Разведупр получал достоверные сведения о действиях германской разведслужбы. Московский «Директор» знал, к примеру, о планах захвата нефтяных месторождений Баку с помощью десанта немецких войск. Ему было известно о подготовке немцев к диверсиям на трансокеанских самолетах Соединенных Штатов и планах абвера заслать немецких агентов в Британию через Норвегию.
Для командования измученной боями Красной Армии радиограммы «Красной капеллы» открывали путь к спасению. Конечно, в Генеральном штабе в Москве не знали, поступают они от некой хорошо организованной сети, посвященной во все аспекты германской стратегии, или же являются продуктом деятельности прилежных, но неорганизованных дилетантов. Но советские генералы требовали все больше информации. Каждая радиограмма открывала слабости германской военной машины, каждое донесение давало русским надежду, что, несмотря на все поражения и неурядицы, наступит день, когда они возьмут верх и погонят захватчиков вспять.
Однако берлинская сеть страдала от роковой слабости: постоянных неполадок со связью. Коппи в вопросах коротковолнового радио был дилетантом, прошедшим лишь беглую, поверхностную подготовку у старого коммуниста Хаусмана. Он старался изо всех сил, но этого было недостаточно. Хуже того, Коппи оставался на всю организацию Шульце-Бойзена единственным радистом. Советы передали им три работоспособных рации, по одной Харнаку, Кукхофу и Коппи, но радистов не было. Предполагалось, что на всех будет работать Ганс Коппи.
По словам его сына, «однажды это случилось. Отец вставил вилку в сеть переменного тока, но передатчик был сконструирован только для работы от постоянного. В результате сгорели все предохранители, оказались поврежденными многие детали. Их замена была сопряжена с серьезными проблемами». И все-таки передатчик починили; сделал это семнадцатилетний радиолюбитель Гельмут Марквардт.
Затем возникла новая проблема: Коппи перепутал расписание связи с Москвой. Он никак не мог понять, когда нужно передавать, когда принимать сообщения, и вечно путал время и частоты, назначенные Разведупром. В результате берлинская рация не принимала распоряжений из Москвы и выходила в эфир, когда этого никто не ждал.
Чем настойчивее требовали русские информации от своим берлинских шпионов, тем непредсказуемее становилось поведение Коппи. Три передатчика разместили у Кукхофов, Харнаков и Шумахеров, которые жили на изрядном расстоянии друг от друга. Для борьбы с немецкими пеленгаторами каждый из них должен был работать в разное время, Коппи соответственно курсировал между ними, но с одним из передатчиков вечно что-нибудь было не так. Коппи вносил страшную путаницу в работу московского Центра, «Директор» Пересыпкин потерял терпение и отбросил всякую осторожность.
К тому времени Москва нарушила практически все правила конспирации. В качестве главного организатора был использован человек, ещё с 1933 года известный гестапо как противник режима, который позволял себе расклеивать по ночным улицам антифашистские листовки. Нелегкую работу возложили на любителя без всякой специальной подготовки, а в результате вся организация осталась без квалифицированного радиста. Появление многочисленных перекрестных связей привело к тому, что вскоре все члены организации перезнакомились, грубо нарушив «золотое» правило конспирации, по которому знать друг друга могли не более трех членам одной группы.
Но теперь Москва отбросила всякую осторожность. 10 октября 1941 года Центр отправил своему главному резиденту в Брюсселе «Кенту» знаменитую радиограмму с точными адресами ведущих агентов в Берлине и просьбой выяснить, «почему постоянно прерывается радиосвязь». В качестве постскриптума в ней значилось — «Помни „Уленшпигель“» — название пьесы Адама Кукхофа. Даже тот, будучи непрофессионалом, понял, что в случае расшифровки московского послания в гестапо это равносильно смертному приговору. Адам взволнованно сказал жене: «Случилась удивительная глупость: они отправили радиограмму, по которой меня в два счета опознают».
«Кент» поспешил в Берлин, чтобы успокоить коллег и восстановить радиосвязь. Но через несколько дней связь между Берлином и Москвой вновь оборвалась. Немецкие пеленгаторы службы безопасности связи подобрались к передатчику вплотную, и Шульце-Бойзену пришлось запретить выход в эфир.
Тогда Москва решила реорганизовать работу берлинской сети. Теперь информацию следовало отправлять с курьером в Брюссель и передавать в Центр оттуда, а Коппи с передатчиком тем временем перебрался в новое убежище. Одну рацию разместили в спальне его любовницы Эрики фон Брокдорф, другую в студии любовницы Шульце-Бойзена Оды Шоттмюллер.
К тому же Центр ввел в игру группу, до тех пор совершенно не связанную с «Красной капеллой», но более квалифицированную с точки зрения профессиональных стандартов советской разведки. Руководила ей журналистка Ильзе Штебе (псевдоним «Альта»), работавшая в отделе информации Министерства иностранных дел. Сотрудницей советской разведки она стала с подачи своего любовника Рудольфа Геррнштадта, впоследствии сделавшего карьеру в Восточной Германии.
Познакомилась эта пара в редакции «Берлинер Тагеблатт», когда Рудольф готовился отправиться корреспондентом в Восточную Европу, а Ильзе работала секретаршей редактора, Теодора Вольфа. В 1936 году они встретились снова; тогда Геррнштадт уже служил корреспондентом в германоязычной «Праге Прессе», а Штебе представляла в Варшаве несколько швейцарских газет, одновременно работая советником по культуре местной организации нацистов. Именно тогда Рудольф рассказал Ильзе о своем истинном занятии: он работал на германский отдел советского разведцентра.
Они же открыли и третьего, ставшего их союзником и жертвой. Им оказался Рудольф фон Шелия, советник германского посольства в Варшаве, силезский аристократ и любитель пожить на широкую ногу. Геррнштадт втянул его в сомнительные операции с валютой, а затем ухитрился привлечь фон Шелия к работе на советскую разведку. В 1937 году, если не раньше, «Ариец» (псевдоним фон Шелия) уже получал от русских деньги и передавал в Москву все, что знал о делах Министерства иностранных дел. За услуги ему щедро платили: всего Советы перечислили на его счет в цюрихском банке «Юлиус Бар и компания» 50 000 марок.
К началу войны фон Шелия отзывают в Министерство иностранных дел в Берлине, однако Ильзе Штебе всегда под рукой и обеспечивает связь с московским Центром. Ее руководителем в Москве был капитан Петров из Разведупра, «Альта» передавала его запросы фон Шелия. Со временем Рудольф стал проявлять нерешительность, но по-прежнему продолжал поставлять информацию о секретных дипломатических переговорах Третьего рейха, правительственных внешнеполитических планах и тайных замыслах руководства стран оси.
В группу «Арийца» входил также водитель почтового фургона коммунист Курт Шульце, профессиональный разведчик-радист, прошедший подготовку в Москве. Теперь им приказали присоединиться к «Красной капелле» и обучить Коппи радиоделу. Связь между группами наладил Хаусман, который сам пытался научить Коппи обращению с рацией, но быстро исчерпал свои возможности. В ноябре 1941 года уроки начал Шульце.
Радиосвязь между Берлином и Москвой стала устойчивее, и в московском Центре могли облегченно вздохнуть. Затем передачи вновь оборвались: передатчик Шульце, которым он пользовался ещё до 1939 года, вышел из строя и ремонту не подлежал. Капитан Петров полностью потерял связь с группой фон Шелия. Коппи тоже пришлось сократить время выходов в эфир — германская служба безопасности связи возобновила охоту за берлинскими передатчиками.
В этой ситуации Москва пошла на последний отчаянный шаг, особенно рискованный для страны, где полицейский сыск был доведен до таких высот совершенства, что система стала практически неуязвимой. Советская разведка решила забросить в Германию агентов-парашютистов. Им предстояло доставить новые передатчики и дать руководству берлинской сети свежие кадры.
Сразу же после начала войны с Россией руководство Разведупра собрало в тренировочных лагерях неподалеку от Уфы и Пушкино немецких коммунистов-эмигрантов, добровольно согласившихся на нелегальную работу в Германии. Поскольку границы Третьего рейха для переправки агентов были совершенно неприступны, Разведупру оставался лишь один способ доставки их на место — по воздуху.
Немецкие коммунисты-добровольцы проходили в лагерях подготовку по прыжкам с парашютом и радиоделу. Политическое руководство находилось в руках лидеров КПГ Ульбрихта, Пика и Винерта, а сотрудники советской разведки обучали сбору информации, шифрам и обращению с рацией. Затем последовал недельный курс в советской десантной части, а закончилось все идеологическим инструктажем в специальном лагере под Москвой.
