— И что делать думаешь? — Анастасия вырвала супруга из размышлений, в которые он ушел с головой.
Царь вздохнул.
— Сама знаешь, торговлишка нам нужна как глоток свежего воздуха. Если немцы аглицкие к нам навстречу пойдут, то я не стану задом поворачиваться и на союз торговый пойду.
— Только союз? Или ты хочешь этим английским немцам право на беспошлинную торговлю по всей Руси?
— Ну не только новгородской, в Москве немцы английские тоже двор поставят, я ведь грамотку на то еще в прошлый раз выписал, — возразил Государь.
— А ты уверен, что грамоткой той они воспользуются? — осторожно спросила Анастасия.
— Отчего нет? Зачем от такого отказываться, если торг весь в Москву пойдет.
— Ты ж сам сказал, что тогда Царем Эдвард был, когда Ричард Англии интересы представлял, а теперь у них Царица Мария.
— Гуго Уиллоби был старшим и в первый, и во второй раз.
— А он о дворе московском тебя просил? И с чего ты взял, что весь торг у них через Москву пойдет, если они в Новгороде двор поставят?
Иоанн Васильевич медленно покачал головой. Нет, речи о дворе московском для английских купцов на этой встрече не шло. Как не было разговора и о том, что торга мимо Москвы не будет. Метко подметила Анастасия, обозначила то, что Иоанн Васильевич совсем из виду упустил.
Государь начал расхаживать по комнате взад-вперед, чувствуя, как его медленно поедают сомнения, рвущиеся изнутри. Был даже порыв отменить все. Но отменить — значило отказаться от торга с Англией, этого себе Государь позволить не мог по уже названным причинам.
— С другой стороны, вон как ребята новгородские дела провернули быстро и слаженно, — пожала плечиками Анастасия. — Не каждый так может. Будет грешно таким мешать.
— Твоя правда, пусть поработают еще, — прошептал Иоанн Васильевич.
— И как же поработают? — приподняла свою бровь Анастасия.
— Я сделаю одного из новгородских купцов своим послом ко двору Марии. Пускай едет и обсуждает с Царицей ответные торговые притязания Руси в дружеском государстве. Договорятся — будет компания в Новгороде, не договорятся — будет в Москве, пусть московские купцы договариваются и ставят на Неве свой пост, а коли не решат, как все провернуть, или новгородцы не дадут — три шкуры спущу! В крайнем случае у них всегда остается возможен торг через Николо-Кольский монастырь.
— И как ты объяснишь Марии, что в Новгороде их двор ставить откажешься?
— Почему отказываюсь? Я не отказываюсь. Да и ничего не придется объяснять. Сдюжат — будет им двор, а не сдюжат, так сама Мария не захочет с такими дело иметь.
Иоанн Васильевич с этими словами съездил кулаком по столу, как бы закрепляя принятое решение. Теперь решение по новгородцам было принято окончательно, и оно нравилось ему куда больше. Пусть Семён и другие купцы еще покажут себя, право надо не только заслужить единожды, но и постоянно его подтверждать делом. Все предельно честно и открыто. Хочешь свой шанс — используй его.
При этом Иоанн Васильевич нисколько не обесценивал заверения новгородцев о том, что они смогут не просто доставить, но и защитить груз. Слова звучали достаточно убедительно, оставалось доказать, что эта схема, так радужно обрисованная купцами, работает. Ну а если все так и останется на уровне обещаний, к чему Царь привык, то новгородцев он заменит московскими купцами, пусть пока и не такими опытными в плане торга, но не менее твердолобыми.
Можно было, конечно, не строить столь громоздких конструкций да сразу поручить все московским купцам, но Иоанн Васильевич, как тонкий политик, понимал и прекрасно отдавал себе отчет в том, что Ивановское сто имеет на руках один неопровержимый козырь. Пренебречь им Государь не мог. Козырь этот заключался в крайне лояльном отношении к новгородцам того самого английского головы — капитана Уиллоби. Один из купцов, кажется, его звали Акинфий, спас сэру Уиллоби жизнь, а это немало стоило. Возможно, благодаря вот таким связям, вышедшим за пределы жестких торговых отношений, новгородцы отстоят интересы Руси в Лондоне. Сэр Уиллоби, гляди ж, подведет их к королеве Марии да слово замолвит, а он в Лондоне был любимчиком, раз его отправили во второй раз. И это после бездарной и абсолютно непутевой потери груза в первой экспедиции. Стоило это осознать, и шанс, который Иоанн Васильевич представлял новгородцам, смотрелся более чем логично.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Подпишу грамотку им завтра же, — уже вслух продолжил Иоанн Васильевич. — А ты покамест вели, чтобы пир собрали да чтобы медовухи не жалели.
— Может, поставишь на стол ихнее вино привезенное?
— Прикажи, — секунду поколебавшись, согласился Государь. — Пусть перед дорогой отдохнут как следует.
— Когда пир велишь собирать?
— Через день. Там я озвучу свое решение.
Стоило все это озвучить, не держать в себе. И Царь наконец почувствовал столь искомое удовлетворение, которое приходит тогда, когда правильное решение оказывается принято. В том, что он не ошибся, Иоанн Васильевич нисколечко не сомневался. Тем более что пир дело такое — мало ли, что еще за столом узнается. Как говорится, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.
— Может, человечка к ним какого приставишь? — напоследок как бы невзначай спросила Анастасия.
— Это еще зачем? — удивился Иоанн Васильевич. — Новгородцы же сказали, что сами со всем сдюжат.
— Сдюжат и ладно, а если нет? Если вдруг помощь какая понадобится? А заодно посмотрит твой человечек, чтобы все распоряжения твои выполнились по уму.
Иоанн Васильевич задумался, но ничего не ответил.
— И еще. Мне тут сказали, что Семён этот намедни интересовался о встрече твоей с Ченслором. Как все прошло, о чем договаривались.
— У кого интересовался? — насторожился Иоанн Васильевич.
— Не скажу, не знаю, — призналась Анастасия. — Ты же знаешь, как бывает, людишки разное говорят, и иногда полезное проскальзывает, не прислушаться грех. Мне шепнули, а я сразу тебе.
Великий Царь все это понимал. Настаивать на том, чтобы Анастасия назвала своих информаторов, он не стал. На слово поверил. Сам же снова задумался.
С одной стороны, в интересе купцов не было ничего необычного. Возможно, было б куда более странно, не пожелай новгородские купчики узнать, чем закончилась та встреча, на которой они не бывали. Что необычного в желании подготовиться к приему в Кремле? Но новгородцы ведь говорили, что сэр Уиллоби знал о результатах экспедиции Ричарда Ченслора. Так почему они не узнали у него? Поразмыслив и так, и сяк, Иоанн Васильевич понял, что вариантов тут немного. Либо сэр Уиллоби недоговаривал — не все положено знать купцам. Либо… второй вариант даже не хотелось допускать. Иоанн почувствовал, как поперек горла у него стал ком, напомнивший ему о тех чувствах, которые он так отчетливо помнил, когда болел два года назад и его предали бояре…
Но, с другой стороны, это могла быть не более чем паранойя. Купцы могли всего-навсего хотеть узнать, как прошла встреча на самом деле: тот же Ченслор не обязательно говорил правду. Вот только Иоанн Васильевич был человеком крайне мнительным и в такие совпадения не верил.
Глава 7
Царь выделил в сопровождение Митьки внушительный конвой из четырех отборных бойцов, составлявших его личную охрану. Четыре хорошо вооруженных мордоворота, которым было поручено доставить «достопочтенного сэра Уиллоби» до двора на Никольской улице. Идти было всего ничего, но по ночи без сопровождения не обойтись.
Митька после напряженной и затянувшейся встречи с Царем был вымотан и разбит. Конечно, столько всего свалилось на голову, что хотелось эту самую голову втянуть в плечи и не высовывать как можно дольше. Хотя бы до завтрашнего утра, чтобы не думать ни о чем. Оказаться скорее во дворе на Никольской и лечь спать. Правда, покой нам только снится, Митька понимал, что рыбачки по возвращении тут же засыплют его вопросами. Придется отвечать, объясняться. В общем, впереди ждали не самые радужные перспективы на досуг.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
