Орфей
Сын Аполлона, бога поэтического искусства и музыки, и музы Каллиопы; самый славный певец древности; теряет жену Эвридику, погибшую от укуса змеи, а добившись у бога подземного мира ее освобождения, теряет Эвридику вторично, так как нарушает запрет оборачиваться на пути из подземного мира. Вводит у фракийцев любовь к мальчикам и, как женоненавистник, погибает от рук бесноватых женщин.
…В двустороннем театре не так ли ждет обреченный олень, приведенный для утренней травли, вскоре добыча собак! На певца нападают и мечут тирсы в земной листве, — служений иных принадлежность! — комья швыряют земли, другие — древесные сучья. Те запускают кремни. Но и этого мало оружья бешенству. Поле волы поблизости плугом пахали; сзади же их, урожай себе потом обильным готовя, твердую землю дробя, крепкорукие шли поселяне. Женщин завидев толпу, убегают они, побросали в страхе орудья труда — кругом пораскиданы в поле, где бороздник, где мотыга лежит, где тяжелые грабли, — буйной достались толпе! В неистовстве те обломали даже рога у волов, — и бегут погубить песнопевца. Руки протягивалон и силы лишенное слово к ним обращал — впервые звучал его голос напрасно. И убивают его святотатно. Юпитер! Чрез эти внятные скалам уста, звериным доступные чувствам, дух вылетает его и уносится в ветреный воздух. Скорбные птицы, Орфей, зверей опечаленных толпы, твердые камни, леса, за тобою ходившие следом, дерево, листья свои потеряв и поникнув главою, — плакало все о тебе…
Пирра
Персонаж из рассказа Эхо, которая повествует Котте о Книге камней, якобы написанной ссыльным поэтом Назоном; Пирра в этой книге — последняя из женщин, уцелевшая в светопреставлении; вместе со своим возлюбленным Девкалионом она спасается на плоту от всеуничтожающего потопа. Одиночество уцелевших, говорит Эхо, самая страшная из кар, страшнее не бывает.
Пирра
Дочь титана Эпиметея, жена Девкалиона, вместе с которым спасается от великого потопа, в котором Юпитер губит род человеческий. Когда вода спадает, они на своем плоту оказываются на склонах Парнаса, ищут утешения в занесенном илом храме и слышат там веление бросать за спину камни. Не задумываясь о смысле оракула, Пирра и Девкалион исполняют приказ.
А из-под женских бросков вновь женщины в мир возвращались. То-то и твердый мы род, во всяком труде закаленный, и доказуем собой, каково было наше начало!
Пифагор
Грек-эмигрант; в железном городе считается полоумным слугою Назона; развешивает в ветвях сосны эоловы арфы и по гармониям их звуков определяет приближение бурь и градобоя; верит в переселение душ, твердит, будто из глаз коров и свиней смотрят превращенные люди, и потому произносит возле бойни речи о позоре мясоеденья, пока Терей не забрасывает его овечьими сердцами и кишками. Узнает в боли Назона свою собственную судьбу, в словах Назона — свои мысли и думает, что в этом совпадении ему наконец открылась гармония, которую стоит увековечить; начинает делать надписи на столах у кабатчика, на стенах домов и садовых оградах и в итоге воздвигает монументы каждому слову ссыльного, — каменные, оплетенные исписанными лоскутьями пирамиды в знак того, что он, Пифагор Самосский, уже не одинок в своих мыслях и суждениях о мире.
Пифагор
Самосский ученый; родился ок. 570 г. до н. э.; ок. 535 г. до н. э. во времена правления Поликрата уезжает с родного острова и основывает в нижнеиталийском городе Кротоне религиозно-научный союз, политическая деятельность которого в конечном итоге подавляется силой оружия; поэтому уже на склоне лет Пифагор переселяется в Метапонтион на Тарентском заливе; там и умирает ок. 497 г. до н. э. Поскольку он не записывал свои ученые суждения, чтобы воспрепятствовать передаче знаний людям непосвященным, эти знания существуют лишь в общем идейном наследии пифагорейцев (как, например, учение о переселении душ и о шарообразной форме Земли, физические и математические законы и т. д.). В Книге пятнадцатой «Метаморфоз» Назона ученый выступает с большой речью, описывающей философско-религиозные основы всех превращений.
…постоянного нет во вселенной, все в ней течет — и зыбок любой образуемый облик. Время само утекает всегда в постоянном движенье, уподобляясь реке; ни реке, ни летучему часу остановиться нельзя. Как волна на волну набегает, гонит волну пред собой, нагоняема сзади волною, — так же бегут и часы, вослед возникая друг другу…
Прозерпина
Невеста томского знахаря и могильщика; Прозерпина позволяет скототорговцам пялиться на нее как на корову, а искателям янтаря — как на драгоценность, так сплетничает о ней, прикрыв рот ладонью, Молва. Год за годом Прозерпина тщетно пытается уговорить своего нареченного вместе отправиться в роскошь Рима; порой, после целого дня споров, уходит от него, но каждый раз возвращается в его тихий, наполненный ароматом мирры и алоэ дом. Как ревностно она ни печется о своем женихе Дите, ее любовь не может избавить его от мрачной тоски.
Прозерпина
Богиня царства мертвых; дочь Юпитера и Цереры, богини земледелия и плодородия; бог царства мертвых Дит влюбляется в нее и похищает, но в конце концов позволяет ей на плодородное время года возвращаться в верхний мир.
Ныне — равно двух царств божество — проводит богиня месяцев столько ж в году при матери, сколько при муже. А у Цереры тотчас и душа и лицо изменились. И перед Дитом самим предстать дерзнувшая в скорби, вдруг просветлела челом, как солнце, что было закрыто туч дождевых пеленой, но из туч побежденных выходит.
Прокна
Жена мясника Терея, мать Итиса, сестра Филомелы; рыхлая, безропотная, идет за мужем по неприглядной жизни; Терей часто бьет ее, молча и без злости, как животное, приведенное к нему на убой, точно каждый удар предназначен лишь для того, чтобы подавить жалкие остатки ее воли и омерзение, которое она к нему питает; ее единственная защита от Терея — растущая полнота, умащенный притираньями и душистыми маслами жир, в котором эта некогда хрупкая женщина как бы постепенно пропадает. Когда открывается, что Терей изнасиловал и изувечил Филомелу, сходит с ума, изымает своего сына Итиса из времени и вновь принимает в свое сердце.
Прокна
Дочь афинского царя Пандиона, сестра Филомелы, супруга Терея; убивает своего сына Итиса, чтобы отомстить Терею за то, что он изнасиловал и изувечил ее сестру.
Миг — и сына влечет, как гигантская тащит тигрица нежный оленихи плод и в темные чащи уносит… меж тем как ручки протягивал он и, уже свою гибель предвидя, — «Мама! Мама!» — кричал и хватал материнскую шею, — Прокна ударом меча поразила младенца под ребра, не отвратив и лица. Для него хоть достаточно было раны одной, — Филомела мечом ему горло вспорола. Члены, живые еще, где души сохранялась толика, режут они. Вот часть в котлах закипает, другая на вертелах уж шипит: и в сгустках крови покои.
Терей
Мясник в Томах; стоя на перекате, кроит быкам черепа; едва его топор с треском обрушивается в межглазье связанного животного, всякий иной звук настолько утрачивает смысл, что даже плеск воды и тот словно бы на миг замолкает и превращается в тишину. Он насилует и калечит Филомелу, сестру своей жены Прокны. От отчаяния Прокна убивает своего сына Итиса, единственное существо, к которому Терей относился с нежностью, и бежит вместе с сестрой. Терей всю ночь ищет убийцу сына, на рассвете обнаруживает сестер во дворе у канатчика, поднимает топор, чтобы ударить Прокну, — но Филомела улетает ласточкой, а Прокна — соловьем, и топорище тоже становится клювом, Тереевы руки — крыльями, волосы — бурыми и черными перьями. Удодом устремляется Терей вдогонку за спасшимися.
Терей
Фракийский царь, помогающий Афинам против натиска варварских орд и одерживающий победу; за это получает в жены дочь афинского царя Пандиона Прокну; влюбляется в свою невестку Филомелу, насилует ее и вырывает ей язык, чтобы она не смогла его выдать. Когда кровавое злодеяние все же раскрывается, Прокна в знак мести убивает их сына Итиса, режет вместе с Филомелой его тело на куски, жарит и варит мясо и подает Терею.
Сам же Терей, высоко восседая на дедовском кресле, ест с удовольствием, сам свою плоть набивая в утробу. Ночь души такова, что, — «Пошлите за Итисом!» — молвит. Доле не в силах скрывать ликованья жестокого Прокна, — вестницей жаждет она объявиться своей же утраты, — «То, что зовешь ты, внутри у тебя!» — говорит. Огляделся царь, вопрошает, где он. Вновь кличет и вновь вопрошает. Но, как была, — волоса разметав, — при безумном убийстве, вдруг Филомела внеслась и кровавую голову сына кинула зятю в лицо… И отодвинул свой стол с ужасающим криком фракиец… Он из наполненных недр — о, ежели мог бы он! — тщится выгнать ужасную снедь, там скрытое мясо, и плачет, и называет себя злополучной сына могилой! Меч обнажив, он преследовать стал дочерей Пандиона. По Кекропиды меж: тем как будто на крыльях повисли. Вправду — крылаты они! Одна устремляется в рощи, в дом другая, — под кров.
