панику. Пока до рассвета вся ночь, а до ужина ещё больше, подожду.
Сергей заносит меня в небольшую и по-мужски аскетичную кухню и усаживает голой попой на стол. Здесь мало мебели – лишь самая необходимая. Бытовых приборов и того меньше – только кофеварка и плита. В углу скромно стоит одинокий кулер, Сергей подходит к нему и, пару раз нажав на помпу, наливает мне полную чашку воды.
– Вот, пей.
– Когда ты так на меня смотришь, я обязательно подавлюсь, – говорю и прячу довольную улыбку в чашке.
– Как так? – бровь удивлённо ползёт вверх, а в глазах улыбка и нечто тёмное. То, что у меня никак не получается приручить.
И для пущей моей неловкости он ставит ладони по обе стороны от меня, коленом раздвигает мои бёдра и устраивается между.
– Пей-пей, ты же от жажды умирала, – хрипло на ухо, а я делаю крошечный глоток.
Больше не могу, точно подавлюсь.
– Напилась? – касаясь губами моей шеи, всё ниже и ниже, до выемки над ключицей. – Отдавай чашку, уронишь.
Я слушаюсь, потому что… потому что этот мужчина так действует на меня, что не могу сопротивляться. И не хочу.
Сергей толкает меня назад, и я опираюсь руками на прохладную столешницу. Боюсь упасть, а когда Сергей запирает в плен своих губ мой сосок, тем более. Он терзает его, ласкает языком, облизывает и прикусывает – делает всё, чтобы свести меня с ума. Между ног влажно и горячо, болезненно и остро. И я изнываю от жгучей потребности заполучить своего мужчину – ощутить его внутри, на всю длину, полностью.
– Серёжа, – выдыхаю, когда его член, горячий и готовый к бою, упирается в мой вход, дразнится и волнует.
Но не входит.
– Ты всё ещё на таблетках? – доносится откуда-то снизу, а жадный влажный язык чертит узоры вокруг клитора.
И я стону протяжное “да-а, господи, да!”, но Сергей не торопится наполнять меня собой. Дразнит, доводит до черты и до безумия. И я протягиваю одну руку, зарываюсь пальцами в растрёпанные волосы, прижимаю его голову к себе ближе, и почти сразу оргазм сносит меня волной, лишает остатков воли.
– Господи, хорошо-то как, – говорю, когда спазм отпускает, и голос возвращается ко мне.
Перед глазами мутная пелена и сквозь неё – глаза Сергея. Они пьяные, счастливые, а на влажных от моих соков губах улыбка.
– Ты просто невероятная, – шепчет и прикусывает мою нижнюю губу, а я подаюсь вперёд, ногами обхватываю поясницу Сергея и придвигаю ближе.
Сама насаживаюсь на его член, и он проскальзывает в меня до упора.
– Узкая девочка, – хрипит, толкаясь глубже, хотя уже, кажется, некуда.
Находит нужную точку, толкается куда-то в сторону, под наклоном, и я кричу так громко, словно буквально через минуту мир прекратит своё существование.
– Боже мой, да, да! – вырывается из меня, а хриплый смех на ухо, как лучшее подтверждение, что мы с Сергеем на одной волне.
– Кричи, Алиса, громче кричи, – приказывает, и я не сдерживаюсь. Впиваюсь ногтями в его спину, царапаю до кровавых полос, клеймлю своими прикосновениями, соками, жаждой.
И каждое движение находит во мне отклик, задевает неведомые доселе струны души и тела, выбивает все дурные мысли и страхи. И при каждой фрикции я подаюсь вперёд, насаживаюсь на его член глубже, задерживаю в себе дольше, а после вбираю, всасываю в себя каждую каплю.
– Невероятно, – жаркое в плечо, и я смеюсь хрипло и надсадно, растворяюсь в обоюдном удовольствии, почти лишаюсь сознания.
– Мне с тобой безумно хорошо, – шепчу, не отдавая отчёта в своих словах, не задумываясь об их уместности. Наплевать, сейчас можно всё что угодно.
Вместо тысячи ненужных фраз Сергей целует меня в висок, дышит глубоко и прерывисто, а его сердце колотится так, что оглушает.
– Хорошо, я пойду на этот ужин. Уговорил.
– Вот и молодец, – смеётся и прижимает к своей груди, кожа на которой покрыта испариной. – Всё будет хорошо. Я не дам тебя в обиду. Никому не дам.
И я верю. Впервые я готова снова поверить мужчине.
Довериться.
И от этого почему-то жутко страшно.
Глава 24 Алиса
– Мам, он тебе действительно нравится? – спрашивает Маша.
Она стоит в моей комнате, в дверях, и словно бы не решается пройти дальше. Её что-то мучает, но Маша всеми силами пытается держать себя в руках, а в глазах волнение.
Я понимаю, что она спрашивает о Сергее – её почему-то очень беспокоит наш с ним роман. Откладываю кисть для румян в сторону, поднимаюсь с пуфика и подхожу к дочери. На мне всё ещё домашний халат, но причёска и макияж практически закончены. Осталось довести несколькими штрихами до идеала, надеть красивое платье – самое красивое, чтобы всех убить одним выстрелом наповал – и буду окончательно готова к семейному ужину.
– Да, он мне нравится. Очень. Возможно, даже больше, чем просто нравится.
Маша вздыхает, а я глажу её по плечу. Не понимаю, что творится с моей девочкой – она совсем на себя не похожа, – и это меня убивает.
– Маш, всё хорошо?
– Да… ты не подумай! Просто… Сергей Владимирович хороший человек, но он отец Костика. Я не понимаю, как относиться к вашим отношениям, как к нему относиться теперь. Я запуталась. Это как-то дико, что ли.
– Маша, что у тебя в голове? Ведь целый ворох дурацких предрассудков, – я кладу руку на её плечо, глажу, смотрю на дочь и даже представить не могу, что на всё это сказать. – Я с ним счастлива, а ты… между вами с ним совершенно ничего не меняется. Он как был отцом Костика, так и останется. А теперь давай собраться, ужин уже скоро.
Маша целует меня в щёку и уходит в свою комнату, а я так и остаюсь у двери. Опираюсь рукой на прохладную лакированную поверхность косяка, наклоняю голову и делаю глубокий вдох. Да уж, с Машей будет непросто, но с другой стороны – это только моя жизнь.
