— Да, не сидится нашему подполковнику в штабах, не сидится, — усмехнулся Верховный, — я согласен с генералом. И отзовите его назад, это просьба Щукина, он ему здесь очень нужен. А пока давайте займемся Балканами, как дела у Слащева?-
Перед решающим броском в Финский залив германская эскадра скрытно сосредотачивала свои ударные силы в Мемеле и Либаве. В Мемеле расположились корабли контр-адмирала Рейтера, в Либаве эскадра линкоров под командованием вице-адмирала Бенеке. Первому кайзер доверил командование отрядом линейных крейсеров в составе «Мольтке», «Гинденбург» и «Фон дер Тан», в помощь которым были выделены старые германские линкоры «Ганновер» и «Шлезвиг-Гольштейн». Этого, по мнению морского штаба вполне хватало для уничтожения всего русского минного отряда и крейсеров вместе со всеми портовыми сооружениями Ревеля.
В распоряжение Бенеке были выделены более солидные силы кригсмарин для уничтожения четырёх линкоров Балтфлота. В составе адмиральской эскадры находились линкоры:
«Кёниг Альберт», «Байерн», «Кайзерин», «Фридрих Великий», «Принц-регент» и, недавно вернувшиеся в строй «Маркграф» и «Кёниг», «Рейнланд», «Нассау» и «Тюринген».
Вместе с ними в поход выступил отряд эсминцев, миноносцев и тральщиков. Из-за тесноты вод Финского залива Вильгельм решил не отправлять подводные лодки, посчитав, что и этих сил вполне хватит для одержания победы. А она для рейха была очень необходима.
Прорыв центральных позиций русских минных полей был начат под покровом короткой балтийской ночи 18 августа. Едва стало светло, как германские тральщики принялись за работу. Прекрасно зная места постановок мин, они слаженно работали под прикрытием корабельной мощи линкоров, готовых уничтожить всякого, кто только рискнет помешать их работе.
Было 5:54, когда тральщики прошли сквозь минные поля, но прошло еще сорок минут, прежде чем был полностью расчищен проход для основных сил эскадры. Действуя, как хорошо отлаженный механизм, корабли быстро разделились на две походные колонны, которые разошлись в разные стороны. На месте порыва остались дежурить три миноносца, которые должны были известить Бенеке и Рейтера о любой непредвиденной опасности.
Линейные крейсера плавно рассекали морскую гладь просыпающегося моря, с каждой минутой сокращая расстояние до Ревеля, а русских всё ещё не было. Оперативные соединения кригсмарин развёртывались с точностью швейцарского хронометра, но у контр-адмирала Рейтера неприятно сосало под ложечкой, ему не нравилось столь безупречное начало такой серьёзной операции, как сегодняшняя. В отличие от кайзера, Шеера и Шмидта, Рейтер считал русских серьёзным противником и предпочитал держать с ними ухо востро.
— Усилить наблюдение за морем! — приказал он штаб-офицеру «Мольтке», и по прошествии двух минут распоряжение адмирала было передано на все корабли эскадры. Дозорные кораблей, и так внимательно следившие за морем, теперь с особым рвением разглядывали каждый морской бурун или точку на горизонте, желая выполнить приказ командующего. Однако всё было напрасно, горизонт оставался чистым, а за бурунами не скрывались перископы вражеских подлодок.
Следуя приказу адмирала, корабли двигались небольшим уступом в сторону берега. Ближайшими к берегу шли «Ганновер», «Шлезвиг» с отрядом эсминцев, а чуть впереди, двигались линейные крейсера. Флагман «Мольтке» шёл головным, за ним «Фон дер Танн» и «Гинзбург».
Первое появление врага в виде русского патрульного самолета состоялась на траверсе мыса Пакри в получасе хода от самого Ревеля. Идущий со стороны моря аппарат пересёк траверс движения эскадры и, распознав врага, спешно пошел на посадку. Один из младших офицеров «Мольтке» приветливо помахал аэроплану рукой и прокричал:
— Ты опоздал дорогой, мы все равно будем в Ревеле раньше!-
Эти слова вызвали хохот у всех рядом стоявших моряков. Действительно, пилот уже никак не мог предупредить русский миноносный отряд о приближающейся к ним угрозе, эскадра Рейтера успевала ранее. Этот инцидент сразу снял с людей напряжение и моментально улучшил настроение от осознания полного бессилия врага перед собой.
Незаметно мелькнул мыс Сауэ, и дорога к Ревелю была открыта. Не изменяя своего построения, германская эскадра стала приближаться к порту, полностью перекрывая выход из него кораблям минного отряда. Прекрасно зная расположение защитных заграждений, Рейтер приказал остановиться и начал подавление береговых батарей из своих 11-дюймовых орудий, одновременно выслав вперед отряд тральщиков для расчистки подхода к Ревелю.
Появление врагов было уже замечено и навстречу эскадре вышли три крейсера «Баян», «Рюрик» и «Адмирал Макаров». Огнём своих орудий они пытались остановить работу тральщиков, но сами немедленно попали под огонь двух линкоров. Воспользовавшись моментом, поскольку линейные крейсера противника были заняты дуэлью с береговыми батареями, русские крейсера решительно атаковали старые германские линкоры, которые по своей огневой мощи значительно их превосходили. Неизвестно, пели ли в отсеках кораблей перед выходом на неравную схватку гордого «Варяга», или нет, но русские крейсера с честью вышли умирать.
Вглядываясь в лица своей команды, уже одетой в свежую форму первого срока, командир носовой башни крейсера «Баян» молодой лейтенант Владимир Летицкий подбадривал своих комендоров такими словами:
— Не робейте, братцы, перед супостатами германскими. Сегодня обязательно будет День нашей победы, и даже если суждено нам сегодня погибнуть, так умрем со славой. Добрая память останется и нас переживёт!-
Матросы слушали своего командира и понимали, что сегодня действительно их День…
Людвиг фон Рейтер с азартом наблюдал, как разворачивается сражение. Находясь на грани зоны ответного огня, линейные крейсера энергично забрасывали русские батареи своими огромными снарядами, неся при этом минимальные потери. Адмирал прекрасно видел в бинокль как огромный столб дыма, взвился высоко в небо над одной из позиций противника.
Адмирал механически взглянул на часы, было 8:03.
— Прекрасный результат, скоро мы подавим все остальные огневые точки и спокойно займёмся крейсерами, думаю, старые банки продержатся ещё с полчаса, — радостно подытожил адмирал, — каковы наши потери?-
— Два попадания в «Фон дер Тан», одно в «Гинденбург», плюс два пожара на тральщиках, — бойко доложил флаг-штурман Боссе.
— Дайте им сигнал к отступлению, они свою роль уже сыграли.-
В пылу азарта уничтожения русских батарей, немецкие наблюдатели слишком поздно заметили появление новых действующих лиц в этом сражении. Со стороны моря к немецкой эскадре приближались четыре больших русских самолета. Немецкие наблюдатели ещё не встречались с подобными типами аэропланов, привыкнув в основном к лёгким, юрким истребителям.
В отличие от истребителей и разведчиков, они шли на предельно малой высоте, что было очень необычным для самолётов тех лет. Каждый из самолётов шел целенаправленно к одному из кораблей германской эскадры. До кораблей оставалось около 600 метров, когда наконец-то, была объявлена воздушная тревога и зенитные расчеты, приготовились к отражению атаки противника.
Вся прежняя тактика нападения самолетов на корабли сводилась к обстрелу из пулеметов и сбросу летчиками гранат или бомб на палубы судов. Судя по размерам аэропланов, это были русские бомбардировщики «Илья Муромец», хорошо зарекомендовавшие себя на сухопутных полях сражений. Видимо, недалеко у противника была воздушная база и заметивший эскадру патрульный самолет сел именно на их аэродром. Только так можно было объяснить ту расторопность, с которой вышли на эскадру русские самолеты.
Зенитные расчеты с нетерпением ожидали того момента, когда бомбардировщики врага начнут набирать высоту для сброса бомб на корабли, и поэтому не переводили стволы своих орудий и пулемётов в горизонтальное положение, боясь потерять время из-за малого расстояния. Однако, русские упрямо не желали подниматься вверх, продолжая приближаться. Оставалось 500, 400, 300 метров, а четырёхмоторные бипланы противника упрямо шли над кромкой моря.
В этот момент один из пулемётчиков с «Гинденбурга» не удержался и открыл огонь по приближающемуся самолету, и вслед за ним ударили пулемёты с других кораблей. Пули роем понеслись к аэропланам, и в это время из под фюзеляжа, что-то разом упало в море, и, вскоре, отмеченные пенным следом, две торпеды, устремились к бортам германского крейсера. Лишившись груза, биплан моментально ушёл на вираж с набором высоты, стремясь поскорее покинуть опасную для себя зону. Одна из пулеметных очередей с крейсера попала в левый крайний мотор, и в нём вспыхнуло яркое пламя. Бомбардировщик предательски качнулся на бок, но лётчик твердой рукой выровнял машину, продолжил свой манёвр. Опомнившиеся зенитчики корабля поспешили открыть торопливый огонь вдогонку улетающему самолету, но всё их внимание было приковано к стремительно несущейся смерти.
