Глаза подозрительно сверкнули, когда мы с Джимми вышли из машины. Некоторые охотники поднялись с ковров, которые они расстелили у огня. Те, кто не стоял, повернулись к нам лицом.
Я оглядела все лица, тщетно ища знакомое. Затем кто-то вышел из тени, кого-то, кого я узнала. Волосы Гвенельды были заплетены в замысловатую косу, украшенную маленькими голубыми перьями. Она выглядела бы так, словно сошла прямо из книги Холли, если бы не её белая футболка и джинсы. А ещё на ней была пара маминых сапог. Мне было больно видеть их на её ногах, хотя я и подарила их ей.
Я заставила себя поднять глаза вверх, к замшевому колье, обвитому вокруг её тонкой шеи, к её квадратной челюсти, полным губам, которые я никогда не видела улыбающимися, прямому носу и раскосым чёрным глазам, которые, казалось, могли видеть тебя насквозь.
— Привет, ребята, — сказал Джимми, показывая им свой значок. — Миссис Гимива, — он кивнул в сторону Гвенельды, затем наклонился ко мне и прошептал. — Эйс Вуд солгал о том, что она была женой мёртвого судмедэксперта. Она совершенно не связана с ним.
Гвенельда не посмотрела на Джимми, не ответила на его кивок. Она пронзила меня взглядом. Я едва осмеливалась пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы дышать. Она была невысокой женщиной, но привлекала к себе столько же внимания, как титан.
— Катори, ты пришла.
Этот её странный голос казался древним, как будто её голосовые связки состарились за двести лет, которые она провела под землёй.
Рядом с ней стоял мужчина, пшенично-светлые волосы были коротко подстрижены, светлые глаза сверкали в темноте. Он был одет в армейскую форму. Служил ли он нашей стране или купил форму в магазине? По одной только ширине мускулов на его груди я заподозрила, что он участвовал в какой-то войне, а теперь сражался в другой.
Когда он сделал шаг к нам, Гвенельда подняла руку, чтобы удержать его.
— Ты вернулась, — сказала я. Был миллион других вещей, которые я предпочла бы сказать, но не перед аудиторией.
— Это мой дом, — сказала она.
Она говорила о фермерском доме Холли или о Роуэне?
Порыв ветра сдул угли костра в нашу сторону. Они шипели в воздухе, как жужжащие светлячки.
— Не хочу прерывать ваше барбекю, но я получил жалобу на неподобающее поведение, — Джимми протёр глаза.
Гвенельда выпятила вперёд челюсть.
— Неподобающее поведение, офицер?
— Очевидно, Каджика учил здесь ваших друзей, — он громко фыркнул, — как стрелять из лука в лесу.
— Разве это незаконно стрелять из лука, офицер?
— В частной собственности нет, но в общественной собственности — да, — он несколько раз моргнул. Из его носа и глаз текло. — Каджика практиковался в общественных местах.
— Я ужасно сожалею. Должно быть, он не понял, что переступил невидимую границу. Я поговорю с ним, когда он вернётся, и прослежу, чтобы он не повторил эту ужасную ошибку.
Когда я увидела, как он вытирает влагу с лица рукавом униформы, я прошептала:
— Ты в порядке?
— Я думаю, что у меня аллергическая реакция на что-то, — он чихнул. — Наверное, просто пыльца.
Я бросила взгляд обратно на потрескивающую яму. Пламя было бледным. Бьюсь об заклад, они жгли рябиновое дерево, и у Джимми, хотя и немного волшебного, была аллергическая реакция на него.
— Спасибо вам. И будьте осторожны с этим пламенем. Мы не хотим, чтобы пожары распространились на наш лес, — сказал он.
— Огонь никогда не остаётся без присмотра, — пообещала она ему.
— Вы… э-э… застрелили это животное, миссис Гимива? Охота в этой части штата запрещена законом.
— Мы купили этого зверя в магазине "Куско".
— "Куско"? — спросил Джимми.
— "Костко", — пояснил мужчина рядом с Гвенельдой.
— Не хотите ли остаться на ужин, офицер? Мы были благословлены самым обильным ужином.
Мужчина рядом с Гвенельдой скользнул взглядом по её лицу. Он, казалось, не слишком обрадовался приглашению сотрудника правоохранительных органов на ужин, или он почувствовал в Джимми кровь фейри? Могли ли новые охотники чувствовать фейри? Джимми не то, чтобы светился. По крайней мере, не для меня. С другой стороны, у него было ничтожное количество крови фейри, и Эйс сказал мне, что чем меньше количество, тем меньше свечение.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я задавалась вопросом, как повлияет на Джимми употребление мяса, приготовленного на дровах рябины. Отравит ли это его или просто сделает больным, или магия не проникнет в обожжённую плоть?
— Это очень любезно с вашей стороны, мэм, но моя мама ждёт меня на ужин. Приятного вечера, и, пожалуйста, больше никаких тренировок с луком и стрелами. У нас здесь было достаточно смертей, чтобы хватило на десять лет, — он вытер лицо рукавом. Даже его большой лоб был покрыт потом. Он направился к своей машине, но остановился, когда не увидел, что я иду за ним. — Кэт, ты идёшь?
— Мне нужно поговорить с Гвенельдой. Я пойду домой пешком, Джимми. Спасибо, что подвёз.
— Я могу подождать…
— Иди. Со мной всё будет в порядке. Верно, Гвен?
— Тебе не причинят вреда, Катори, — сказала охотница.
Джимми вернулся в свою машину и пару минут постоял на холостом ходу, как будто давая мне время передумать. Несмотря на то, что толпа вокруг меня выглядела примерно такой же дружелюбной, как стая волков, я осталась.
Как только его машина с грохотом отъехала, Гвенельда подошла ко мне.
Её новый клан выхватил из-за спины стрелы и луки и направил их на меня.
— Опустите оружие, — сказала она. — Катори одна из нас.
Некоторые нахмурились, некоторые зашипели.
Я определённо не была одной из них, но, чёрт возьми, я бы ни за что не сказала им об этом. Я не хотела оказаться пронзённой, как их жаркое.
Она остановилась в нескольких футах от меня. Достаточно далеко, чтобы ей не пришлось наклонять шею под острым углом, чтобы посмотреть на меня, но достаточно близко, чтобы я могла видеть коричневые и жёлтые точки в синих перьях.
— Ты пришла присоединиться к нам, дитя?
Дитя. Мне пришлось напомнить себе, что она выглядела всего на двадцать девять. Что на самом деле ей было двести двадцать девять.
— Мы можем поговорить наедине, Гвен?
Она указала на полукруг подтянутых охотников позади неё.
— Они друзья.
— Они могут быть твоими друзьями, но они не моими.
— Кто она, Гвенельда? — спросил армейский головорез. Он придвинулся к нам поближе. Слишком близко. Я заметила закрученную татуировку, выглядывающую из футболки с V-образным вырезом, которую он носил под расстёгнутой камуфляжной курткой. Конфисковал ли он уже пыль фейри или посетил тату-салон?
— Она член семьи, Том, — сказала Гвен, внимательно разглядывая меня.
— Она читается не так, как ты. Она читается…
Гвенельда подняла руку, и он замолчал. Как я читалась? Как фейри? Или он собирался сказать человек?
— Я пойду с тобой, Катори, но я должна оставаться рядом со своим кланом на случай, если голвинимы вернутся. Они регулярно посещают нашу землю.
— Это может быть потому, что вы создали армию и убили двух их людей, — сказала я.
Глаза Гвен блеснули в темноте.
— Они напали первыми, Катори. Они орудовали своим гассеном. Нам пришлось защищаться.
— Убивая их?
— Мы сделали то, что должны были сделать. Ты пришла, чтобы критиковать наши методы, или ты пришла, чтобы говорить серьёзно?
— Я пришла поговорить.
— Тогда отбрось своё презрение.
Я стиснула зубы и пристроилась рядом с охотницей. Мы пошли прочь от лагеря, к теплице Холли, которая была затуманена застрявшим паром.
— Где Каджика? — спросила я.
— Отдыхает, — сказала она.
Перья, вплетённые в её волосы, затрепетали. Когда мы отправлялись на прогулку по лесу, и я находила перо, мама заплетала мои волосы в косу и вкалывала их. Я верила, что они были величайшими сокровищами, и начала собирать коллекцию. Я наполнила гигантскую жестянку из-под печенья этими изящными разноцветными вещами, которые я регулярно сортировала. Я не прикасалась к этой жестянке уже много лет.
