— Как топталось, зэчара? — Гурыль улыбался во все тридцать три зуба.
— Нормально, поговорили по душам, как со следователем, так и с заключенными. К этому состоянию как-то начал привыкать. Ты-то как выбрался? — я ещё раз полюбовался на синяк.
— А за что меня задерживать? Потрепали на допросе, да и всё. Эх, скорее бы это всё закончилось… Одолели, аж сил нет. Но вот за тебя взялись серьезно! Юрий Сергеевич руками разводит, говорит, что сделать ничего не может. Мол, и рад бы, да никак, — произнес Гурыль.
— А в Кохме как оказались? — спросил я.
— На тебя захотели всё повесить. Сказали, что Коротыш сдал с потрохами, а следователи в него вцепились мертвой хваткой. Повесили бы и закрыли лет на двадцать… вот и пришлось вызволять в срочном порядке.
— Сергеич передал, что вы квиты? — я посмотрел на Коржева.
— Его сын как-то влип, а я отмазал… вот и отдал должок! — проговорил тот. — Ты как, размялся слегка?
— Вроде как да, — я пару раз взмахнул руками.
Иголочки перестали втыкаться разъяренными пчелами. Тело ещё ныло, но терпеть можно.
— Смотри, чтобы тебя полностью отмазать, нужны деньги, — сказал Коржев. — Если у тебя ещё есть, то лучше бы за ними сейчас заехать. После такого побега следаки будут злые, надо будет их умаслить как следует.
Умаслить как следует? Следаков?
Ну да, после моего побега они вряд ли будут добрыми. Если Коротыш и в самом деле на меня настучал, то у них пропадает один из подозреваемых. И чтобы закрыть глаза на подобную пропажу, то нужно не одну золотую каплю в зрачки уронить…
— Думаю, что найду немного, — уклончиво заметил я. — Если телевизор продать, если ещё покопаться…
— Ну вот, пацанам утюги и телеки даришь, а как самому понадобились, так и по миру пойдешь побираться? — покачал головой Гурыль. — Не дело это… Думаю, что мы с пацанами сможем сотню наскрести. Если чуханов тряхануть как следует, если у своих поспрашивать…
— Сотню? Ты на эту сотню скоро даже пачку сигаретную не купишь, не говоря уже о водяре. Вон, по талонам бутылки продаются, так что вряд ли ваша сотня роль сыграет. Нет, пацаны, тут деньги посущественнее нужны. Думаю, что тысяч десять нужно будет на лапу дать, чтобы по свободе помотаться. А так… Если нет таких денег, то лучше и не соваться в большие города, — покачал головой Коржев. — Мигом схомутают и на зону отправят. А в малолетке сейчас беспредел ещё тот. Там не взрослые правят, там полупокеры всех мастей собираются. И никому туда идти не посоветую…
Похоже, что пришла пора открывать кубышку. Впрочем, скоро эти деньги и так превратятся в фантики, а так… Если получится меня отмазать, то я на свободе больше дел сделаю, больше сумею помочь людям подготовиться к наступающим «страшным девяностым»…
Я полминуты подумал, а потом кивнул:
— Есть у меня заначка, но это ехать нужно. За Преображенским на пару километров отъедем, и я покажу.
— Заначка есть? — хмыкнул недоверчиво Коржев.
— Вы всё ещё мне не доверяете, Юрий Сергеевич? — я постарался сделать голос как можно более укоризненным.
— Доверяю, но… Всё-таки сумма не маленькая…
— Нам хватит, — уверенно ответил я.
— Ну, тогда залазь обратно, ещё до места добраться нужно! Разговоры потом, сейчас не до них. На дороге возможны патрули, так что Гурылев заделай дерюжку хорошенько! А ты лежи и задерживай дыхание на остановках! — после этих слов Коржев залез обратно на пассажирское сиденье.
— Залазь, рыбка моя! — Гурыль подтолкнул меня обратно к выемке в полу. — Смотри не протухни, а то выкину по дороге.
— Я те выкину! Не гони шибко, фиолетоволицый, не дрова везешь, — я улыбнулся в ответ.
С этим фингалом Гурыль похож на демона японских мультиков про короля обезьян. Я последний раз потянулся до хруста, и укрытие распахнуло свои металлические объятия.
— Эх, пояснил бы я тебе, как старших обзывать… Но сделаем скидку на твою неадекватность.
— Чтобы собаки не учуяли! — перегнувшись через сиденье, Коржев обрызгал дурно пахнущей жидкостью из небольшого баллончика.
Я едва не закашлялся. Ну и гадость же…
Глава 28
Прошло около полчаса бултыханий в скрытом месте и мы прибыли на место. По пути нас никто не останавливал, ни окрикивал, не освистывал. Я слушал шум колес и редкие поругивания Ковалькова, когда машину в очередной раз потряхивало на выщербинах.
Всё-таки в моём времени дорожное полотно было гораздо лучше, чем в конце восьмидесятых. Конечно, стакан с водой не ставили на торпеду, чтобы в пути не расплескать и тем самым подтвердить ровность дороги, но езда без скачек была уверенной. В этом же времени дорога без чертыханий не обходилась.
После того, как меня в очередной раз вытащили из скрытого места, я осмотрелся. Мы оказались рядом с тем местом, где я съехал с дороги, чтобы спрятать деньги. Небольшие пометки остались на своих позициях, поэтому я уверенно показал на малоприметный спуск с дороги.
— Вот сюда нужно съехать, а дальше я покажу, — сказал я Ковалькову. — А лучше будет, если сам поведу. Так надежнее будет, так лучше вспомню и быстрее найдем.
— А ты и рулить умеешь? — хмыкнул Ковальков.
— Чего же тут сложного-то? Крути баранку и нажимай на газ. Тут же кроме как на первой передаче и не поедешь, — пожал я плечами. — Влететь можно в какое-нибудь дерево, или наскочить на пенёк так, что потом без трактора хрен справишься.
— Это да, без особых знаний леса можно в такую историю влипнуть, что ни вздохнуть, ни пернуть, — кивнул Гурыль. — Мы вон по весне на лесозаготовках в такую херобору встряли, что Терёха едва чуть кони не двинул.
— Давай тогда за руль, — кивнул мне Ковальков, а потом повернулся к Гурылю. — Чего у тебя за история была? Терёха — это же Михалыч? Терентьев?
— Он самый. В общем,в марте с делянки под Талицами мы должны были переехать на новое место, ближе к Мостам. Техника уже почти вся выехала, осталась бригада, бытовка и трактор. «ГАЗон» сломался и обещался быть ближе к вечеру. Греться у костра и ждать его никому не хотелось, поэтому попросили Смирнягу закрыть нас в бытовке и неторопясь двинуться на новую делянку. А мы бы в бытовочке потихоньку пару пузырей раздавили и чин чинарем доехали, — рассказывал Гурыль, пока я неторопливо съезжал с асфальта на едва видимую тропинку. — Смирняга закрыл снаружи, подцепил бытовку к трактору, да и поехал. Всё вроде бы хорошо, но бытовка подмерзла и не хотела сходить с места. Он раз дернул, второй раз, а на третий поехал… Вот только примерзший пол-то остался, а бытовка поехала!
— Ого, и как же вы там? — спросил Ковальков.
— А нам чего оставалось? Только бежать за ним следом. Хорошо хоть ехал не быстро, а то мог бы и замотать так. Уже и орали ему, в окошечко махали, да Смирняга не слышал в тракторе. Дул себе и дул. Поорали, поорали, да и начали беречь силы. Хрен ли Смирняге? Он хреначил на тракторе и ни на что внимания не обращал. А нам пришлось устроить пробежку по холодку. Поддерживали друг друга, не давали упасть. Так и трусили два с половиной часа. Потом Смирняге едва башку не пробили, но всё-таки добежали. Терёха тогда еле-еле раздышался. На другой день ходили как будто у каждого к ноге шпала привязана — не ожидали такой физкультуры.
Ковальков хмыкнул, а я представил эту ситуацию и не смог удержаться от улыбки. Вот и отдохнули ребята… Хотели как лучше, а получилось как всегда, через одно место…
Машина послушно шла по лесу, я направлял её в то место, где были спрятаны деньги. Если повезет, то получится выдернуть и Малыша с Коротышом. Хоть Коротыш и сдал меня с потрохами, но всё-таки он свой. Лучше уж я пробью ему «фанеру», но смогу вытащить из каталажки. Лучше накажу сам, а не поломают дурака в заточении.
Обитатели леса смотрели на крадущуюся среди зарослей машину, мелкие пичуги пролетали чуть ли не перед лобовым стеклом. Машина ни разу не застряла, нигде не забуксовала, а как верная лошадка довезла до нужного места. Остановилась, мягко качнувшись на рессорах. Мох и ветви скрывали мой «клад». Вокруг не было видно раскиданной земли, а это означало только то, что лес надежно спрятал моё ворованное богатство.
