Маша (рыдая). Вы меня не любите!..
Вилицкий (с легкой досадой). Полноте же, полноте, ради бога… Неужели же вы потеряли всякую доверенность ко мне? Ну, я виноват; прости меня; смотри — я на колени стал перед тобой… (Он становится на колени.)
Маша (сквозь слезы). Не надо, не надо…
Вилицкий (несколько резко). Если вы меня любите — ради бога, перестаньте… Вы и не подозреваете, в какое вы меня ставите нелепое положение… (Почти шёпотом.) Ради бога, Маша, уйди… Сегодня вечером я непременно, непременно приду… (Маша всё плачет.) Перестаньте же, ради бога!..
Маша (сквозь слезы). Прощайте навсегда, Петр Ильич… (Она начинает громко рыдать.)
Вилицкий (вскакивая). О, это слишком! Маша… Маша… (Она всё рыдает.) Маша! (Она рыдает.) (С досадой.) Да перестаньте же, наконец… Нас могут услышать…
Маша (отнимая вдруг платок от лица). Как?
Вилицкий (с смущением и досадой указывая на дверь спальни). Там… у меня приятель.
Маша (выпрямляясь). И вы мне это не сейчас сказали?.. О! вы меня презираете! (Бежит вон.)
Вилицкий (устремляясь вслед за ней). Маша… погодите же, Маша… (Он стоит некоторое время неподвижно, схватывает себя молча за голову; потом, опомнившись, идет к двери спальни, отворяет ее — и говорит с смущением и принужденно улыбаясь.) Господа, пожалуйте! теперь можно. (Фонк и Созомэнос входят. Фонк спокоен и равнодушен, как будто ничего не слыхал… Созомэнос красен и пучится от сдержанного смеха.) Пожалуйте…
Фонк. Ваша посетительница ушла?
Вилицкий. Да… (Он украдкой поглядывает на обоих, как бы желая узнать, слышали ли они что-нибудь.) Она ушла. Вы меня извините… Я вас, может быть, задержал…
Фонк. Нисколько, послушайте… (Делает знаки Созомэносу, который готов лопнуть со смеха.) Нисколько. А что, вы сами сегодня не выйдете со двора? Прекрасная погода.
Вилицкий. Да, я в департамент пойду… (Фонк продолжает делать знаки Созомэносу.) А где вы сегодня вечером?
Фонк. Я сегодня собирался… (Созомэнос вдруг прыскает со смеха.)
Вилицкий (помолчав немного и потупившись). Я вижу, господа, вы всё слышали…
Созомэнос (сквозь хохот). Еще бы, еще бы…
Фонк (строго Созомэносу). Алкивиад Мартыныч, позвольте вам заметить, ваш смех весьма неуместен… (Созомэнос давится, но продолжает смеяться. Фонк берет Вилицкого под руку и отводит в сторону.) Петр Ильич, пожалуйста, не сердитесь на него… Все эти сочинители — сумасшедшие, и, по-настоящему, их в порядочные долга впускать нельзя: они понятия не имеют о приличии. Не будьте в претензии на меня, Петр Ильич… Сделайте одолжение…
Вилицкий (горько). Помилуйте, я нисколько не сержусь и не в претензии. Господин Созомэнос совершенно прав. Такая нелепая сцена… Я и не думаю сердиться… Помилуйте! (Созомэнос садится, охает, отдыхает и утирает слезы.)
Фонк (обращаясь к Созомэносу). Перестаньте же, наконец, Алкивиад Мартыныч… (Вилицкому, пожимая ему руку.) Вы можете быть уверены, что никто не узнает…
Вилицкий. Помилуйте, напротив; отчего же? Это презабавный анекдот.
Фонк (с упреком). Петр Ильич…
Вилицкий. Нет, право…
Фонк. Ну, хорошо, хорошо. Впрочем, во всем этом происшествии ничего нет удивительного. Вы сами виноваты, позвольте вам сказать… Ваше отсутствие… Я нахожу все это весьма естественным… Оно даже с некоторой стороны похвально…
Вилицкий (язвительно). Вы находите?
Фонк. Конечно. Во всем этом видна большая привязанность…
Вилицкий. О, без сомнения!
Фонк (помолчав). Вот вам и живой, так сказать, комментарий на мои слова… А, впрочем, будемте говорить о другом…
Вилицкий (все так же горько). Да… будемте говорить о другом… О чем бишь будем мы говорить?
Фонк (обращаясь к Созомэносу). Ну, успокоились вы, наконец? (Созомэнос кивает головой.) Смотрите не засните теперь опять.
Созомэнос. Будто я всё сплю?
Фонк. Вы бы лучше нам несколько стихов прочитали… Я уверен, что вы пишете стихи…
Созомэнос. До сих пор не писал, а, пожалуй, попробую.
Фонк. Попробуйте, Я вам советую. (Обращаясь к Вилицкому.) Ах да, кстати, слышали вы наконец Рубини?
Вилицкий. Нет, я всё собирался съездить в театр с моей невестой. (Горько усмехается.) Не знаю, когда удастся.
Фонк. Я третьего дня опять слышал его в «Лучии»… Он до слез меня тронул.
Вилицкий (сквозь зубы). До слез, до слез…
Фонк. Знаете ли что, Вилицкий? Вы очень строгий и взыскательный человек.
Вилицкий. Я?
Фонк. Да, вы.
Вилицкий (горько). Например?
Голос Митьки (в передней). Да нету их дома-с… нету-с. Выехать изволили. (Вилицкий умолкает и слушает. Фонк тоже.)
Голос Мошкина. В таком случае я хочу записку ему оставить.
Голос Митьки. Оне приказали вам сказать, что сегодня к вам заедут-с… а записку вы можете и здесь написать-с.
Фонк (обращаясь к Вилицкому). Что такое? (Вилицкий не отвечает.)
Голос Мошкина. Да отчего ты не хочешь меня впустить?
Голос Митьки. Нельзя-с. Дверь заперта-с. Они ключ изволили унести.
Голос Мошкина. А ты хотел в комнату за чернильницей сходить?
Голос Митьки. Да нельзя. Ей-богу, нельзя-с.
Голос Мошкина. Митя, ведь барин твой дома… Я ведь знаю. Пусти.
Голос Митьки. Никак нет-с.
Голос Мошкина. Полно, Митя, пусти. Твой барин не выезжал. Я в овощной лавке спрашивал и у дворника. (Возвышая голос.) Петруша, Петруша, прикажи меня впустить. Я знаю, ты дома.
Вилицкий (не смея взглянутъ на Фонка и на Созомэноса, которого опять начинает смех разбирать, идет к двери передней). Войдите, войдите, Михайло Иванович, сделайте одолжение… Ты с ума сошел, что ли, Митька? (Входят Мошкин и Митька. Мошкин чрезвычайно взволнован. При виде Фонка и Созомэноса он начинает раскланиваться на все стороны. Вилицкий с смущением пожимает ему руку.) Здравствуйте, Михайло Иваныч, здравствуйте. Извините, пожалуйста… такое вышло недоразумение… (Митьке, который собирается говорить.) Ступай, ты.
Митька. Да вы же сами-с…
Вилицкий. Ступай, говорят. (Митька выходит.)
Мошкин. О, помилуй! что за беда! Напротив, ты меня извини… я, может быть, помешал… (Опять кланяется Фонку и Созомэносу, которые ему отвечают. Созомэнос встает со стула. Мошкин подходит к Фонку.) Родиону Карловичу мое нижайшее… Я сначала не узнал было вас… Знаете, эдак, солнце… (Вертит рукой на воздухе.) Как ваше здоровье?
Фонк. Слава богу; как ваше?
Мошкин. Помаленьку-с, покорнейше благодарю-с. (Еще раз кланяется Фонку и улыбается.) Приятнейшая сегодня погода-с. (Он в видимом смущении. Тягостное молчание.)
Фонк (Вилицкому). До свидания, Петр Ильич. (Берется за шляпу.) Мы, вероятно, сегодня увидимся.
Мошкин (Фонку). Я, надеюсь, не помешал… Сделайте одолжение, если что-нибудь нужно, я могу и после зайти… Я вот только желал взглянуть на Петра Ильича…
Фонк. О, нет-с… Мы и без того собирались уйти… Алкивиад Мартыныч, пойдемте…
Вилицкий (в смущении). Так вы уходите?..
Фонк. Да… но мы увидимся… Где вы обедаете?
Вилицкий. Я не знаю… а что?
Фонк. Если вас где-нибудь не задержат, приходите ко мне… часу в пятом… А впрочем, прощайте. (Мошкину.) Честь имею вам кланяться. (Мошкин кланяется.)
Вилицкий. Прощайте, Родион Карлыч… Алкивиад Мартыныч… Где вы живете?
Созомэнос. В Гороховой, в доме купчихи Жмухиной.
Вилицкий. Я буду иметь удовольствие… (Провожает их до передней. Они уходят; Вилицкий возвращается. Мошкин стоит неподвижно и не глядит на него. Вилицкий нерешительно к нему подходит.) Я очень рад вас видеть, Михайло Иваныч.
