Кто-то предпочитал аборты, господин Женд занялся дурманом.
Частички белого порошка из тайника полностью совпадали с наркотиками из коробочки Эммы Донарт. Виконту досталась уже измененная «Пыльца счастья».
Наркотик оказался занятным: высокой степени очистки.
Обычно в Тордехеше торговали дурью более низкого качества.
Зачем тратиться на лабораторию, изобретать новые примеси, если можно быстро продать? Так меньше шансов попасть в тюрьму. Господин Женд располагал необходимым помещением и вместо лекарственных порошков, растворов и пилюль готовил «демонов» для «золотой молодежи».
Возможно, с помощью убившего его в дальнейшем Винсента, раз Мелвил не принимал участия в затее — показания покойной госпожи Медиры, мнение соседей и пациентов единогласно провозглашали его честным и совестливым человеком. Охотно верилось, учитывая цены за услуги и результаты лечения. А ведь мог бы тоже вести двойной прием…
Мелвила Тога отравили. Могли как ненужного напарника, а могли из-за страха разоблачения. Брагоньер окончательно уверился: бывший ученик господина Женда собирался сдать учителя властям по идейным соображениям. Жаль, не пошел сразу.
— Готово! — прервал напряженные размышления голос Буруса.
Он стоял в центре двойного круга: сплошного и волнистого, — и терпеливо ожидал приказаний.
«Роза ветров» была тщательно сориентирована по сторонам света.
— Один вопрос: где сейчас Винсент Маснед?
Брагоньер подошел ближе. Он не в первый раз наблюдал за общением с духами, не собирался подсказывать или контролировать, просто смотреть.
Судебный маг кивнул и, прикрыв глаза, попытался сконцентрироваться.
Привычная и, в общем-то, обыденная процедура казалась пыткой. Бурус взмок и погрузился в тепловой мир только со второй попытки: не давали покоя сегодняшние увольнения.
Маг предполагал, он станет следующим. Помнится, Брагоньер остался недоволен его нерасторопностью, всего один промах — и все.
Заклинание призыва сорвалось с губ.
Бурус взял себя в руки и приступил к работе.
В отличие от гоэтов маги редко испытывали трудности в общении с духами. Те не осмеливались ставить условия или капризничать. Вот и Бурус без проблем отловил парочку бестелесных сущностей. Они с готовностью согласились сотрудничать, не решившись проверить силу мага, и через минуту палочка-указатель задвигалась, смещаясь на запад.
Наблюдавший за ритуалом соэр не удивился. Обычно преступники стремились покинуть страну, а проще всего сбежать водным путем, благо соседний Аварин с готовностью пригрел бы всякого, кто выступал против Тордехеша.
Бурус не ограничился указанием направления, он потребовал назвать место, где притаился Винсент.
— Лесок там, усадьба, — развел нематериальным руками дух. — Названия не знаю, могу уточнить по цепочке, но долго, господин маг.
— Долго — это сколько? — уточнил Бурус.
Призрак задумался и выдал:
— У нас времени нет.
Судебный маг едва удержался от крепкого словца и крепче затянул невидимый аркан вокруг духа. Тот заволновался и обещал устроить все в лучшем виде. В итоге не прошло и четверти часа, как Бурус отчитался перед Брагоньер и тем самым сохранил непыльное место. Соэр правильно заметил, Совер — город сонный, где еще судебный маг сможет в рабочее время трапезничать в трактире? Из соперников у Буруса — четверо гоэтов. Он милостиво позволял им искать коров и делать переводы, себе брал высоко оплачиваемые дела.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Разумеется, потеряй маг должность, поток денег в карман заметно уменьшился.
Духи утверждали, поместье принадлежит некому лорду, однако имени его назвать не могли. Владелец там не появлялся, дела вел через управляющего. Зато Бурус получил точные координаты и выяснил занятные подробности.
— Темного мага там приняли как хозяина. Лежит, вино попивает, — доверительно сообщил дух, мечтая скорее освободиться от аркана.
— А браслеты?
Бурусу даже обидно стало. Неужели зря старался? Пусть в пыточную соверского мага не позвали, оковы защелкивал именно он.
— Нету никаких браслетов! — буркнул призрак и сердито напомнил: — Пора бы и отпустить. Я вам не бесплатный осведомитель.
Бурус покосился на Брагоньера и развеял чары. Дух тут же улетел. Другие бестелесные сущности давно поспешили скрыться. Казалось, в Совере не осталось ни одного представителя иного мира.
Соэра полученные сведения удовлетворили. Он скупо поблагодарил мага за работу и занялся организацией поискового отряда.
Люди Сольмана объявились сами. Подошли на улице и почтительно поклонились. На вид они ничем не отличались от обычных горожан, один и вовсе похож на бродягу, однако выдавали глаза. Обычный человек смотрит на один предмет, сотрудники Тайного управления умудрялись подмечать все вокруг. Брагоньер не стал привлекать к ним лишнего внимания и жестом приказал следовать за собой.
Со стороны казалось, каждый занят своим делом. Бродяга, бряцая кружкой, просил милостыню, купец деловито шагал в трактир, соэр возвращался в гостиницу. Вновь троица встретилась в одном из переулков, куда не выходили окна домов. Надежно прикрытые пустыми пивными бочонками, они смогли поговорить.
Люди Сольмана поступали в полное распоряжение Брагоньера. Тот сообщил им полученные от духов сведения и велел отыскать поместье. Агенты кивнули и растворились среди обителей провинциального городка.
Уладив необходимые формальности и сделав парочку запросов, соэр, наконец, переступил порог гостиничного номера. Ужин — дела затянулись до ночи — по его приказу принесли сюда же. Не обошлось без коньяка: Королевскому прокурору требовалось привести мысли в порядок.
Эллина встретила супруга на пороге спальни — она сняла самый лучший, двухкомнатный номер. Бледная, в одной сорочке, гоэта казалась призраком самой себя. Эллина молча смотрела на то, как муж, хмурясь, перебирает письма, а после, прижав руку ко рту, поспешно скрылась в уборной.
— Тебе настолько плохо? — полетел вслед голос Брагоньер.
Как бы он ни был поглощен делом, состояние жены, разумеется, заметил. — Я позову врача.
— Не надо, — устало отозвалась Эллина и вновь вышла в гостиную. — Он уже приходил.
— И? — цепкий взгляд соэра остановился на животе благоверной.
Гоэта потупилась и робко улыбнулась.
— Ты оказался прав.
— Сколько?
— Ольер, — запротестовала она, — разве можно такое знать!
