Слишком долгая пауза. Судьи могут дать отмашку снайперам. Короче говоря, пора бы слюни подобрать, попки вытереть — и действовать, промедление смерти подобно!
— Мяч?
Над травой стелился дым — где-то совсем рядом чадила напалмовая мина. Нисизава кивнул в клубы чернильной копоти, мол, туда укатился.
— Растяжки там. И поляна шесть эмка один.[64] — Чтобы сообщить пренеприятное известие, Дмитрий Семенович поднял и тут же опустил забрало.
Однако, влипли. В футболе растяжки — это вовсе не потеря эластичности кожей после родов и даже не целлюлит на ягодицах. Это куда серьезней. Казалось бы, всего лишь проволока. Обычная, медная. И хорошо, что медная. А если б минеры использовали нить, мимикрирующую под расцветку газона? Впрочем, в дыму что проволоку, что нить заметить практически невозможно. А шестые эмкашки, подарок туманного Альбиона, вообще дрянь редкостная: пластмассовый корпус начинен ста сорока граммами тротила, да пластмассовый датчик цели, нажимной, в три пера. Наступишь на такое счастье — стопу враз оторвет и вторую ногу зацепит, взрывные газы обожгут бедра да поджарят яйца — вовсе не куриные. В лучшем случае сразу сдохнешь от болевого шока, в худшем — все равно сдохнешь, но помучаешься, пока кровью не истечешь.
— Гансовски! — рявкнул Макс. Действительно рявкнул, а не пошевелил губами. — Гансовски, ко мне!
— Да пошел ты! — Полька спряталась за Маркусом и Саидом.
— Ах, значит, бунт?
Полька вновь откинула забрало:
— Ты же псих на всю голову! Кто дал тебе право распоряжаться нашими жизнями?! Кто?! Что ты вообще о себе возомнил?!
Тихо. Ни единого взрыва. И трибуны замолчали. Или это Мцитури окончательно оглох? Надо бы ответить мисс Альберте по-мужски, хоть нынче не время и не место, чтобы выбивать вздорным бабам зубы. И все-таки кулаки Макса сжались: ему угрожают томагавком и ножами — надо принять меры.
Он шагнул навстречу зарвавшимся коллегам.
Афродита внезапно прыгнула, на миг зависнув над головой Макса. Мелькнули мускулистые — лапы? — ноги с кривыми длинными когтями. В толстых губах был зажат сарбакан. Плевок — стрелка-дротик лишь оцарапала щеку Мцитури, хотя он не успел даже дернуть головой.
А промазала Афродита потому, что ее сшибли в полете — что-то страшное и злое ударило ее в спину, проделав там значительную дыру. Афродита упала метрах в пяти от Макса. Она свалилась на траву, словно пакет, наполненный кетчупом, — хлипко чвякнула, разбрызгав содержимое по сторонам.
Она визжала, катаясь по газону, пытаясь подняться и тут же падая. Рана ее смертельна. Над Афродитой кружили вертушки. Прочие футболисты им не интересны, не та фактура. Камер становилось все больше и больше, они слетались сюда со всего поля. Ведущие телекомпании мира обязаны показать уважаемым зрителям самые яркие и красочные моменты матча.
Смертельно раненная Афродита — яркий момент матча, не более и не менее того. Ее убил снайпер, технично пулю вогнал, ур-род. Это есть предупреждение. Первое и последнее. В любую секунду может начаться отстрел виновных в нарушении правил. Воля к победе, слыхали о такой, господа?
По лицу Макса текла кровь. Рана ерундовая, неглубокая — наконечник дротика до кости рассек кожу под левым глазом. Еще бы чуток выше и…
— Гансовски! — Его яростный вопль заглушил грохот взрыва. — Матку твою за уши! Ко мне, тля! Я сказал: ко мне!
Команда «Вавилон Профи» уже потеряла двоих морфов, то есть основную ударную мощь. Морфы — прекрасные бойцы, вот только невезучие: умирают часто. А Мцитури очень даже везучий, хоть и обычный человек. Он родился в гетто и честно получил свой диплом, потея над распечатками учебных файлов и до рези в глазах вглядываясь в графики и диаграммы на мониторе. Но в строю еще Зевс. Правда, он слегка контужен. Ну, да с кем не бывает, подумаешь.
Кстати, как там дела у Рината? В финале он почему-то решил отделиться от сыгранной группы. Ринат сказал, что у Макса плохая энергетика и отвратительная карма. От Макса вроде как воняет неудачей. И это сказал друг, соратник по мячу. Коллаборационист хренов, сепаратист чертов. Правильно спалили термоядом гребаные горы. Надо же такое исполнить накануне финала. Поднял, называется, настроение. Но афросы и косоглазые ушли за Ринатом без разговоров, четко ребятки определили, с кем хотят умереть. А надо сказать, они — ребятки сообразительные, интуиция у них развита, инстинкты в порядке.
Да жив Ринат, что с ним станется. Он и так по ночам светится, будто ангел небесный.
Эта мысль позабавила Макса.
— Гансовски, достать мяч! Ну!!! Шевелись, курица! Под ноги смотри! Смотри, м-мать твою!
Иван встал между Максом и сладкой парочкой — Саидом и Маркусом. Если что, весь металл достанется Ивану. После чего Макс завалит новобранцев — сразу и без лишних разговоров.
Для того чтобы вести мяч, нужны два человека (пардон, два существа), имеющих ноги — люди это или зооморфы, без разницы. Если умрет Иван, если сдохнут в корчах азер и швед, все равно останется достаточно народу, чтобы продолжить игру.
Макс согласен на такие жертвы. А как его оппоненты, готовы пасть смертью храбрых?
Маркус первым спрятал томагавк в набедренный чехол. Керамическая обойма с метательными ножами исчезла в кармашке на груди Саида. Секс-бомба лишилась своих защитников, дальнейшее сопротивление бесполезно. Деваться ей некуда, придется лезть за мячом или…
Или верная смерть.
Миссия девице предстояла вовсе не опасная — для того, кто умеет ориентироваться в дыму. У Гансовски хорошая сфера, через светофильтр которой прекрасно видно то, что невооруженным взглядом заметить невозможно. Если в сплетение растяжек полезет Макс, то он точно нарвется на заряд, а у мисс Альберты есть шанс на удачу.
Макс уверен: ей повезет, у нее все получится.
— Быстрее!
В любой момент снайперы могут открыть огонь. И тогда мало не покажется.
Полька двигалась слишком медленно, то и дело оглядываясь. Мол, а может, не надо?
Надо, золотце, надо.
Гансовски по пояс в дыму. Она в зоне растяжек. Нисизава идет к ней — видать, решил помочь. Зря. В таких делах лучше не мешать.
Машет руками — нашла, значит. Молодец. Теперь носком бутсы аккуратно подцепи да пробей кругляш над рядами проволоки, а то обидно будет: газон протопали, а комбинацию завершили разодранным в клочья мячом.
Дым.
Секунда.
Две.
Три.
Мяч прорвался сквозь чернильную копоть, упал рядом с Максом. Четко девочка сработала, ничего не скажешь.
Хаяку! Вперед!
* * *
Боливийцы. Две группы по пять человек. Это у них такая стратегия и тактика. Команда разбивается на три пятерки и одну четверку. Четверка — обязательно матерые ветераны. А вратарь — это само собой. Все игроки вооружены. Тут без вариантов, согласно контракту. Боевые искусства только приветствуются. Но капоэйра — это замечательно, и все же махать голыми пятками перед бронированным врагом как минимум глупо. Такая вот политика команды.
У Макса иное мнение на сей счет, да только кто его спрашивает? А если б спросили, он рассказал бы, как Иван раздавал направо и налево «копнякы», как раскручивал «млыны», как отплясывал «танок смерти»…
Боливийцы выскочили неожиданно — из траншеи, которая образовалась после подрыва мощного тросового заряда. Прятаться в складках местности — серьезное нарушение, грозящее немедленной расправой, но боливийцы таки рискнули.
И не прогадали.
В первые же секунды боя группа Макса потеряла двоих игроков: Саида и амазонку Джессику. Их просто изрешетили дротиками, ножами и сюрикенами. А в лоб амазонки еще и воткнулось копье, горло Саида пробили две стрелы. Остальные игроки абсолютно не пострадали. Почему-то боливийцы единогласно решили завалить именно азербайджанца и безгрудую девку.
И вот — рукопашная.
Катана Нисизавы мелькала заточенной молнией, отвердевшим лучом солнца на закате и багровой тенью. Маркус рубился томагавком, прижавшись к спине Гансовски, бессильной в ближнем бою — при таком раскладе сюрикенами много не навоюешь.
Зевс взлетел над газоном и сверху атаковал врага, размахивая тяжелой стеллитовой дубинкой с шипами. Он отправил в положение «вне игры» троих, прежде чем его закидали боевыми бумерангами. Острые изогнутые пластины отсекли от крыльев изрядные куски кожистой плоти. Вынужденная посадка морфа получилась крайне неудачной — аккурат на мину…
Труп Джессики упал на растяжки — взрыв, веер осколков сшиб пяток вертушек-камер и на излете посек войлочные обмотки двоих боливийцев.
Все смешалось — свои, чужие, металл, плоть.
Нисизава над поверженным врагом. Наступив боливийцу на грудь, вытащил меч, застрявший в многослойной броне. Игрок под пяткой извивался, не желая умирать. Нисизава добил его коротким тычком в забрало и тут же без замаха рубанул вынырнувшего из дыма боливийца с мясницким топором в руке — пополам развалил, от плеча до паха. Обычному мечу подобное не под силу, но не с активным нанолезвием.
