Девочка первая поняла, что собака у музейных дверей лает наиболее звонко до боли в ушных перепонках. Она сказала об этом Виктору Ивановичу, тот в шутку или всерьез ответил, что за дверями живет настоящее приведение и тревожит чуткую душу собачки. Инна шутку поняла буквально, она взяла ключи от музейных комнат у матери, и одна без собачки зашла в смежные комнаты, в которых стояла темная мебель. Девочка села на стул, посмотрела на карнизы мебели, украшенные вырезанными из дерева зверями, она вынуждена была запрокинуть голову, и эта голова у нее медленно закружилась. Она потеряла сознание.
Собачка бродила по даче и скулила, она искала свою маленькую хозяйку, и первая обнаружила приоткрытую дверь в музей. Шустрый носик пролез в приоткрытую дверь, вскоре все здание огласилось звонким, счастливым даем собаки, нашедшей свою хозяйку. Острые зубки ухватили джинсы и стали дергать их из стороны в сторону, пытаясь заставить посмотреть на него девочку, но она молчала, тогда собака залаяла так оглушительно, что на ее зов прибежала Лада. Она увидела лежащую на стуле дочь, закричала в унисон собаке, взяла дочь на руки, и вынесла ее из комнаты, и донесла до дивана в холле первого этажа.
На шум подошел Виктор Иванович.
— Лада, что случилось с Инной?
— Сознание потеряла и в себя не приходит!
— Она таблетки пила?
— Да, она ведь себе язык проколола, неизвестно какой иголкой, я ее заставила вынуть украшение. Язык мы продезинфицировали, у нее ангина еще началась, я добавила ей антибиотиков, да еще ее занесло в этот музей!
— Врача вызвать?
— Да не хочется, хотя непонятно почему она потеряла сознание? Я ее нашла из-за лая собаки, в музее на стуле.
— А снотворные ты ей не давала?
— Антибиотики плюс таблетки от аллергии на эти антибиотики, и больше ничего, от них она сознание никогда не теряла, слабость могла появиться, но не больше, хотя сонливость не исключается.
— Да спит она! Проснется, посмотрим, что дальше делать, пусть тут спит, я рядом посижу, книгу почитаю.
— Спасибо, Виктор, а я музей закрою, ключи от комнаты Инна так в руке и зажала.
Лада вынула из руки дочери ключи и пошла в музейные комнаты, дверь была открыта настежь, она заглянула внутрь комнаты и свалилась на пол… Виктор сидел рядом с девочкой и о Ладе не беспокоился. Собака дремала рядом с Инной.
Григорий Иванович, знал, что Инна находится на даче. Его неудержимо потянуло к дому Галины. У соседнего подъезда в доме Галины разгружали из машины новую мебель, а на скамейке с ручкой детской коляски в руках сидела Инесса Евгеньевна. Он сел рядом с ней.
— Привет Инесса, кто это у вас мебель новую привез?
— Думаю, что вы. Вы отвезли антиквариат на дачу, а сами купил новую мебель.
— Думаете, что антикварная мебель со зверями на даче Виктора Ивановича?
— А, что в этом удивительного?
— Ничего удивительного, мебель я сам делал, она без мистики, но в нее вделали пластины с вырезанными зверями. Эти деревянные пластины из тайги привез твой Тарас, сделаны они мастерски, но в них есть нечто нетривиальное, присущее старой антикварной мебели, в них есть мистический дух, я сам на себе испытал, когда смотрел этот законченный комплект. Мужик я крепкий, но мне здорово повело голову! Я теперь боюсь за своих женщин, мне тревожно стало. Инесса, смотри на мебель, а я поехал на дачу. Тьфу, пока дождусь рейсового автобуса! Машина в ремонте. Слушай, отвези меня на своей машине на дачу Виктора!
— Григорий Иванович, ты в лице изменился! Конечно, я отвезу тебя, держи коляску, сознание сам не потеряй, сейчас схожу за ключами и подъеду на автомобиле.
Виктор услышал гудки машины у ворот дачи, но никто ворота не открывал. Он сам встал, посмотрел на спящую девочку, и пошел к пульту управления у входа в здание. Он увидел лицо Инессы Евгеньевны и Григория Ивановича в сером экране, открыл ворота. Они проехали на территорию дачи.
Он вышел к ним навстречу:
— Чем, я обязан вашему приезду?
— Виктор Иванович, Григорий Иванович о своих женщинах беспокоится! — ответила Инесса Евгеньевна.
— И правильно, Инна потеряла сознание в музее и спит, а Лада где-то затихла, даже вам ворота не открыла.
— Где они? — хрипло спросил Григорий Иванович.
— Идемте со мной, — ответил Виктор Иванович и повел гостя за собой.
Инна спала на диване в холле. Собачка открыла глаза, приглушенно гавкнула и вновь легла рядом с девочкой.
— А Лада где?
— Она взяла у дочери ключи от музея, и больше, я ее не видел.
— Пошли в музей.
В дверях музея лежала Лада.
Григорий Иванович поднял ее на руки, как пушинку, и резко закрыл дверь в музей:
— Виктор, не ходи туда, не знаю почему, но дверь эту не открывайте!
— А вдруг там кто есть?
— Думаю, нет. Вас много было на даче людей? Трое? Я всех видел. Инесса стоит внизу у фонтана с ребенком, больше здесь быть никого не должно. Ладно, куда Ладу нести?
— Неси в холл к Инне, там два дивана стоят, там флюиды хорошие.
— Флюиды — это важно.
Григорий Иванович положил Ладу на второй диван, посмотрел на ее лицо. Лицо Лады выражало остановившийся ужас, но она дышала, а вот лицо замерло в маске страха.
— Григорий Иванович, что ж ты такую страшную мебель делаешь? — спросил в сердцах Виктор Иванович.
— Виктор, я делаю нормальную мебель, без фокусов, но моей мебели делают прививки антиквариатом, и результат выходит за рамки моего понимания.
— Может нам закрыть дачу, да по домам разъехаться? Сентябрь скоро.
— Это хороший вариант, — ответил Григорий Иванович, — но Ладе и Инне надо проснуться, и рассказать нам, что с ними в музее произошло.
— А если им вспоминать не захочется? Давай Инессу Евгеньевну с ними оставим, а сами в музей пойдем, посмотрим, что там, — предложил Виктор Иванович.
— Ты лучше ответь, у тебя на даче приведения есть? — спросил Григорий Иванович.
— Мы об этом недавно говорили с тобой и пришли к выводу, что душа Самсона вполне может быть приведением музея.
— Так, зачем мы туда пойдем? Пусть там Самсон и обитает, он сам себе музей — мавзолей строил.
— Григорий Иванович, мы продали Малахитовый комплект, а в музее стоит комплект со зверями.
— Вон оно что! Я об этом что-то знаю, но целиком мысль в голове не держал, этот ваш музейный обмен, мог душе Самсона не понравиться! Самсона убил Тарас, этих зверей привез Тарас!
— Ты говоришь, что Тарас убил Самсона? А говорил, что Самсон самоубийца, что он сам спрыгнул с крыши. Я помню, что ты говорил, что он был лунатиком.
— Сорвалось с языка, я не знал, что ты этого не знал!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
