— Это мы уже уяснили, — хмуро сказал Звягинцев. — И до команды тоже довели.
— До всех дошло? — поинтересовался я.
— До большинства дошло, а тех, кто попробует бузить, будем приводить в чувство по нашим матросским рецептам! — твёрдо заявил Звягинцев.
Потом он протянул мне лист бумаги. Это было обращение моряков крейсера «Аврора», подписанное от имени команды судовым комитетом, к объединённому штабу с просьбой считать корабль боевой единицей Красной Гвардии. Я убрал бумагу в карман и улыбнулся комитетчикам.
— Мне пора. Арестованных заберу с собой. Ну и товарищей делегатов тоже прошу на борт моего сухопутного катера. С остальными будем прощаться!
Пожимая руку Звягинцеву, негромко напомнил:
— Офицерам, пожелавшим покинуть борт, препятствий не чинить и кортиков у них не отбирать. Насчёт сдачи огнестрельного оружия они предупреждены.
— Не сомневайся, товарищ Ежов, всё сделаем как надо!
Глава шестая
МИХАИЛЯ, несмотря на то, что всё о ней понимал, всегда был рад видеть Нину. Но сегодня она меня откровенно достала. Примерно с час она таскалась за мной по коридорам Таврического дворца, вызывая всё большее раздражение. И вот когда я был уже готов сказать пару неласковых слов, она исчезла. Сказала: «Помчусь, всё расскажу Зиночке!» – чмокнула в щёку и испарилась, оставив после себя едва уловимый запах так нравившихся мне духов. Я смотрел на исчезающий шлейф её следа и испытывал огромное облегчение, которое, видимо, проступило на моём лице, потому что возникший подле меня Александрович задумчиво произнёс:
— Я полагал, что у вас всё намного серьёзнее.
— В постели – да, но не в этих же коридорах?!
Мой ответ был резок и, видимо, шокировал Александровича. Лицо его окаменело. Он явно не знал, что ответить. Проклиная свою несдержанность, я решил выбить клин клином и сообщил Александровичу о том, что объединённый штаб приступил к формированию Красной Гвардии во главе с ним самим. Это сработало. Наши с Ниной отношения сразу отошли на дальний план и Александрович устроил мне допрос уже по новой теме: кто, что и зачем? Потом поинтересовался моим мнением: успеет ли он смотаться до штаба, не пропустив нечего интересного здесь? Я его уверил, что парой часов он может располагать смело и Александрович отправился принимать командование. Вскоре в Таврическом объявился Ёрш и передал под мою опеку товарищей с «Авроры». Мы коротко обменялись информацией, и он попылил по следам Александровича.
ГЛЕБОльга первой из нас адаптировалась в новом мире. В этом меня убедила фраза, сказанная ею на днях: «Всё немножко уляжется, и мы с тобой обвенчаемся». До этого момента мы говорили о вполне будничных вещах. Ольга находилась ко мне спиной и не изменила ни позы, ни интонации. До меня даже не сразу дошёл смысл сказанного. Но Ольга и не ждала ответа, потому что продолжила без паузы: «Нет, правда, скоро ведь большевики возьмут власть. Они её возьмут, ведь так?» – «Видимо, да», — ответил я, рассматривая завиток волос на её затылке. «Вот видишь, — вздохнула Ольга, поворачиваясь ко мне лицом. — Церковь придёт в упадок…» – «В этот раз совсем не обязательно» – несмело возразил я. «Неважно, — махнула рукой Ольга. — Ты ведь станешь коммунистом. — Она посмотрела мне в глаза. Я лишь пожал плечами. — Станешь, станешь, куда ж ты денешься. И дорога в церковь будет для тебя закрыта. В прежней жизни меня всё устраивало. Там гражданский брак не являлся чем-то постыдным. А здесь это неправильно. А я хочу, чтоб у нас с тобой всё было правильно. Или ты против?» – Ольга сделала шаг в мою сторону, я поднялся ей навстречу. «Нет, я не против» – Произнёс и заключил её в объятия.
Придя в этот мир, Ольга сильно изменилась. А может всегда была такой. Только я этого не замечал. Ей было глубоко наплевать на мировую революцию и всё, что с ней связано. Она хотела простого бабского счастья: жить, любить и быть любимой.
Поняв всё про неё, я, одновременно, понял всё про себя. Я всё ещё чувствовал себя как бы в командировке. Пусть бессрочной, но всё же командировке. Думаю, Ёрш и Макарыч ушли немногим дальше. Мы полагали: смысл этой командировки нам ясен. Он не в спасении монархии. В этом случае нас надо было переместить в самое начало века. Тогда ещё была возможность перевести самодержавие на конституционные рельсы. Он не в поддержке Временного правительства. Пётр Великий прорубил в Европу окно, но даже он никогда не пытался распахнуть перед ней двери. Россия никогда не станет полноценной европейской страной, как никогда не станет великой азиатской державой. Россия – это двусторонний многослойный фильтр между западной и восточной цивилизациями. Большевикам удалось в ТОМ мире использовать свойства этого фильтра гораздо лучше, чем кадетам или правым эсерам. Но, в конечном итоге, Россия растворила в себе все их грандиозные планы и устремления, оставив на поверхности лишь пену, которую без труда сдул лихой перестроечный ветер. Причина, как нам казалось, заключалась в отсутствии противовеса, который не позволил бы коммунистической партии подняться над народом и, топчась на его плечах, увлечённо заниматься самоуничтожением вместо созидания. Нужна была ещё одна сильная левая партия, способная успешно противостоять коммунистической экспансии. Таким образом, смысл нашего пребывания в этом мире мы видели в поддержке партии левых эсеров. Именно поэтому мы способствовали созданию объединённого штаба большевистских народных дружин и эсеровских боевых групп, имея в виду переход в будущем большинства боевиков под крыло левых эсеров. Успешная деятельность штаба в первые дни Февральской революции подтвердили правильность выбранной нами тактики.
27 февраля 1917 года штаб приступил к выполнению задачи, ради которой он, собственно, и был создан: мы начали формировать Красную Гвардию, полноценную вооружённую силу, обладающую всеми атрибутами военного формирования. Строго говоря, наши действия были чистейшей воды авантюрой, поскольку политическое руководство обеих партий мы в свои планы не посвятили. Но мы очень рассчитывали на то, что эта вольность сойдёт нам с рук. Кто же в создавшихся условиях откажется от поддержки реальной вооружённой силы? Первым под красное знамя встал Запасной бронедивизион. Следом был сформирован сводный батальон из лучших боевиков и дружинников. К середине дня ряды красногвардейцев пополнили батальоны, сформированные из мятежных солдат Волынского, Литовского и Преображенского полков. И тут в штаб буквально ворвался взъерошенный Пётр Коряков, которому в этой жизни не было суждено пасть на баррикаде, и от имени Петроградского комитета большевиков потребовал объяснений. Что я с превеликим удовольствием и сделал, объяснив товарищу уполномоченному, что действия штаба нисколько не противоречат условиям договорённости, но лишь являются обоснованной реакцией на изменившуюся в городе обстановку. За самим же товарищем Коряковым в создаваемой структуре зарезервирован пост заместителя командира Красной Гвардии. Выслушав мой доклад, Пётр Трофимович заметно подобрел и тут же связался с кем-то по телефону. Положив трубку, повернулся ко мне.
— Товарищ Шляпников со своей стороны идею одобрил, но окончательный ответ даст только после того, как переговорит с другими членами комитета.
— А наше одобрение, значит, уже не требуется?! — В комнату стремительно вошёл Александрович. — Потрудитесь объяснить, Глеб Васильевич, что за самодеятельность вы тут развели?
Я принял строевую стойку.
— Товарищ командир! Штаб Красной Гвардии…
— Стоп! — прервал доклад Александрович. — Не с того начинаете. О том, что вы без меня меня женили мне уже известно от товарища Жехорского. Начните-ка лучше с начала.
Было бы приказано. Я повторил Александровичу всё, что до этого сказал Корякову. Потом положил перед ним бумагу. Александрович взял лист, молча прочёл вводную часть, потом произнёс:
— Интересно. Александрович – командир, Коряков – заместитель командира, Абрамов – начальник штаба, Жехорский – его заместитель, Ежов – командир отряда особого назначения, ну и так далее…
— Для того чтобы приказ вступил в силу, нужна ваша подпись, — сказал я.
Александрович усмехнулся, обмакнул перо в чернила и решительным росчерком пера перевёл нашу авантюру в разряд реалий.
— Надеюсь, товарищи большевики поддержат это решение? — он посмотрел на Корякова.
— Нисколько в этом не сомневаюсь, — ответил тот.
— Ну что ж. Тогда попросим начальника штаба ознакомить нас с ближайшими планами?
Я развернул на столе карту Петрограда.
* * *
Когда в штаб подъехал Ёрш, всё уже было готово к осуществлению главной придумки штаба на сегодняшний день. О ней я немногим ранее доложил Александровичу и Корякову. Идея командирам понравилась и они дали добро на её осуществление.
