись алые брызги, охранник картинно откинулся на спину.
— Беги! — прошипел Сергеич и обморочно закатил глаза.
Ноги рванули к указанному дому. Истошно заверещала какая-то бабка, что подошла к магазину и рассмотрела в открытую дверь окровавленного охранника.
— Уби-и-или!
Крик подстегнул сильнее допинга и влил дополнительные силы. Я помчался по мокрой земле. Чавкала грязь, фонтанами взлетали мутно-серые капли. Кирпичный угол дома приближался звериными скачками.
Я почти завернул за него, когда раздался выстрел, и что-то мелкое шваркнуло по стене, выбив кирпичную крошку. Смертоносный кусочек металла с визгом унёсся дальше, по плечу брызнули рыже-коричневые дробинки кирпича. Ожидание повторного выстрела заставило пригнуться. Мокрые кусты шиповника скрыли ветвями от стрелка.
Открылся обычный двор. Пара скамеек, натянутые веревки со стираной одеждой, песочница и пара шин вместо клумб. Темно-зеленая «буханка» притаилась под липой. Кто-то находился за рулем. Облупленная ручка царапнула ладонь, салон встретил запахом рыбы и лежалой резины. Волосы слиплись и закрыли глаза, я откинул их и споткнулся об углубление в полу.
Дверь тут же захлопнулась, знакомый голос скомандовал:
— На пол и не дышать!
Я ужом скользнул в металлическую выемку, сверху прошуршал брезентовый полог. Углубление не приспособлено под человеческое тело — в бока упирался холодный металл. Я затих. Крики и шум бегущих ног приближались к машине.
Распахнулась железная дверь, влетел запыхавшийся голос:
— Слышь, куда этот ублюдок сквозанул?
— Вон туда, через забор ушел.
— Чего везешь?
— Ничего, все пусто. Сам видишь. Мы на рыбалку собираемся. Сейчас знакомый выйдет и поедем.
Скрип сиденья — преследователь оглядывал нутро «буханки». Наконец, дверь захлопнулась, и рассыпалась частая дробь удаляющегося бега. Фух! Я не мог поверить своему счастью! Неужели свободен?
Ровно заурчал мотор, завибрировали стенки убежища. Грубый полог полностью скрывал выемку в полу, но мешал доступу воздуха. Приблизились тяжелые шаги, щелкнула открывшаяся дверь, крякнуло сиденье, принимая вес нового пассажира.
— Поехали! — скомандовал ещё один знакомый голос.
Переваливаясь на ухабах, машина медленно выехала со двора. В шум мотора вклинились торопливые голоса и женское аханье — мы проезжали мимо «УАЗика». Послышался зычный баритон «очухавшегося» Сергича, он по рации вызывал подкрепление.
Машину трясло, на ямах особенно сильно впивались в спину камешки на дне.
— Дышать-то можно? — поинтересовался я из-под полога.
— Через раз и только ртом! — хохотнул водитель.
Через плотный брезент, за урчанием мотора, за шорохом покрышек, я все-таки смог разобрать, кто говорил.
Гурыль!
Неужели кинулся выручать меня? Да и второй голос показался знакомым. Никак сам Коржев помогает? Вот это да!
Полчаса мы ехали без разговоров. Урчал мотор, шумела пролетающая дорога, проносились всплески луж и редкие наплывы моторов встречных автомобилей.
Машина понемногу сбавляла скорость. Начало активнее покачивать из стороны в сторону — съехали на проселочную дорогу? Чихнув выхлопом, «буханка» остановилась, пару раз дернулась при торможении.
Хлопнула пассажирская дверь и наконец-то распахнулся скрывающий меня полог.
— Вылазь, шпиён! — произнес Коржев.
Кучерявые волосы шевелились под напором ветра, в угрюмых глазах проскальзывали искорки веселья. Мощную фигуру облегал «бардовский» свитер с закрученным воротником, ноги обхватывали шерстяные штаны, заправленные в кирзовые сапоги
— Ну, наконец-то, думал не доеду, — я заулыбался в ответ.
За рулем скалился Гурыль — пригодилась «буханка» отца. Как заядлый рыбак, тот не прочь поставить сеточку-другую в запрещенных местах, а от рыбнадзора прятал добычу в специальном контейнере-выемке. Эх, сейчас я готов был за такую браконьерскую смекалку обнять и Гурыля, и его отца.
Тело подзатекло, и ещё минуты три я растирал онемевшие конечности. Пожал руку Юрию Сергеевичу и слегка скривился, когда ладонь сдавило стальными тисками.
С Гурыем поздоровались «по-братски» — коснулись друг друга плечами и похлопали по спине. Среди пацанов подобное братание со старшим было высшей формой доверия. Обычно просто ручкались, и то, только с пацанами и уважаемыми людьми. Чуханы пацанского рукопожатия были недостойны.
— На чей кулак упал? — поинтересовался я, глядя на фиолетовый синяк под глазом Гурыля.
Эпицентр фингала отметился на правом глазу, дальше расплывались цвета радуги. Похоже, Гурыль попал под копыто взбесившегося быка, или же боднул с разгона грузовик.
— В гостях у следователя поскользнулся на четвертом этаже, а остановился на первом, и так три раза. Хорошо ещё, что глаз не вытек, — усмехнулся тот в ответ.
Громко каркали вороны, кружились над машиной, что потревожила их покой. Выглянуло солнце, осветило высокие верхушки деревьев. В отдалении от основной дороги, на нырнувшей в лес проселочной накатке, «буханка» практически сливалась с придорожным ивняком.
